Дальняя дорога - Шидловский Дмитрий. Страница 97

– Не хотелось, – подтвердил Артем.

– А хотелось тебе жить в мире, где немцы в твоих краях правят. Ну, вот сюда и попал. В том мире тебя ничего не держало, а этот манил. Только сознательно так передвигаться можно. Но надо, чтобы ни в одном мире тебя ничего не держало – ни миссия, ни университет, ни сундуки с золотом. Твоя цель тебя привязывает. Или направляет.

– Но ведь я хотел вернуться.

– Что-то в тебе хотело, а что-то нет. Человек очень странное существо. Хочет и не хочет, идет и боится. А вот когда все устремлено в единую точку, то туда и попадаешь. Ты, когда сюда попал, там, видать, с жизнью простился. А здесь хочется жить – и жить хочется здесь, это понятия близкие.

– Но почему я попал в этот мир именно в это время, а не в свое, в двадцать первый век?

– А кто тебя знает. Может, думал о том, как должна была Русь принять католичество или что-либо еще. Может, думал, что должно было быть после этого. То, чего человек хочет, всегда получить может, а что этому сопутствует, никто не отменял. Хотел немцев в Петербурге, получил, кушай. Но для себя попал ты неплохо. Полезно тебе это было. Ты о чем у себя там мечтал?

– Об автомобиле “фольксваген гольф”.

– Ну сбылась бы твоя мечта, о чем бы дальше мечтал?

– Наверное, о “мерседесе”, – улыбнулся Артем.

– И обязательно бы его получил, – захихикал Михаил. – А так, о “гольфе” своем ты и мечтать не можешь, зато такое понял. Оно десяти твоих “мерседесов” стоит. Ты уж по мирам путешествовать умеешь.

– Да не умею я, – запротестовал Артем.

– Ой дурак, – протянул Михаил. – Тебя от того, чтобы по мирам ходить или вот в этой реке увидеть, что ныне в Индии происходит, только твое “не умею” отделяет. Ладно, парень, езжай в свои горы. Там, может, чего и поймешь, люди там замечательные есть. Учись у них. Только собой будь всегда. Подражать не надо. Даже Генриху. Вторым Генрихом тебе не стать, да и не нужен никому второй Генрих. Скажу по секрету, – зашептал он, – Артем вообще никому не нужен, кроме Артема. Людям покорность твоя нужна, работа твоя нужна. Чтобы возил ты их за обещания “гольфа” твоего. А Артем не нужен. Даже Генриху не Артем был нужен, а ученик. Он у тебя учился.

– Как так?

– Говорят, уча учи, уча учись. Генрих большую пользу извлек, с тобой общаясь. Это же какая невидаль, человек из другого мира. Ты ему вопросы, наверное, задавал такие, что сам он семимильными шагами вперед шел.

– Объясни, не понимаю, – наморщил лоб Артем.

– Дурья башка, – захохотал старик, – ученик, он такой вопрос учителю может задать, что и сам учитель додуматься не может. Учитель в первую очередь себе отвечает. Для себя формулирует и понимает. А что там ученик понял, вопрос десятый, дело самого ученика. Обидно, конечно, если не сообразил, но его беда. А чтобы ты умнее был, это уже твоя забота. Понял?

Михаил поднялся и легкой походкой пошел к дому.

– Постой, погоди, – крикнул ему вслед Артем.

– Не, не, не, – донеслось до него, – Генрих начал, он пусть с тобой и продолжает. Неча мне с тобой, дылдой такой, возиться. Я Генриха увижу, скажу ему, чтобы за тобой приглядел. Эка детинушка, мечом машет – любо дорого, а простых вещей не понимает.

– Постой! – Артем бросился за стариком со всех ног. Несмотря на то, что бежал он быстро, придерживая рукой болтающуюся на боку саблю, догнал старика, идущего легкой походкой, нескоро. Он хотел ухватить Михаила за плечо, но неожиданно услышал громкий топот множества копыт.

Артем повернулся в сторону шума. Топот нарастал. Опытным ухом воина определил, что едет не меньше сотни, галопом. Он повернулся и увидел, что старик ушел уже далеко. Из-за деревьев вырвалась татарская сотня и направилась прямо на него. Уж на что Артем был готов к любому повороту событий, но видеть несущуюся на тебя конную сотню, когда ты один стоишь посреди поляны, серьезное испытание. Особенно не хотелось умирать сейчас, когда казалось, что оставалось всего чуть-чуть, чтобы понять нечто важное. Артем положил руку на рукоять сабли и остался ждать.

Всадники неслись на полном ходу и лишь в нескольких метрах от Артема осадили коней. Молодой татарин, внезапно оказавшийся перед Артемом, похлопал коня по шее, чтобы успокоить, и вопросительно выкрикнул:

– Артем-ага?

– Я, – гордо произнес Артем.

Татарин соскочил с коня и преклонил колено.

– Я Абулхаир, – произнес он, коверкая русские слова, – сын хана Бокея, прибыл сопровождать и охранять вас.

Теперь они уже ехали по степи, в сопровождении конной сотни степняков. Опытным глазом Артем определил, что все сопровождавшие их воины являются серьезными бойцами.

Абулхаир был человеком очень улыбчивым, приятным, но, увы, плохо знающим русский язык. Поэтому общение их ограничивалось в основном взаимными улыбками и ничего не значащими фразами. Вначале Ольга боялась путешествовать с “нехристями”, но потом успокоилась.

Во время одного из привалов, когда Абулхаир угощал своих, как он говорил, “дорогих гостей” кумысом, Артем спросил его:

– Абулхаир, как давно твой род сотрудничает с нашим орденом?

Абулхаир на минуту напрягся, очевидно пытаясь понять суть вопроса, потом заулыбался своей широкой улыбкой:

– Владыкам гор мой род служит со времен Тат-хагаты [20] .

– Со времен Будды, ты имеешь в виду, – уточнил Артем.

– Будда много, – довольно сказал просиявший Абулхаир. – Мой род со времен Шакьямуни служит. Владыки, которые тебя видеть хотят, со времен Бам-по-будды служат.

– Что за Будда такой? – удивился Артем.

– Давно был, – заулыбался Абулхаир, – много тысяч лет назад [21] .

Более точные сведения получить от него явно было сложно, и Артем с удовольствием продолжил пить кисловатый кумыс, который так хорошо освежал в выжженной солнцем степи.

Верхушки деревьев были уже тронуты осенней желтизной, когда они въехали в тот горный район, который был целью их путешествия. Проводив повозку за последний перевал, сотня степняков оставила их. Абулхаир поклонился и в самых изысканных выражениях пожелал счастливого окончания пути.