Самозванцы. Дилогия (СИ) - Шидловский Дмитрий. Страница 58

Чигирев подошел к Марине, предложил ей руку, и они вместе вышли в центр зала.

– Ваш чин выше, чем у пана Васильева? – тихо осведомилась девушка.

– Нет, чины у нас одинаковые, – спокойно ответил Чигирев.

– Но пан не боится касаться своей будущей государыни, – кокетливо заметила она.

– Пан – верный слуга государя и государыни, но не холоп.

– А мне говорили, что все русские – холопы, – Не все, пани. У некоторых есть честь и чувство собственного достоинства.

– Очень плохо, – злобно сверкнула глазами Марина.

Чигирев еле успел выполнить поклон, предваряющий танец, настолько он был поражен услышанным. Такого поворота он не ожидал.

Завершив менуэт, партнеры галантно раскланялись друг с другом и разошлись. Когда Чигирев приблизился к русской делегации, Васильев негромко сказал ему:

– Аки басурман ведешь себя. Стыдно.

– Чего же стыдно? – удивился Чигирев. – Это Краков, мы послы. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. А чтобы на равных быть, должны мы здешний обычай блюсти.

– Негоже нам, православным, под басурман рядиться, – проворчал Васильев. – Мы в истинной вере и православном благочестии пребываем да под природным царем ходим. А эти в латынстве погрязли, да, смешно сказать, сами царя себе избирают. Тьфу, нечистая сила! Не бывать нам равными.

– Так чего же ты перед этими басурманами так унижался?

– Да не перед басурманами я унижался, а почтение нашей государыне выказывал. А на басурман этих мне плевать. Я даже столы для нашего посольства отдельные поставить истребовал, чтобы вместе с ними не сидеть. И ты к нам садись, коли православный.

– И не подумаю, – фыркнул Чигирев.

Васильев смерил его таким взглядом, словно хотел испепелить на месте, однако сказать ничего не успел. Как раз в этот момент распахнулись двери, ведущие во внутренние покои замка, и распорядитель бала объявил:

– Его величество король Речи Посполитой Сигизмунд Третий Август.

Сразу за этим в зал вышел Сигизмунд. Его сопровождали трое сановников, среди которых Чигирев с изумлением узнал Басова.

Подойдя к Юрию Мнишеку, Чигирев негромко осведомился:

– Прошу вас, подскажите, кто эти трое, сопровождающие его величество?

– Самый старший, – начал Мнишек, – гетман Станислав Жолкевский. Один из лучших наших военачальников. Тот, что помоложе, с пышными усами, Лев Сапега, канцлер. А третий – пан Игорь Басовский, советник его величества. Он русин, говорят даже, бежал при царе Борисе из Московии и принял католичество. Он безумно разбогател на торговле солью и пряностями.

– Ах, Юрий, мой друг, – король шел прямо на Мнишека, – примите мои поздравления.

– Благодарю вас, ваше величество, – склонился в поклоне Мнишек. – Позвольте представить московского посланника при святейшем престоле пана Сергея Чигирева.

– Московит? – король с удивлением воззрился на Чигирева. – Должен признаться, европейская одежда вам к лицу, пан Чигирев. Понравился ли вам Ватикан?

– Святой престол великолепен, ваше величество, – улыбнулся Чигирев.

– Не захотели ли вы перейти в католичество? – осведомился король.

– Я с чрезвычайным уважением отношусь к католической церкви, но пока не готов, – ответил Чигирев, проклиная про себя бестактность венценосца, который, похоже, уже возомнил себя теневым правителем России. Пока теневым.

– Очень жаль, – выпятил нижнюю губу Сигизмунд. – Ну что же, господин посланник, я надеюсь, мы еще увидимся.

Он коротко поклонился, и Жолкевский не выразил никакого интереса к московскому посланнику и последовал за монархом. Сапега мельком скользнул по Чигиреву взглядом и тоже направился за королем. Чигирев нашел глазами Басова. Тот уже где‑то подцепил молодую румяную и необычайно симпатичную панночку и увлеченно рассказывал ей какие‑то смешные истории.

Чигирев принялся было высматривать партнершу для следующего танца, но тут подошедший к нему лакей шепотом сообщил, что с паном посланником желает поговорить советник его величества пан Басовский.

Слуга привёл Чигирева в большую комнату, украшенную искусной резьбой. Историк уселся в стул с высокой спинкой и принялся ждать. Минут через восемь дверь скрипнула, и в комнату вошел Басов. Он сел напротив Чигирева и уставился прямо в глаза историку. Было ли дело в страшной сабле и в том, насколько страшным это оружие было в руках Басова, или от самого Басова в тот момент исходила небывалая уверенность в себе, но Чигирев поежился.

– Ты преуспел, – промямлил он, чтобы как‑то завязать разговор.

– А ты проиграл, – резко ответил ему Басов.

– О чем ты?

– Я о попытке заменить Сигизмунда на Отрепьева.

– Откуда ты…

– Дорогой мой, – со снисходительной улыбкой прервал его фехтовальщик, – если здесь нет КГБ, ЦРУ и Ми‑6, это вовсе не означает, что здесь нет разведки. Неужели ты думал, что Сигизмунд, сделав ставку на Отрепьева, не станет следить за ним? Да и Павел Пятый тебя заложил. Пораскинул умишком понтифик и решил, что ревностный католик Сигизмунд лучше, чем Лжедмитрий, который еще неизвестно, введет у себя католичество или нет. Да и усидит ли на троне, вопрос. Иезуиты того же мнения. Они не поддержат Отрепьева. Это с самого начала была бредовая идея. Как бы то ни было, московиты всегда будут восприниматься в Европе как чужие, а шведы и поляки – как свои. Так уж распорядилась история. Ни австрийцы, ни Рим, ни католическая шляхта, ни Стокгольм не поддержали бы соединение Московии с Речью Посполитой под властью православного монарха. Для них приход Москвы на католические земли – то же, что для москалей и украинцев власть турецкого султана. Всеобщее сопротивление неизбежно. Они отложат все свои распри и объединятся против вас. Ничего у Отрепьева не вышло бы. Но твой ход был по‑настоящему силен. Посеять смуту в стане противника – это умный ход. Ты правильно направил финансовые потоки, подергал за нужные струнки среди шляхты и поднял по‑настоящему серьёзный рокош. Куда более серьёзный, чем тот, что должен был возникнуть в следующем году. Хорошо еще, что шведы заняты внутренними проблемами и не решились на вторжение. Поздравляю, ты был достойным противником. Но сейчас главное сделано. Я объединил наиболее влиятельных магнатов вокруг короля и нейтрализовал твои усилия. С остальным разберутся Жолкевский и его гусары.

– Так ты выступил на стороне Речи Посполитой? – исподлобья взглянул на Басова Чигирев.

– Я выступил на стороне стабильности этого мира, – возразил тот.

– Послушай, Игорь…

– Постой, – прервал его Басов. Видно было что он очень устал. – Мне, право слово, надоело исправлять последствия ваших чудачеств. А теперь и жизни вам еще постоянно спасать приходится. Мало того, что вы, не зная, броду влезли в здешнюю политику, которая не чище и не безопаснее нашей, вы еще все время норовите нарушить баланс сил.

В следующую секунду на Чигирева обрушился град аргументов и предсказаний о будущем Западной Европы и России, которые уже довелось выслушать Крапивину. Историк сидел понурясь.

– Сейчас все решено, – завершил свою речь Басов. – Изменить историю вам не удалось.

– Кому это нам?

– Тебе и Крапивину.

– А где Вадим?

– Он мой пленник. Я счел опасным его присутствие в войсках Забжидовского. Он способный военный, уже освоил особенности здешней войны, имеет солидный боевой опыт. Я устранил его.

– Надо понимать, я тоже твой пленник, – усмехнулся Чигирев.

– Отнюдь. Ты лицо официальное… поэтому я просто предлагаю тебе спасение. После бала тебя пригласит на беседу Лев Сапега. Он постарается завербовать тебя. Соглашайся. Иначе ты не выйдешь из замка живым. Поляки здраво оценивают твое влияние при дворе. Грамота Дмитрия, предписывающая тебе приехать в Краков, – результат интриг Сапеги. Он опытный политик, опасность видит за версту. Слава богу, что он не знает о твоей роли в возникшем рокоше. Иначе тебя бы отравили еще в Риме.

– А потом? – тихо спросил Чигирев.

– А потом беги. Мы можем все вчетвером уйти в любой из миров, открытых Алексеевым. Если уж вам так приспичило менять историю, попробуйте там, где это еще возможно. Если ты так привязан к этому миру, уходи в Швецию, во Францию, в Англию. Там ты сможешь попробовать применить на практике свои теории…