На грани полуночи (ЛП) - Маккена Шеннон. Страница 11
Боже, она прекрасна. Что за женщина! «Девушка» – это слишком легкомысленное слово. В мире полно девушек. Его адресная книга по швам трещала от номеров их телефонов. «Девушка» – это категория, понятие. Расходный материал.
А вот слово «женщина» вызывало совсем другие чувства. Оно заполняло рот. Цельная, мягкая, загадочная, уникальная, единственная в своем роде, повзрослевшая и созревшая Лив.
У него было много ее фотографий, но, как правило, зимой Лив носила большие свитера и длинные юбки, а летом просторные, мешковатые сарафаны. Такое тело нужно увидеть собственными глазами. Налившаяся грудь покачивалась при каждом движении. А эта попка, эта фигура, изгибающаяся, словно песочные часы, от талии до бедра… Боже! Он считал ее совершенством пятнадцать лет назад, но природа решила выложиться на всю катушку.
Шоколадная помадка, взбитые сливки, орехи и карамельные крошки.
Легкая одежда только подчеркивала каждое движение. Не удивительно, что полгорода выстроилось в очередь, чтобы поглазеть.
Он был в равной степени и свирепым волком, и свиньей, когда дело касалось аппетитных женщин. Он ценил все цвета, размеры и фигуры, хотя больше выделял пышные формы.
Но Лив была в совершенно другой категории женской красоты.
И дело не только в том, как она выглядела, хотя выглядела она сногсшибательно красивой. Было еще что-то, присущее только ей. Что-то царственное и гордое. Величественное. Изящная до мозга костей. Ей плевать на всех. Шон чувствовал себя псом на коврике, не достойным лизать эти крошечные, изогнутые ступни, но истекающим слюной при одной мысли об этом. Подпрыгивающим и высунувшим язык, как щенок. Он был готов на все, чтобы вызвать ее улыбку. Или еще лучше – когда она пыталась скрыть настоящий смех. Услышать хоть один смешок – все равно, что выиграть в лотерею. Сегодня он этого добился и все еще волновался при мысли об этой победе.
От его совсем не приличных слов у нее покраснели щечки, но она все еще была начеку. Возбужденные соски венчали эти подпрыгивающие груди. Какое удовольствие – одними только словами разгорячить и взволновать эту принцессу.
Но это была палка о двух концах. Не было ни куртки, ни коробки, ни сумки, чтобы скрыть сильную эрекцию. То же самое с ним случилось, когда он впервые ее увидел. Он работал на стройке, и бригада застыла на месте, когда мимо прошла дочь босса. Легкая юбка, подпрыгивающие под чопорной блузкой груди, облако темных вьющихся волос, опущенные глаза. Светлая с розоватым оттенком кожа.
Никакого макияжа. Да он и не нужен был.
Все в ней кричало: «Девственница!» Восхитительная, невинная, сочная девственница. Не осознающая своей власти над мужчинами. Она даже не заметила, как вся бригада вытирает слюни с подбородков. Она просто плыла. В другом измерении. Ла-ла-ла.
Он был голый по пояс, из одежды – только ботинки, рваные джинсы и каска. И обливался потом, как кобель. Ни единого чертового шанса скрыть эрекцию, но это не имело ровным счетом никакого значения. Она его не замечала.
Ее сандалии оставляли крошечные, изящные следы в цементной пыли.
Все началось как игра – из желания заставить этого парящего над городом ангела заметить его рожу. Но вскоре игра переросла во что-то более горячее и дикое. Ему было нужно, чтобы она его захотела. Он хотел затащить ее в лес, уложить на ложе из хвои и горных лилий, снять с нее трусики и возбуждать это восхитительное, сладкое девичье тело языком, пока она не начнет умолять его лишить ее девственности.
И он бы подчинился. О, да! Он умирал от желания это сделать.
Но план провалился, когда он безумно в нее влюбился.
Узнав, кто такая Лив, Кев пришел в ярость. «Это девушка не на одну ночь, – нудил он. – Она будет страдать».
«Не будет», – заверял Шон своего обеспокоенного близнеца. Он никогда не причинит вреда Лив. Он поклонялся ей. Даже деньги на бриллиант откладывал.
Мысли о Кеве вновь всколыхнули воспоминания об утреннем сне. «Тебе нужно что-то сделать с машиной Лив», – сказал Кев.
Странно. Он понятия не имел, на какой машине ездила Лив.
Что он почувствовал, когда она спросила о Кеве? На секунду почудилось, будто Кев и не умирал вовсе. И ничего плохого не произошло.
Кев получил докторскую степень, стал известным ученым, опубликовал свои работы, наполучал наград, запатентовал удивительные изобретения, влюбился, женился, у него были дети. Вся последовательность гипотетической жизни Кева пронеслась в его голове в мгновение ока.
О боже, как было больно, когда обрушилась реальность, вернув его с небес на землю.
Сосущая дыра в животе превратилась в кратер. Ему пришлось быстро уносить оттуда ноги. Разрыдаться прямо в центре Эндикотт-Фоллз – чертовски плохая идея.
Он всегда лажал, когда нужно было скрывать свои чувства. Мужественный стоицизм – это по части Дэви. И слегка по части Кева. У Дэви стоицизм стальной, как у отца. Кев был больше похож на спокойного дзен-буддиста [13]. Как зеркальное озеро. Мудрый и невозмутимый.
Боже, как же он скучал по Кеву! В горле будто застрял раскаленный уголь.
Шон стиснул челюсти, шагая в ту сторону, где был припаркован его грузовик. Его смело можно назвать забытым прошлым. Майлс уже взрослый. Он сам может за себя постоять.
«Тебе нужно что-то сделать с машиной Лив».
Шон жалел, что во сне перебил Кева раньше, чем тот закончил предложение. Что-то ускользало. Крутилось в голове. «Наш союз будет взрывоопасным».
Ему хотелось бы взглянуть на записку Tи-Рекса. И на электронные письма тоже.
«Держись подальше. Всем этим занимается полиция. У ее родителей денег куры не клюют. Если у кого-то и прикрыты все тылы, то у принцессы Лив».
Все сильнее и сильнее становилось чувство, что что-то идет не так. Будто огненные муравьи заполонили голову, вызывая зуд и судороги. Как там сказал Tи-Рекс? Гореть в огне его страсти? «Наш союз будет взрывоопасным».
Он несколько часов пялился на искривленные обломки на дне Хагенского каньона, прежде чем за ним спустились, чтобы забрать.
«Наш союз будет взрывоопасным». Эта фраза повторялась в голове, стуча, как отбойный молоток. Тело его брата было сожжено дотла. Обуглено.
– Эй! Как все прошло?
Шон дернулся, будто его пчела ужалила, но это был всего лишь выходящий из компьютерного магазина Майлс с широкими от любопытства глазами.
– Ты видел девчонку? Что она сказала? Она удивилась, увидев тебя?
Шон не мог говорить из-за подскочившего давления. Он согнулся пополам и прижал руку к тому месту, где находился сосущий кратер.
– Черт! С тобой все в порядке? – Майлс схватил его за плечо. – Ты что, болен?
Шон чувствовал, что его сейчас вырвет недавно выпитым кофе и булочкой прямо в горшок с геранями, стоящий перед хранилищем антиквариата и предметов коллекционирования Эндикотт-Фоллз. О боже, придется попотеть, чтобы восстановить свой социальный имидж.
«Наш союз будет взрывоопасным».
Он посмотрел назад через пелену дыма. Его глаза были прикованы к изящной фигуре Лив. Блэр Мэдден шел рядом с ней, выпятив грудь.
«Машина Лив. Сгорит. Взорвется».
Они разделились, чтобы обойти ветхий пикап. Это не трофейная машина напыщенного мудака, вроде Мэддена. Должно быть, она принадлежит Лив.
Щелк. Все встало на свои места. Его тревога распрямилась, как сжатая пружина.
Шон бросился к пикапу, будто у него под ногами ракетная установка. Он не сразу понял, что орущий голос принадлежит ему. Время замедлилось, как в период сражения.
Люди вздрогнули, когда он подбежал к ним. Мэдден вытаращился на него из-за лобового стекла. Глаза Лив были огромными.
– Отойдите от машины! – проревел он. – Назад!
Лив замерла, одной ногой уже в машине.
Мэдден запер дверь со своей стороны, потянулся через сиденье и схватил Лив за запястье, чтобы затащить внутрь. Кретин. Черт бы его побрал! Шон одним летящим ударом разбил боковое стекло со стороны водителя, открыл дверь и вытащил Мэддена наружу.