Война чувств - Колесникова Наташа. Страница 16

— Да нет, все по-честному. Если у девчонки появится парень, я пас. Замужних не держу.

— Ну ты молодец, Вася! Какого черта свою любовницу мне подставляешь?

— Пытаюсь настоящим чукчей выглядеть, угодить дорогому гостю, — засмеялся Панченко. — Знаешь, где я их нашел? На Тверской. Ни одна не желает вернуться обратно к шумной городской жизни. Когда жена приезжает — они тихие, услужливые, а уедет — настоящие хозяйки! Могут делать все, что считают нужным на своем рабочем месте, — и домработница, и кухарка, и банщица, и секретарша. Учти, каждая заведует своим фронтом работ, у каждой есть помощницы из местных. И живут в доме, у каждой своя спальня.

— Точно гарем, — сказал Епифанов. — И как твоя жена… то есть основная любовница это терпит?

— А что ей остается? Кого хочу, того и беру в прислуги, закон не запрещает. А ты чего так испугался, не понравилась Настюша? Она как раз и заведует баней.

— Ты не поймешь, и, наверное, это глупо, но… я люблю свою жену, — с трудом сказал Епифанов.

— Что ж тут непонятного? — с тоской произнес Панченко. — Так бы сразу и сказал. Почему мы должны жить в дыму дебильных мифов? Русский человек, если ему платить нормально и поощрять старание, заткнет за пояс любого европейца и пить перестанет. А русский бизнесмен — это не тот, кто бегает по ночным кабакам и трахает все, что движется. Я этим козлам в западных «Хилтонах» и «Шератонах» так и говорил. Не верили. Тупые они, эти западноевропейцы. А про наших прибалтов и говорить не стоит: задворки Европы. Были частью великой империи, стали задним двором Европы. А гонору!

— Вася, мы говорили о женщинах, — напомнил Епифанов.

— А я о чем? В девяносто седьмом пересеклись мои дела с одним эстонским ублюдком, они там здорово жирели на перепродаже нашего металла. Мою жену убили, взорвали в машине, с ребенком. Меня хотели, а я отправил ее в больницу, дочка затемпературила…

— Извини, Вася, — сказал Епифанов.

— Это ты меня извини. Не смог его достать в этой паскудной Эстонии! У них же там почти Европа! А он теперь член парламента. Но — достану! А нет — куплю одну баллистическую ракету — и нет Эстонии. А она никому и на хрен не нужна. Вот так. Ну, давай, похлещи меня веничком, а потом я тебя!

— Насчет ракеты — это ты зря, Вася, — сказал Епифанов. — Там же и русских много. Да и не купишь баллистическую.

— Запросто. За миллион баксов человек готов пожертвовать собой ради детей. Но я пока что и без ракеты надеюсь его достать. И все, закончили этот базар.

После бассейна с холодной водой они укутались в простыни и сели за стол. Настя тут же поставила перед ними запотевшие бутылки с пивом и тарелку с вареными раками, пересыпанными укропом.

— Знаешь, Жорка, я пока работаю себе в убыток. Странно, но все московские элитные магазины забиты импортной дребеденью, мне говорят — дорого. «А покупатели у вас какие?» — я их спрашиваю. Они за качество могут же платить. Не доходит. Я бы мог, конечно, развернуть рекламную кампанию, да не хочу. Мне нужен соратник, самостоятельный бизнесмен, и, кажется, я его нашел. Понимаешь, кого имею в виду, да? Я упертый и добьюсь своего, пусть и потеряю десяток миллионов, не рублей, понятное дело.

— Я не очень понимаю тебя, Вася, — насторожился Епифанов.

— А как Илюмжинов за короткий срок обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь, понимаешь? У меня что-то похожее случилось. Биржа, крупные партии металла, проката, труб, алюминия… Заводы еще крутятся на полную катушку, а их продукция никому тут не нужна. Выхода на внешний рынок еще не знают, да и боятся, склады забиты. Куда девать продукцию? А своим продавать можно, они к тому же платят живые деньги. А свои, то есть биржевики, знают, что делать дальше. Законов нет, порядка никакого, дал кому нужно, пробил свой канал, и вперед!

— Страну, выходит, разворовывал? — усмехнулся Епифанов.

— Ни копейки не украл, никого не кинул. Напротив, помог заводам сохранить производство в тот момент, когда самолеты и танки уже не делали в прежнем количестве, а металл все еще плавили. Я честно купил, честно продал, расплатился со всеми. И эшелонами — в Германию, Бельгию, Швецию, Францию! А там тоже одурели от счастья — классное сырье по цене в полтора раза ниже мировых цен. Да это ж супервыгодно! Пока сообразили, что к чему, стали вводить антидемпинговые законы, мы свое дело сделали, связи наладили, каналы отрегулировали. А потом работали уже более-менее по правилам, как солидные фирмы. Начались войны… Все это было примерно так: у меня контракт с заводом на поставку стального листа в Бельгию, а завод втихаря приватизировали и говорят — сами будем продавать. А контракт? А пошел ты! Ну, раз такой базар начался…

— Да я немного причастен к этому, тоже начинал на бирже, понимаю, что к чему.

— Тогда зачем говоришь, что страну разворовывал? Но после гибели жены все изменилось. Вдруг стало ясно: а на хрена мне больше? Два года прожил на Кипре, а когда подвалили солидные люди, отдал свои акции. За деньги, понятное дело. И организовал этот очаг капитализма или коммунизма в отдельно взятой деревне. Кстати, убыток небольшой, и только потому, что держу качество на уровне. Но хочу иметь прибыль, чтобы учителя в моей школе получали соответствующие их знаниям деньги и чтобы работники мои бесплатно лечились и даже вставляли зубы. Я могу это все устроить и удалиться на Кипр, в свой дом, но ведь похерят все, разворуют.

Епифанов с изумлением смотрел на Панченко, с трудом понимая услышанное.

— Мог бы купить магазин в Москве, организовать…

— Мог, но разве уследишь за всем? Мне нужен ты, Жора. Сделал свой бизнес с нуля и процветаешь. А ведь торговля — вторая составляющая моего бизнеса. Имея такого человека в сфере сбыта, я спокоен и полностью сосредоточен на сфере производства. Вместе мы докажем, что Россия — не скопище пьяниц и дураков.

— Надеюсь… — пробормотал Епифанов. — Только ты ракеты не покупай, ладно? Эстонию уничтожим, но и сами рухнем.

— Да это пьяный бред, не бери дурного в голову, Жорка. Я уже почти отплатил за жену и дочку, этот сучок эстонский остался один и ходит с десятью охранниками даже в туалет. Зачем ракета за миллион баксов, если всегда можно найти человека, за пятьдесят тысяч баксов готового практически на все? А за сто тысяч? Он уже заплатил за все.

В дорогу светловолосая красавица Марина (вторая из блондинок, что встречали Епифанова у мраморных ступеней) принесла ему еще одного петушка, зажаренного на гриле.

— Для твоей жены, — сказал Панченко. — Надеюсь, ей понравится. За качество отвечаю, фирма веников не вяжет.

— Я это уже понял. Спасибо, Вася.

На обратном пути Епифанов думал о том, что узнал о своем новом партнере по бизнесу. И больше всего — о красавице Насте, с широкими бедрами, с буйной, прямо-таки тропической растительностью внизу живота, с грудями, в которые можно зарыться с головой… Он отказался от нее, а нужно ли было? Вчера вечером Лера демонстративно отвернулась от него, и все надежды на то, что в постели она расскажет о своих непонятных проблемах, рухнули. Что с ней происходит? Почему не может сказать ему? Да нужно ли было после всего этого отказываться от услуг Насти?

Наверное, нет. Но он не смог… Потому что была любимая женщина, которую он хотел и которая хотела его. Вместе им было так хорошо, что о лучшем и мечтать не стоило… до недавнего времени. Да что же, черт возьми, с ней происходит?! Или он чересчур накручивает себя?

Нет, не накручивает. Лера ведет себя странно, спрашивает, как бы он вел себя в случае ее измены, а потом просто молчит… Это молчание хуже самой измены! А что делать?

На этот вопрос у Епифанова по-прежнему не было ответа. Как и на то, правильно ли он поступил, отказавшись от услуг красавицы Насти, или нет.

Людмила оставила свою машину неподалеку от входа на ВВЦ, огляделась и пошла на выставку. Достижений теперь уже не народного хозяйства, а непонятно какого. Да это ее не очень волновало. Главное — нет ли за ней слежки? Вроде бы нет, но нужно быть осторожной.