Слабая женщина - Колесникова Наташа. Страница 12

И горечь возникла в душе, а ведь с Сергеем она вела себя совсем по-другому, не красилась ради него, не надевала сексапильное белье, все работала, трусы свои не успевала стирать... Бросала их в ящик для грязного белья и думала, что это нормально. А он и сдернул, придурок! Простить это невозможно, но... следует учесть на будущее.

Ольга надела жакет, еще раз посмотрела на себя в зеркало — вполне симпатичная дама, такая кого угодно может свести с ума. Но не сведет, а лишь постарается разговорить бизнесмена, который промышляет незаконной продажей психотропных препаратов. Может, он что-то скажет, а она поймет правильно! Но почему-то хотелось по-настоящему понравиться ему.

Вот мужчина! С женой спать нормально не может, если не поговорит с красивой блондинкой. Почему? Да потому, что у него такой же комплекс, как у нее. Она все работала и просра... свою личную жизнь, а он тоже работал и тоже получил какой-то комплекс. Странный мужик, но почему-то он очень волновал ее. Наверное, потому что сама была странной женщиной. Чем-то они похожи, оба ненормальные.

Он интересовал ее именно как мужчина. Не как миллионер или бандит, вот в чем вопрос. После развода столько мужиков вязались к ней, всех отфутболила. А этот интересовал. Наверное, потому что тоже странный.

Ну ладно, теперь остается только ждать. Юрик у ресторана, люди в Садовом следят за Ореховым. Как только он направится в «Барку-С», Юрик займет место за столиком, а она поедет на такси к ресторану. Жаль, если Орехов решит поехать прямо домой после сабантуя в фирме. Очень жаль... Она ведь уже так настроилась на свидание с ним.

Ольга вздохнула, села на диван, включила телевизор. Полседьмого, почти на всех каналах дебильные сериалы или шоу для дураков. Ну нет, смотреть это — себе дороже. Выключила телевизор, положила рядом с собой трубку радиотелефона и замерла в ожидании. В соседней комнате, похоже, шел разговор о том, как потратить тысячу долларов, подаренную отцом Макса. Компьютер Максиму мать купит, постарается — не очень дорогой, чтобы остались деньги на многое другое.

Что ж тут сделаешь? Пусть решают, это не ее деньги, вернула бы их Сергею, но ребенка жалко. Ладно уж...

Черт побери, почему Юрик не звонит? Мог бы хоть что-то сообщить. Не сообщает. Обижается, что не дает ему? Наверное... И не даст, он ей не нравится как мужчина. Надежный друг, напарник, но это не значит, что они должны трахаться. У него с женой не очень, оно и понятно, какая женщина выдержит такое, что муж не ночует дома, а если ночует — то... только ночует и ни на что большее не способен? Она сама пережила такое, пусть и он терпит. Даст Бог — и сохранит семью. Мысль о том, что коллеги, понимающие друг друга с полуслова, могли бы и в личной жизни быть счастливы, ее не грела. Отдаваясь работе, иметь еще и в постели человека, который может говорить только об этой чертовой работе, — это уж слишком.

Чем бы заняться?

* * *

На звонок в дверь выскочили в прихожую Лена Игошева и Настя.

— Папа, это ты пришел? — крикнула девочка.

— Я, я, — отозвался Игошев.

Лена распахнула дверь, с удивлением уставилась на мужа. Не нужно было даже принюхиваться, чтобы понять — он сильно пьян. Игошев вошел в квартиру, протянул дочке плюшевого мишку, жене полиэтиленовый пакет с продуктами. Прислонившись спиной к стенке, принялся стаскивать туфли.

— Спасибо, папка! — обрадованно закричала Настя. — Я такого давно хотела, как ты угадал?

— Я... все знаю про мою принцессу, — пробормотал Игошев.

— Что случилось, Андрей? — встревоженно спросила Лена. — Ты... выпил?

— Ну да, с Калитиным... отметили получение мной зарплаты и гонорара. Шесть тысяч... было. — Он вытащил из внутреннего кармана летней куртки смятую пачку денег, протянул жене: — Вот... заплатишь за квартиру, ну... еще, что тебе надо... Купи, ладно?

Лена взяла деньги, отнесла их в комнату, положила в ящик гардероба, тут же вернулась.

— Ты будешь ужинать, Андрей?

— Да, отметим... А Настюшке там конфеты и шоколадка.

— Я буду с вами отмечать, — заявила девочка.

— Нет, моя хорошая, нам с мамой нужно серьезно поговорить. Ты бери свои конфеты, шоколадку и топай в свою комнату спать. Все малышки уже обязаны ложиться спать.

Он наконец-то стащил туфли и, пошатываясь, направился на кухню. Лена достала из пакета сладости для дочки и увела насупившуюся Настю в ее комнату.

На кухне Игошев плюхнулся на стул, вытянул ноги, мрачно усмехнулся. Он еще не знал, как жить дальше, хотел посоветоваться с женой. Лена пришла минут через пять, наполнила тарелку макаронами, положила котлету, поставила тарелку на стол перед мужем. Игошев со вздохом отодвинул тарелку.

— Спасибо, Лен, не хочу. Там есть колбаса, карбонад, бутылка водки, порежь... налей и давай... выпьем.

— А тебе не хватит ли пить?

— Нет, ну пожалуйста, Ленок. Сделай, как я прошу.

— Одну рюмку, Андрюша, тебе, не больше. Настюшка не спит, может прийти сюда в любой момент, я не хочу, чтобы она видела тебя таким пьянющим.

— Ладно, согласен. Одну так одну. Мы с Калитиным тоже выпили одну... почти без закуски.

Лена быстро порезала колбасу и карбонад, соленые огурцы, которые он купил, видимо, у бабульки возле метро, принесла из комнаты две хрустальные рюмки, наполнила их.

— Ты чем-то огорчен, Андрюша? Что случилось, можешь мне честно объяснить?

— Ты моя жена, Лена, ты моя вторая половина, так?

— Ну так, а почему ты говоришь об этом? Ты что... другую половину себе нашел?

— Давай выпьем... — сказал Игошев, поднимая рюмку. — За тебя. Ты самая красивая женщина в мире, ты моя единственная женщина. Какая, к черту, другая половина? Лучше тебя вообще никого нет.

— Я тебя тоже люблю, Андрюша. Но... что случилось?

— Да все нормально, разберемся.

Игошев чокнулся с Леной, залпом опорожнил рюмку, взял четвертинку соленого огурца, сунул в рот.

Лена только пригубила «Праздничную», поставила рюмку на стол, уставилась на мужа, ожидая разъяснений. Чувствовала: что-то случилось, и не очень хорошее, скорее, плохое, и хотела знать, что именно.

— Ты расскажешь или нет? — спросила она. Не выдержала, выпила рюмку водки, налила себе еще.

— Да, поэтому и сижу тут. Лен, меня выгнали из газеты, но заплатили все, что причитается, — зарплату, гонорар.

— Андрей? — Лена тяжело вздохнула, выпила водку, снова наполнила рюмку.

Игошев тоже плеснул себе, несмотря на обещание ограничиться одной рюмкой.

— Понимаешь, Лен... я дал по морде Саврасову, главному редактору. Ну, не сдержался. Ты на меня давишь психологически, а он ни мычит ни телится. Сам отговаривал Калитина идти к главному, сам же и пошел в конце концов... Ну, пришел, посидел в комнате секретарши...

— Как ты мог, Андрей? — испуганно спросила Лена. — Ты о нас с Настей подумал?

— Так ради этого и пришел. Надо ж было выяснить, когда я смогу обеспечить свою семью? Говорил с ним нормально, а он, козел, хамить стал. Ему-то хозяин, Медлинский, платит исправно, секретарше тоже. Говорит мне: «Андрей Владимирович, если вам не нравятся условия работы, мы тут никого не держим». Ну я и разозлился. Эта дешевка в подметки мне не годится, а практически угрожает, понимаешь?

— Андрей, ты соображаешь, что делаешь?

— Соображаю, Лен.

Игошев снова наполнил свою рюмку, Лена последовала его примеру. Выпили не чокаясь.

— Ну так вот... Я послушал его и сказал все, что думаю. Понятно, он расстроился, сказал, что видеть меня больше не желает. Я тогда встал и врезал ему так, что синяк под глазом останется еще и завтра.

— Дурак.

— Наверное, но что остается делать? Знаешь, после этого он успокоился, позвонил в бухгалтерию, потом достал из сейфа все бабки, которые положены мне, отдал и сказал...

— Что ты уволен.

— Именно.

— И что ты собираешься дальше делать?

— Писать, работать.

— А как мы жить будем? Стивен Спилберг тебе явно не позвонит. На что жить?