Приди, весна - Лэндис Джил Мари. Страница 5

Эти густые непокорные волосы Бак унаследовал от отца, который благодаря волосам выделялся среди всех других трапперов.

Даже сейчас, когда Бак натыкался на кого-нибудь из старых охотников на бизонов, его узнавали по высокому росту и густой гриве светлых волос.

Тед рыгнул.

– Отправишься на рассвете?

– Как только смогу разглядеть руку, поднятую к лицу.

– Долго над этим думал, а?

О предстоящей женитьбе Бак думал не переставая в течение нескольких недель. Если бы у него был выбор, он бы вообще не стал жениться, но выбора не было, поэтому, пожав плечами, он ответил:

– Ничего другого, по-моему, не остается. Все как-нибудь устроится.

Выглядишь ты не так уверенно, как говоришь, но, надеюсь, это придет. Как, ты сказал, ее зовут? – Тед наклонился вперед и уперся щетинистым подбородком в ладонь.

– Алиса Соумс. – Бак попытался нарисовать в воображении портрет женщины, с которой он переписывался в течение шести месяцев, но не смог, хотя она и писала ему, что она светловолосая, худая и высокая – выше среднего роста. Он решил, что страх мешает работе воображения.

– Как ты ее нашел?

– Помнишь газету, которую ты привез в прошлом году, ту, что Джоунгси купил в Бостоне?

– Нет.

– Ну, ты привозил. Во всяком случае я увидел в ней объявление и ответил на него. Леди из Бостона хотела перебраться на Запад и искала мужа. Все что ей было нужно – это отдельный дом и мужчина, который бы ее обеспечивал. Выбрала мое письмо.

– А ты видел ее фото? Слышал, что большинство мужчин, выбравших невесту по переписке, видели ее фото, – сказал Тед со знанием дела.

Бак покачал головой.

– Нет. Фотографии не было. Она написала, что она блондинка и что многие находят ее привлекательной.

Старый Тед скептически хмыкнул.

– Ну, сейчас все равно уже поздно что-либо менять.

– Думаю, да. Она прибудет в Шайенн послезавтра, двенадцатичасовым поездом. – Бак похлопал по карману рубашки, где лежало письмо Алисы, в котором она сообщала дату и время своего приезда. – У меня займет четыре дня съездить туда и обратно.

– В Шайенне не будешь задерживаться?

– Нет времени, – Бак еще раз оглядел комнату и снова посмотрел на Теда. – Мы поженимся, как только она сойдет с поезда, и сразу же отправимся в путь. Надеюсь, она не привезет с собой гору чемоданов.

– Я слышал, женщины редко едут куда-нибудь без этого. Чемоданы нужны им для всяких их финтифлюшек. – Тед глотнул еще виски и облизал губы. – Зима была мягкой, но что если пойдет снег и ты не сможешь вернуться в долину?

Бак сжал челюсти.

– Не пойдет.

– Сейчас ведь только февраль. Вполне может пойти.

– Проберусь как-нибудь. Вернусь через четыре дня.

– Таща женщину за собой? Почему ты не сказал ей подождать до весны? Зачем ей ехать сюда в разгар зимы?

– Потому что я послал ей деньги на проезд, предоставив самой решать, когда ей лучше уехать из Бостона.

– Что ж, надеюсь ради твоей же пользы, что ты не будешь слишком часто позволять ей принимать решения, – заключил Тед.

Бак встал, не обратив внимания на последние слова Теда.

– Думаю, пора на боковую.

– Я буду спать на полу, – вызвался Тед. – Не буди меня, когда будешь уходить, просто подбрось дров в огонь. Думаю, я проснусь вскоре после твоего ухода.

– Да, наверняка. – Бак остановился посреди комнаты, глядя на Теда. – Ты уверен, что справишься?

– Не беспокойся ни о чем. Мышка и я управимся. Ты только не задерживайся. Ухаживать за ней можно и здесь. У меня кости болят, это к пурге. Я не уверен, что смогу продержаться, если тебя долго не будет.

Бак не хотел думать о том, что случится, если снежные заносы отрежут его от долины, и потому отвернулся от Теда, который принялся почесывать за ушами свою пародию на собаку. Он размышлял, каково будет снова иметь в доме женщину. Три года назад с ним жили две его сестры, и он был счастлив, потому что они занимались всеми хозяйственными делами. Потом Сисси, его младшая сестра, умерла от тифа, а состояние Пэтси, которая после смерти мужа была немного не в себе, ухудшилось настолько, что он уже не мог предвидеть ее поступков. Ему пришлось увезти ее и оставить под присмотром одной знакомой старухи-шотландки, жившей неподалеку от Шайенна.

Теперь, когда он сделал предложение Алисе Соумс, в его жизни снова появится женщина.

И все пойдет по-другому.

Анника Сторм прикоснулась к замерзшему стеклу в окне рядом с ее местом в вагоне поезда «Юнион Пасифик», направляющегося в Шайенн и дальше на запад, потом стала водить указательным пальцем по стеклу и водила до тех пор, пока не оттаяла маленькую дырочку, в которую можно было увидеть, что делается снаружи, но за окном была видна лишь покрытая снегом равнина. Бросив взгляд на этот скучный пейзаж, Анника вздохнула. Унылая картина оставалась неизменной на протяжении последних пятисот миль. Она перевела взгляд на открытую тетрадь, лежавшую у нее на коленях, и перелистала захватанные страницы. Сегодняшняя запись не будет ничем отличаться от предыдущих. «Все еще едем на запад. Открытые равнины и снег вокруг».

Прежде чем она успела достать ящик для письменных принадлежностей, вынуть ручку с чернилами и сделать запись (нелегкая задача, учитывая непрекращающееся покачивание вагона), поезд дернулся и остановился. Другие пассажиры зашевелились, выведенные из летаргического состояния, в которое ввергло их монотонное, усыпляющее движение поезда.

Анника отложила дневник на мягкое обитое плюшем сиденье (она ехала первым классом) и, положив руки на талию, выгнула спину и потянулась. Уезжая из Бостона, она и не представляла, что путешествие будет таким долгим и скучным. Поезд остановился под аккомпанемент драматического шипения пара и скрипа тормозов. Анника ухватилась за спинку сиденья впереди, затем потянулась за своей кокетливой шляпкой, лежавшей поверх саквояжа, в котором находились другие предметы первой необходимости: расческа, щетка, ночная рубашка, крючок для расстегивания пуговиц, чистая блузка, книга и коробка с коллекцией пуговиц, которой Анника очень дорожила. Шляпку Анника соорудила сама: взяв мужскую фетровую шляпу с низкой тульей и узкими полями, она украсила ее атласной бледно-голубой лентой. Того же цвета была и ее блузка, которую она носила в комплекте с шерстяной юбкой шоколадного цвета и прилегающим однобортным полудлинным жакетом.

Этот «горный», как она его называла, костюм хорошо послужил ей во время долгого путешествия, но сейчас она почувствовала, что он ей здорово надоел. Она дождаться не могла, когда же наконец они прибудут в Шайенн и она окажется в удобном доме своего брата, где сможет распаковать свои чемоданы и коробки и переодеться во что-нибудь другое.

Анника заколола на голове шляпу и, встав, набросила на плечи накидку. Она захватила ее не только ради тепла, но и чтобы прикрыть одежду от пыли и сажи – неизменных спутников путешествия на поезде.

Спустя несколько секунд в вагон вошел проводник – дородный лысеющий мужчина в жесткой черной фуражке – и быстро пошел по проходу. Поймав обеспокоенный взгляд Анники, он остановился и наклонился к ней. Громким голосом, так чтобы его могли слышать и другие пассажиры, едущие в этом дорогом вагоне, где сиденья на ночь превращались в верхние и нижние спальные полки, он объяснил причину внезапной остановки поезда в пустынной местности.

– Произошла авария, – сказал он как бы между прочим.

– Что? – переспросила Анника.

– Авария. Котел взорвался.

– Кто-нибудь пострадал?

– Все трое машинистов. Последствия были бы более тяжелыми, если бы на них не было надето плотной одежды. Придется послать кого-нибудь назад на станцию, чтобы в Шайенн телеграфировали с просьбой прислать новую паровозную бригаду. Если нам повезет, через несколько часов тронемся.

Он сдвинул пальцем фуражку на затылок.

– Помните случай, который произошел в 1875 году, когда поезд застрял в пути из-за снегопада? Шел из Канзаса в Денвер и простоял одиннадцать суток. Я слышал, что в конце пассажиры питались устрицами, которые везли этим поездом в Калифорнию. – Он выпрямился, посмотрел в хвост вагона и объявил: – Вы можете выйти, размять ноги. Только не отходите слишком далеко. Надеюсь, мы скоро отправимся.