Записки средневековой домохозяйки - Ковалевская Елена. Страница 20

Все зааплодировали. Герцог полез обниматься сначала с племянником. Стоя рядом я расслышала:

— Я тебе этого не прощу, — прорычал Кларенс, стараясь сохранить на лице довольную улыбку.

— Только попробуй не поехать, — послышалось от его светлости в ответ. — Тебя же на виселице могут вздернуть, если докажут…

— Не твоя забота!..

И настала моя очередь. Герцог, видимо не подозревая, что я услышала их обмен любезностями с племянником, на ушко желал мне счастья и всего прочего. А я в душе пожелала ему сгореть в Аду, удерживая на лице все ту же приклеенную улыбку, когда благодарила за доброту.

А нам все аплодировали. Когда герцог отцепился, Кларенс схватил меня за руку и потащил прочь из залы. Я сопротивляться не стала. И не смотря на то, что не хотелось оставаться с ним наедине, гораздо в большей степени мне хотелось уйти от гостей.

А Кларенс тараном пропер по коридорам до моей спальни, пинком ноги открыл дверь и, шикнув на побледневшую Меган: 'Пошла вон', - втолкнул меня в комнату. Девушка метнулась прочь, оставляя нас.

— Ну что дорогая супруга, — с нехорошей ухмылкой произнес он, — наконец то мы с вами одни. А вы похорошели моя радость, сильно похорошели, — продолжил он, начав расстегивать камзол. — Даже не ожидал! Ну что ж тем приятней. Я даже пару раз вполне смогу вас утешить. А-то что это за свадьба, да без брачной ночи?

Я как бы невзначай попятилась к камину. Кларенс наступал, а я отступала. Однако страха не было, меня захлестывал холодный гнев, оставляя совершенную ясность рассудка. Маркиз, не замечая моих маневров, не отрывал от меня похотливого взгляда. Он был уверен, что я, как и прежде послушна, вся в его власти. А я же действовала, словно все рассчитала и спланировала заранее. Да, до этого я склонялась перед его напором, но теперь наступил предел моей возможности терпеть.

Во мне еще на балу проснулась злость и она, разгораясь все сильнее и ярче, помогла сопротивляться натиску. Обычно я тихая, робкая и спокойная девушка, имеющая чувство собственного достоинства, и вывалять себя в грязи не позволю. Отступить перед фигляром, который пытался весь вечер изображать из себя незнамо что, наплевав как на свою репутацию, так и на репутацию родственников?! Да никогда!

Довольно…

Я спиной вперед сместилась к самой каминной полке, где на подставке стояли кочерги. Кларенс, так и не поняв, зачем я туда отошла, уже скинул камзол на кровать, а теперь взялся развязывать замысловатый шейный платок, на время оторвав от меня похотливый взгляд.

А я, совершенно спокойно оглядев кочерги, выбрала из них самую массивную и начала примерять к руке. Сначала помотала ей как клюшкой для гольфа, потом примерилась получше, словно в руках держала бейсбольную биту.

Послышался треск рвущейся ткани. Платье, не выдержав подобного обращения, поползло подмышками и на спине. Шелк стал расползаться в швах, давая мне необходимую свободу в движениях.

Мой супруг, оставив в покое непослушный узел шейного платка, поднял на меня удивленный взгляд. Не знаю, что было написано у меня на лице, но Кларенс несколько побледнел и попятился.

А я все с тем же яростным спокойствием, держа по-прежнему кочергу двумя руками, словно бейсбольную биту, так же неспешно и главное молча пошла на него. Не знаю, что мне придало такую невероятную силу. Возможно холодный гнев, но…

Я замахнулась и первый кроватный столбик, за который я держалась, когда затягивали корсет, переломившись с треском, рухнул на кровать. А кочерга в моих руках даже не погнулась.

— Прикоснешься хоть пальцем, — с замогильным холодом в голосе начала я, — Покалечу! Зубы в платочек собирать будешь! — и продолжила наступать на супруга.

Четыре коротких шага и еще один взмах. Второй кроватный столбик, сломавшись, отлетел к его ногам. Следующим на моем пути был Кларенс.

— Психованная! Истеричка! — крикнул он и, не выдержав, попятился. — Да я тебя!..

— Покалечу! — все тем же голосом пообещала я. Наверное, в этот момент я действительно бы переломала ему кости, если б он сунулся.

Не знаю почему, но то ли у Кларенса не было настолько острого желания заполучить меня, то ли волна угрозы исходившая от меня была настолько сильной, что он не пожелал связываться. А может, действительно поверил, что я выполню обещание, и начал отступать обратно к двери.

— Я хотел тебя облагодетельствовать, — продолжил вещать он, пятясь и не спуская с меня настороженного взгляда. — Своей настоящей женой сделать, но, похоже, ты сама не желаешь, не понимаешь своего счастья. Вивьен напрасно уговаривала быть милостивым к тебе! Ты чокнутая!..

— Видала я твою благодетель в гробу и белых тапках, — выдохнула я, наступая.

От звука голоса, которым были произнесены слова, Кларенс вздрогнул.

— У-учти. Ты сама выбрала, — начал угрожать он. — Вот отправлю тебя в Адольдаг, завтра же и…

— С удовольствием! — на пути под ноги мне попался сломанный кроватный столбик, и я, пинком, отправила его к двери. — Только вещи забрать не забудь, — и ловким движением концом кочерги подцепила камзол и швырнула в него.

Маркиз, не растерявшись, поймал его одной рукой.

В отстраненном неверии, что вытворяю и говорю все это сама, а не кто-то другой, я, так и не выпустив кочерги из рук, добавила:

— Тогда уж и кольцо забери.

Кларенс, уже находясь в коридоре, где в испуганном удивлении застыл слуга, зло вымолвил:

— Оставь себе. Нужно же мне будет хоть по чему-нибудь опознать тело, когда прибуду за ним в усадьбу.

Стоя на расстоянии, все той же кочергой, я подцепила дверь и закрыла ее. И только после бросилась к ней, чтобы провернуть защелку на замке. И лишь когда та клацнула, я выронила свое оружие и, прижавшись спиной к двери, тихонечко расплакалась от облегчения.

Я смогла избежать супружеской постели. А теперь, как наилучший способ и дальше избегать ее, оказался путь в Адольдаг — в неизвестность, которую я готова была пойти с радостью и надеждой на лучшее.

Часть 2. Усадьба

Санный путь, казавшийся таким однообразным из-за монотонно-белых просторов полей с серыми и бурыми полосками лесов на горизонте, весьма утомлял. Для начала марта погода стояла вполне обычной, как для средней полосы России. Днем начиналась оттепель, а ночью прихватывал морозец. Дорога была ровная, ходкая и пегие лошаденки, что тянули крытые сани и обоз спутников, решившихся ехать со мной в изгнание, резво трусили по накатанной колее. Лишь молодчики Кларенса, отправленные в сопровождение, чертыхались, когда их породистые кони поскальзывались на дороге, срывались с тряской рысцы в галоп.

Я покинула особняк герцога Коненталя не на следующий день, как пообещал мой супруг, а только через день. Причем задержка была вызвана им же самим. Дабы удостоверится, что я точно доберусь до усадьбы, а не затеряюсь где-нибудь на просторах королевства или сопредельных с ним государств, он занялся поиском сопровождающих. А я за день, на который был отсрочено исполнение 'приговора', успела поговорить и с герцогом, и с… Но начнем все по порядку.

Утром в положенное время Меган пришла раздвинуть шторы и растопить камин, но после, когда я уже собралась было подняться с постели, вместо того чтобы подать халат, замерла в нерешительности.

— Что-то случилось? — осторожно уточнила я.

— И да, и нет… — уклончиво ответила девушка.

— Тебе попало из-за вчерашнего? Из-за меня? — осененная нехорошей догадкой спросила я.

Меган отрицательно замотала головой, и у меня отлегло от сердца. Я уже начала опасаться, что из-за того, что девушка стала свидетельницей, как Кларенс притащил меня в комнату, ее могли наказать.

— Так расскажи, — попросила я мягко. — А то я в толк не возьму, чего ты от меня хочешь.

Неожиданно для меня служанка рухнула на колени и, сцепив руки, словно для молитвы, запричитала:

— Прошу, не бросайте меня здесь! Возьмите с собой! Меня же здесь ничего хорошего не ждет… Прошу!..