Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей) - Минков Светослав. Страница 22

Но я сам не обладаю основными качествами, которые должны быть у космонавта: суровостью и непоколебимостью. Я чересчур много рассуждаю. И не смог бы, наверное, в случае необходимости хладнокровно пожертвовать собой или своими товарищами. Даже сейчас, когда берусь за центральный переключатель конденсатора и отвожу его, испытываю чувство, будто расстаюсь с другом. Тихое равномерное гудение смолкает. Зажигается красная лампочка, затем и она гаснет. Я быстро выхожу.

Да, Артур и Инна уже возвращаются. Все в порядке. Остается только взять на станции последние записи сигналов и кое-какие мелочи. Потом — старт!

Сейчас я иду первым. Входим один за другим на станцию и в герметической камере снимаем только шлемы: нет времени, надо спешить. Коридор. Дверь в зал с астрофоном отходит. Я…

Я в недоумении останавливаюсь посреди зала. Что-то здесь произошло. Я чувствую это, прежде чем осознаю. Потом понимаю. Это невероятно! Острый воющий звук сигнала превратился в тихую мелодию. Странную, особенную мелодию.

Артур спохватывается первым. Он уже спешит к биоэлектронной камере, мы — за ним. Входит, руки его дрожат, когда он закрепляет на голове шлем. Я вынужден ему помогать…

Минута. Инна тяжело дышит возле меня. Глаза Артура широко открыты.

— Вижу, — хрипит он, — вижу их… Это они… слышу их…

Я ловлю каждое его слово. Наконец-то! Как это просто и как мы не догадались! Нам мешало поле. Мы выключили конденсатор и…

Какая-то тревожная мысль бьется в подсознании. Я стараюсь от нее отделаться, но она постепенно проясняется, становится убийственно отчетливой. Мы можем расшифровать сигналы только в том случае, если не работает конденсатор. Но он и без того выключен, потому что нет больше энергии. Мы не можем остаться здесь, не можем! Надо вылетать немедленно, бежать, иначе нас убьет голубое солнце.

Радость переходит в такое отчаяние, что мне хочется кричать от боли. Мгновенно приходит другая мысль: а что, если один из нас останется здесь? Сигналы, пройдя через его мозг, будут записаны на биоленту. А если при этом включить и астрофон, образы и звуки можно переправить на Землю в расшифрованном виде. Но это значит, что один из нас будет осужден…

Насильно снимаю шлем с головы Артура и вытаскиваю его из камеры. Он шатается…

— Садись, — говорю, — садись! Я хочу сказать тебе что-то важное. Прошу тебя, Арчи, успокойся!

Артур садится и медленно-медленно приходит в себя. Инна стоит. Лицо ее побледнело, пальцы сжимают спинку стула. Она уже поняла. Да, Инна, это верно, то, о чем ты думаешь!

— Слушай, Арчи, — начинаю я (хотя бы голос не изменил мне!), — видишь как обстоит дело (какие я говорю глупости!). — Слушай, понятно, что сигналы превращаются в биотоки только при низком гравитационном напряжении. Откуда нам было знать? Конденсатор мешал. Ты ведь понимаешь…

Инна делает несколько шагов и садится перед астрофоном. Лицо ее мертвенно-бледно. Но у меня нет времени думать о ней. Я должен сказать все до конца.

— Один из нас должен остаться здесь, Арчи… Один из нас. Иначе нельзя. Все, что мы до сих пор записали, ничего не стоит. Один из нас должен остаться. То, что он увидит и услышит, будет записано на биоленту и таким путем попадет к людям. Записывать можно будет до тех пор, пока не взойдет голубое солнце и еще несколько часов после этого… Ты понимаешь, Арчи?

На висках Артура вздуваются две вены. Но он владеет собой. Прекрасно владеет, черт побери! Я даже завидую его самообладанию. Он смотрит на Инну и говорит то, что надо. Говорит ЭТО:

— Разреши остаться мне.

Крик. Это крик Инны. Она задыхается, говорит что-то невразумительное:

— Нет… не ты… он не знает… я должна остаться здесь…

Понимаю, Инна, ты сделала свой выбор. Он пал на Артура. Сейчас мой черед владеть собой.

— Останусь я. Приказываю вам улетать!

Нет, вышло нехорошо. Артур молчит, потом вскипает.

— Ты что? Посмотрите, какой я герой! Этого не будет! Это неразумно!

Ах, Артур, зачем ты везде ищешь разум? Надо придумать что-то, надо! Нет времени. Один должен остаться здесь… И я говорю первое, что приходит на ум:

— Предлагаю… тянуть жребий!

Невероятно. Так когда-то решали вопросы люди, бессильные перед природой, и это вовсе не идет нам, хозяевам Вселенной. Не сообразил еще, как буду действовать дальше, но возврата назад нет.

Артур нервно рассмеялся:

— Что за идея?

— Подумай, — настаиваю я. — Все равно кто-то останется здесь. Слепая случайность требует этого от нас. Давайте отплатим ей достойно — тоже случайностью! Так неразумное станет разумным.

Он внимательно смотрит на меня. Идея явно начинает нравиться ему. Но все равно он, как человек, в котором превалирует разум, не может сразу ее принять. Да, Артур, люди потому и люди, что даже в безнадежном положении могут смеяться над судьбой!

— Ты доводишь вещи до абсурда… — колеблется он. По его тонкому лицу пробегает кривая усмешка.

— Он прав, Артур! — слышу я голос Инны. — Я готова!

Она встает и подходит к нам. Глаза ее горят, она трет лоб ладонью. Мы молчим. Странная, немного грустная мелодия струится из астрофона. Она наполняет кабину, мы будто плаваем в ней.

— Ты нет! — говорю я. — Только мы!

Артур молчит, значит, согласен. Вынимаю записную книжку, вырываю два листка и отворачиваюсь, чтобы поставить крестик на одном из них. Вот в ладони две судьбы.

— На одном из листков — крестик. Тяни!.. Мне, по старому обычаю, достанется второй.

Артур даже не задумывается. Для него решено — значит решено. Протягивает руку и берет свой жребий. Листок пуст.

А я даже не открываю свою бумажку. Это лишнее, мы все знаем, что в ней. Комкаю ее и отбрасываю в сторону.

— Сами видите… — говорю. Ничего более убедительного на ум не приходит.

Артур смотрит куда-то в сторону. В первый раз вижу его неуверенным. Он все еще не может примириться с тем, что все решено таким неразумным на его взгляд методом. Даже, наверное, упрекает себя за то, что согласился. Не мучайся, Артур! Судьба знает, кого избрать. Идите…

— Идите… — повторяю я, — у вас нет времени.

И вдруг понимаю, что говорю бессмыслицу. У кого нет времени? Их ожидает целая вечность жизни и счастья. Это у меня, у меня нет времени! Но они ничего не замечают. Инна сжимает губы и медленно отходит к астрофону. Какое-то странное сходство есть между ней и этой далекой мелодией! Нежные и бесплотные. Инна подходит к пульту астрофона, потом опускает руку, оборачивается.

— Пойдем все вместе, — неуверенно говорит она. Не отвечаю. Что ты мне предлагаешь, Инна? Жизнь?

Но ты не понимаешь, какую жизнь! Не только я, но и все трое перестанем быть людьми.

— Ну-ка, — говорю, — подойдите ко мне.

Артур смотрит на меня. Какие у него глаза! Изменившиеся, чем-то старческим веет от них, древним и мрачным.

Но у нас… у меня нет времени…

— Прощай, Инна. Прощай, Артур.

Сказано все, что нужно. Не знаю, как прощаются люди в таких случаях. Протягиваю им руки. Мне тяжело. Не потому, я не думаю о том, что меня ожидает, просто мне тяжело, что больше их никогда не увижу.

Артур поворачивается и идет первым — не хочет, чтобы я видел боль на его лице. Инна прикусывает губу и медленно идет следом за ним. Инна! Ты ничего не знаешь, Инна! Ты его любишь. Он чудесный человек, верный до смерти друг. Но пройдет время, и ты все больше будешь думать о другом, о том, который остался здесь и которого давно уже не будет в живых. И ты станешь любить того, другого, тень. Ты сама еще не знаешь, что это будет за ад. Артур все поймет и будет страдать. Мне больно за вас, дорогие мои.

Вышли.

Как тихо кругом. Мы одни — я и мелодия. Мне нужно еще несколько минут, всего несколько минут для себя, я имею на это право. Хочу помечтать о чем-то хорошем, прежде чем войти туда…

…Взошла луна. Пахнет смолой, землей и еще чем-то — упоительный запах. Иду по лесной тропинке, усыпанной сосновыми иглами. Она извивается, сжимаемая янтарными стволами. Кажется, что это иду не я, а кто-то другой, живший тысячи лет назад…