Флот обреченных (сборник) - Коул Аллан. Страница 129

– А неплохо мы выступили, да? – просопел Лалбахадур.

– Угу, – отозвался Стэн.

– Уж теперь, я уверен, ни одна сволочь, если вздумает взять обер-гофмейстера в заложники, не потащит его на край крепостной стены.

Стэн ухмыльнулся. За три месяца, что он командовал отрядом императорских телохранителей-гурков, Стэн успел заметить сходство непальского юмора со своим собственным. Главной чертой в манере шутить было полное неуважение к вышестоящим офицерам.

– Фу, как ты циничен, – сказал Стэн. – Ведь мы покрыли себя неувядаемыми лаврами.

– Ежели мы покрыты неувядаемыми лаврами, не помешает ли это совершать положенные омовения? – с печальной насмешкой спросил Лалбахадур. Потом, просветлев лицом, добавил: – Впрочем, слух о нашем героическом штурме разнесется по всей Вселенной и, быть может, дойдет до наших соплеменников на далекой Земле. И нам будет не так трудно подыскивать новых простаков, готовых карабкаться по вертикальной стене во славу Его Величества.

Ответная реплика Стэна потонула в шуме заигравшего военного оркестра. Офицер и старшина выпрямились, потому что мимо них по туннелю на парадный плац выходили церемониальным маршем шеренги почетной стражи Императора – полк преторианцев. Стэн и Лалбахадур отсалютовали их знамени и снова расслаблено оперлись спинами о стену, когда мимо промаршировало более шестисот преторианцев в блестящей коже, с начищенной амуницией и винтовками.

Во главе колонны маршировал командир преторианской стражи – полковник Ден Фоли, который, поравнявшись со Стэном, вытянулся еще больше, резко повернул голову в его сторону и отдал честь командиру гурков. Затем Фоли устремил взгляд перед собой и вывел своих парней на парадный плац, где их приветствовали восторженные крики полумиллиона зрителей.

– Мой отец говаривал мне, – не без яда заметил Лалбахадур, – что в природе есть только два типа мужчин. Обычно я не пропускал мимо ушей его мнимомудрые высказывания, потому что сам я считаю, что мужчины действительно делятся только на два типа: на тех, кто делит мужчин на два типа, и тех, кто этого не делает.

Тут он замолчал, немного запутавшись в собственных словах.

– Ну, так что твой отец говаривал про два типа мужчин? – помог ему Стэн.

– Папаша имел обыкновение говорить так: есть одни, которые готовы часами начищать до блеска оружие и кожаную амуницию, и другие, которые с большим удовольствием пропустят стаканчик. Капитан, вы к какому типу мужчин принадлежите?

– И не соблазняй, хавилдар, – досадливо хмыкнув, отозвался Стэн. – Я ж как-никак на службе.

Коренастый коротышка старшина отдал ему честь и зашагал прочь. У Стэна оставалось несколько минут перед началом обхода постов, поэтому он подошел к выходу из туннеля и стал наблюдать за парадным проходом преторианцев.

Да, эти парни были хороши, очень хороши – как и должны быть любые мужчины и женщины, которых собрали в подразделение и непрестанно обучают нехитрым вещам – беспрекословно подчиняться начальству, уметь часами стоять не шевелясь на часах и совершать дурацкие церемониальные пируэты.

Стэн понимал, что он не совсем справедлив к преторианцам, но его самого несколько раз заставляли участвовать в парадах, и всякий раз это было для него карой небесной. Возможно, чей-то глаз и радуют в ногу марширующие солдаты, однако разумный человек должен задумываться, стоит ли овчинка выделки – всех этих бесконечных отупляющих часов муштры, чистки оружия и амуниции.

Тем не менее Стэн не мог не признать, что преторианцы отлично обучены. Для парада они были вооружены архаичными винтовками – короткие виллиганы, их обычное оружие, хоть и обладали чудовищной убойной силой, для эффектной демонстрации ружейных приемов мало подходили. К тому же к виллигану нельзя примкнуть штык. В сороковом веке штык только на то и годен, чтобы им консервные банки открывать – да еще пускать солнечные зайчики на параде.

Но из песни слова не выкинешь – преторианцы очень красиво брали на плечо почти полуметровыми винтовками со штыком на конце.

Новая команда – и более шестисот винтовок, блеснув штыками, слетели с плеч и застыли на уровне поясов.

Теперь одна шеренга отделилась от строя, двинулась вперед, по команде развернулась кругом и пошла на поднятые штыки другой шеренги. Солдаты замерли в сантиметре от нацеленных им в грудь штыков, и Стэн невольно испуганно заморгал, потому что подумал: а случись старшине на полсекунды запоздать с командой – они бы так и нанизались на эти штыки или все-таки инстинкт самосохранения их бы остановил?

Погромыхивая винтовками о твердое покрытие парадного плаца, солдаты совершали бесконечные эволюции с винтовками, имитировали штыковой бой...

Стэн наблюдал за всей этой великолепно отрепетированной и синхронной галиматьей со здоровым цинизмом, но, не будучи хорошим знатоком истории, не мог воскликнуть вслед за старинным поэтом: “Какая красота, но что тут от войны?”

Глава 3

Есть живые существа, навстречу которым душа раскрывается сразу: создается впечатление, что они существа некоего более высокого порядка, нежели мы. Как ни странно, удивительная способность не рождает завистливой ненависти. Этим благородным особям свойственно чрезвычайно творчески подходить к собственной жизни и взирать на нее как на искусство – что отчасти претенциозно. Однако их выручает способность иронически относиться ко всему на свете, в том числе и к собственным претензиям на исключительность.

Именно к таким существам принадлежали Марр и его любовник Сенн, которые сейчас расточали комплименты преторианцам – стражникам из императорской гвардии.

– Ах, какие крепкие ребята! – говорил Марр. – Мускулатура – залюбуешься! А как упоительно пахнут мускусом! Даже досадно, что я не человек!

– Будь ты человеком, ты бы понятия не имел, что и с одним из них делать! – насмешливо фыркнул Сенн. – Уж я-то тебя знаю! Я успел позабыть, когда ты приласкал меня в последний раз!

– Я восхищаюсь этими молодцами без задних мыслей. Просто их вид радует глаз. Секс тут ни при чем. Это ты у нас зациклен на сексе – только о нем и думаешь.

– А, не цепляйся к словам. Марр, дорогой, давай не ссориться. Ведь мы на торжестве. Ты же знаешь, я просто обожаю праздники.

Сенн бросил дуться, чтобы его поведение не напоминало поведение невоспитанного человека. Он поближе придвинулся к Марру, и их головные усики нежно переплелись. Марр тоже любил празднества.

Во всей Империи, собственно говоря, была лишь горстка существ, которые разбирались в искусстве организации праздничных приемов так же хорошо, как Сенн и Марр. Празднества самого разного характера и масштаба были их специальностью. Они обладали талантом украсить любое помещение без значительных расходов, организовать хороший стол – опять-таки без серьезных затрат, а главное, они умели подбирать и правильно сервировать интересных гостей, так что и общение на их празднествах было сытным и разнообразным. В Прайм-Уорлде Сенн и Марр занимали официальные должности поставщиков двора Его Величества и были по совместительству неофициальными императорскими церемониймейстерами. Они имели привычку ныть по поводу того, что очень часто уровень организации торжественных сборищ, которые затевает лично Вечный Император, вгоняет их в краску. Однако, будучи существами деловыми, они сетовали лишь из чистого кокетства – ведь именно благодаря императорскому пристрастию к частому приему гостей услуги Сенна и Марра требовались постоянно. Заказы на проведение банкетов были расписаны на многие годы вперед.

В эпоху, когда постоянство в любви стало редкостью, парочка милченцев представляла собой впечатляющее исключение. Их связь длилась более столетия, и оба страстно надеялись, что она продлится по меньшей мере еще столько же. Впрочем, такого рода постоянство отнюдь не было редкостью для того вида живых существ, к которым принадлежали Сенн и Марр; для милченцев из системы Фредерик-II характерна “любовь до гроба” – в буквальном смысле слова, ибо когда один из партнеров умирал, второй угасал в считанные дни. Среди милченцев абсолютно все долговременные связи были однополые. Союз заключался между самцами – назовем их так, за неимением другого термина. Представители второго пола – назовем его “женским”, опять-таки лишь для удобства – носили имя урсуулы. Среди множества живых существ неисчислимых галактик урсуулы выделялись необычайно нежной, хрупкой красотой. Этим легким полупрозрачным существам, непрестанно меняющим свой цвет и аромат, был отпущен короткий срок жизни – всего лишь несколько месяцев. Зато в этот краткий срок они предавались необузданной любви. Самым везучим парам милченцев удавалось соединяться с “самками” два-три раза в жизни. Такие тройственные союзы давали потомство – двоих “самцов” и полдюжины до времени погруженных в сон урсуул. Мать успевала шепнуть только несколько ласковых слов своим детям, после чего умирала, препоручая все заботы о многочисленном потомстве паре отцов.