Леденец и Липучка - Варли Джон Герберт (Херберт). Страница 4

Ксантия вовсе не была уверена, что именно так представляет себе райское блаженство, но промолчала.

- Зоя, есть проблема, - сказала она немного спустя, - и я... словом, я...

Но Зоя оборвала ее вновь:

- Первичная информация уже поступает ко мне по каналу телеметрии, я ввожу ее в компьютер. Подожди немного, я разверну корабль. Обработав твои данные, я через минуту начну торможение. А ты передай мне уточненные данные, как только они у тебя появятся.

Наступило недолгое молчание.

- Так что у тебя за проблема?

- Она разговаривает со мной, Зоя. Дыра говорила со мной.

На сей раз молчание длилось гораздо дольше той минуты, что требовалась радиосигналу на путь от одного корабля к другому, и обратно. Ксантия украдкой повернула ручку контрастности. Изображение ее сестры-матери начало тускнеть, и под конец экран превратился в серое пятно. Сама она сможет смотреть в глазок камеры, а Зоя ни о чем не догадается.

Проклятье, вот проклятье! Она решила, будто я свихнулась. Но я д_о_л_ж_н_а была ей это сказать.

- Я не уверена, правильно ли тебя поняла.

- Я ничего не выдумываю. Сама ничего не понимаю. Но она весь последний час разговаривала со мной, и наговорила множество с_т_р_а_н_н_о_с_т_е_й.

Снова молчание.

- Хорошо. Когда ты подберешься к ней поближе, не делай ничего, повторяю - н_и_ч_е_г_о, пока я не прилечу. Поняла?

- Зоя, я в своем уме. Слышишь - в с_в_о_е_м.

- Конечно, детка. Всему этому есть объяснение, и я отыщу его, как только прилечу. А ты пока держись. Я тут подсчитала мне нужно около трех часов, чтобы добраться до той точки, в которой ты уравняешь свою скорость со скоростью дыры.

Обоим кораблям, летящим до этого параллельными курсами, предстояло отклониться от прямолинейной траектории, направляясь к дыре. Но Ксантия оказалась к ней ближе, чем Зоя, которой нужно было повернуть на больший угол и потратить больше горючего. Пожалуй, добираться ей часа четыре, а не три, решила Ксантия.

- Я отключаюсь, - сообщила Зоя. - Вызову тебя снова, как только лягу на новый курс.

Ксантия быстро отключила радио и принялась торопливо расстегивать замки страховочного пояса на кресле. Проклятая Зоя, черт бы ее побрал! Ах, сиди тихо и не дергайся. Я прилечу и быстренько объясню все необъяснимое. Все будет в порядке.

Она знала, что ей уже пора начинать торможение, но кое-что требовалось сделать, и безотлагательно.

Ксантия легко развернулась в воздухе, ухватилась за скобы всеми четырьмя руками, и нырнула сквозь люк в единственное другое жилое помещение на "Леденце" - комнату для упражнений. Оно было забито оборудованием, которое она поленилась закрепить на стенах, но Ксантии было все равно; она любила тесные комнатушки. Пробираясь сквозь лабиринт летающих предметов с непринужденностью рыбы, скользящей среди подводных зарослей, она добралась до нужной стены. Она была заклеена выдранными из технических описаний страницами - другой бумаги на "Леденце" не отыскалось. Ксантия принялась сдирать бумагу, вытирая свободной конечностью слезы. Под ней оказалось зеркало.

Как проверить здравость собственного рассудка? Ксантия не задумывалась над подобным вопросом; нужно лишь взглянуть на себя со стороны. Сейчас она смотрела на себя в зеркало и искала... что? Безумный взгляд? Пену на губах?

Она увидела свою мать.

Вся жизнь Ксантия представляла собой медленный процесс постепенного заполнения формы, в которой она была отлита Зои. Она знала, что ее курносый носик со временем опустится, младенческая пухлость растает, а груди вырастут теми маленькими конусами, которые она привыкла видеть у матери, но не больше.

Ксантия ненавидела смотреть в зеркало.

Ксантия и Зоя были маленькими женщинами. Самой яркой чертой их внешности был пышный одуванчик желтых волос, более светлый, чем кожа. Когда настало время выбирать себе имя, юный клон уже почти решилась на Одуванчика, но тут наткнулась в словаре на слово xanthic. (*) Так уж совпало, что позывными "Леденца" оказались буквы X-A-N, и искушение оказалось слишком велико. К тому же она знала, что людям восточного происхождения полагается иметь кожу желтого оттенка, хотя и не понимала, почему.

(*) xanthic (англ.) - желтый. (Прим. пер.)

Ну почему из всех возможных мест на корабле она выбрала именно это? Она внутренне напряглась, и, борясь с отвращением, приблизилась к зеркалу, отыскивая на лице признаки безумия. Узкие глаза слегка припухли, но сохраняли прежнюю глубину и невозмутимость. Она прижала к стеклу руки и слегка вздрогнула, услышав многочисленные легкие щелчки - ее длинные ногти коснулись ногтей двойника по ту сторону стекла. Ксантия вечно забывала подстригать их вовремя.

Она знала, что иногда видит в зеркале не себя. Она могла скривить рот, а отражение оставалось неподвижным. Ксантия улыбалась, а отражение хмурилось. Так случалось на протяжении двух последних лет, когда ее тело наносило последние завершающие штрихи на восемнадцатилетний процесс дублирования Зои. Она никогда об этом не говорила, потому что ей было страшно.

- Вот куда я забралась убедиться, не сошла ли я с ума, произнесла она вслух, отметив, что губы в зеркале не шевельнулись. - Она что, собирается заговорить со мной? Прямо сейчас?

Ксантия принялась размахивать руками, Зоя в зеркале сделала то же самое. Пока что дела не очень плохи; не совпадают лишь мелкие детали: небольшие движения, особенно выражение лица. Зоя рассматривала ее бесстрастно, и ей, кажется, не нравилось увиденное. Эти маленькие морщинки в уголках рта, почти жестокий прищур глаз...

Ксантия закрыла лицо ладонями, потом выглянула в щелочку между пальцами. Зоя тоже подсматривала в щелочку. Тогда Ксантия начала ловить летающие вокруг обрывки бумаги и снова заклеивать своего двойника в зеркале, закрепляя бумагу полосками липкой ленты.

* * *

Животное с двумя спинами и ногами на каждом конце тела зашевелилось, разделилось и превратилось в Зою и Ксантию, тяжело дышащих и парящих в невесомости. Отталкиваясь от стен, словно обезьяны, и избавляясь от избытка энергии, они постепенно успокоились и задышали ровнее. Золотые влажные волосы и вспотевшая кожа время от времени соприкасались.