Мечтатели - Музиль Роберт. Страница 18

Mapия (с жаром). Ничего!

Томас. Ничего? Так это и есть все! Я знаю, ты никогда не скажешь мне слова лжи. Ничего не шевельнулось, но вся Земля движется, со всем, что на ней есть.

Мария (твердо). Правда ли, что ты ездил в город, чтобы удостовериться в справедливости этого... досье?

Томас. Йозеф слышал, как я подъехал, у нас мало времени. Ансельм ко мне не пришел. Я бы открыл ему свое сердце, а он даже не удосужился прийти!

Мария. Значит, правда... (Решительно.) Дай мне это досье, я его сожгу!

Томас (поначалу глядя на нее в безмолвном волнении). Благородная идея! Поистине Ансельмов размах! Я, конечно же, ничего тебе не отдам.

Мария. Ты тайком строишь козни против Ансель-' ма. Позволяешь Йозефу оставаться в доме, а это невозможная ситуация. Едешь в город, пока он сторожит дом. И все - не спросив меня. Ансельм мой друг, равно как и твой: я не согласна, чтобы с ним здесь так обращались!

Томас. Хорошо, я отдам тебе папку. Но сначала выслушай меня, без предубеждения. Если ты и после этого не передумаешь... я отдам ее тебе. Почему он не пришел ко мне? Потому что ему есть что скрывать: он обманщик!

Мария. Но ты же всегда так говоришь. А потом заявляешь, что он ближний не-человек!

Томас. Тем не менее он разыгрывает перед тобой комедию. Почему? Почему Йоханнес покончил с собой?

Мария. Этого никто из нас не знает.

Томас. Да?! Потому что доверился Ансельму.

Мария. Скорее уж, потому что его мучила Регина. Продолжай!

Томас. Там, в ящике, возможно, есть улики. Но дело не в них, говорю тебе. Выслушай меня! Я ведь хочу, чтобы ты наконец сама поняла! Йоханнесу как и всем нам - недоставало той дурацкой капли доверчивости, без которой ни жить нельзя, ни восхищаться друзьями, ни находить их, той легкой капли глупости, без которой не станешь толковым человеком и ничего не достигнешь. Любой человек, любое дело, любая жизнь всегда имеют где-то трещинку, паз, который только заклеен. Забран!

Мария. Стоп! Значит, без капли глупости и любить нельзя? И все надтреснуто, если ты умен и не веришь? Продолжай.

Томас. Нет, так продолжать нельзя! Иногда мне кажется, что мы могли бы стать новыми людьми; иногда я просто готов сломаться. Я же обвиняю себя, Мария! Все, что я делал, - это грубое насилие! Бесцеремонное затаптывание трещин. Только не воображай, будто Ансельм лучше! Йоханнес, возможно, был лучше. По крайней мере с твоей точки зрения. Он был слабый. Хрупкий. Думал, какой-то другой человек поможет ему это преодолеть. А Регина была плохим помощником - чересчур любопытна и не пресыщена жизнью; дверца, не желающая закрыться. Так он пришел к Ансельму. И тот вроде бы принял в нем участие. Но лишь еще сильнее углубил его малодушие и заодно подогрел Регинино нетерпение. Ансельм использовал обоих - в своих целях! Пока силы у Йоханнеса не иссякли!

Мария. Но зачем бы ему все это?

Томас. Зачем? Затем, что он сам мучится, как Йоханнес! Нуждается в оправдании и в людях! А неудачнику для оправдания себя необходимо быть любимым. Он крадет любовь, он вламывается, как грабитель, и похищает ее, если надо. Но... получив ее, не знает, что с нею делать. Еще в университете...

Mapия. О, там все было иначе.

Томас. Н-да, он неплохо успел тебя обработать. Но неужели ты не замечаешь, что он - как все люди, которые вечно кого-то любят, интересуется только собой? Что его магнитом тянет к каждому новому человеку... это как болезнь... он непременно должен подольститься и навязаться в друзья.

Мария. Допустим, он совершает опрометчивые поступки. Но он участлив. А участие идет изнутри, как родник.

Томас. Не клюй ты на его удочку. Это все равно что фасоны и мистификации медиумов, давно вышедших из транса. Он не любит, он ненавидит каждого человека, как обвиняемый ненавидит судью, которому поневоле врет!

Mapия. Да о чем ты говоришь? Не чувствуешь разве, что все это умозрительные конструкции?

Томас. А ты не чувствуешь, что любое твое возражение для меня мука?! Обманными посулами он приманивает людей, потому что поневоле один-одинешенек дрейфует в бесконечности на собственной доске!.. Ты меня не понимаешь. Но неужели не замечаешь, что ты и я - безумец, каким видишь меня ты, - жалкое тому подтверждение?!

Мария. Но все эти твои заявления - они подтверждаются бумагами в досье?

Томас. В досье?.. (Медлит, пересиливая себя.) Нет... Я ведь только и говорю: допустим. (Безнадежным тоном.) Тут ничего не докажешь, нужно просто верить.

Мария. Но это же смешно, Томас, бедняга.

Томас. Смешно в моих устах, а сделай это он - вы бы сказали: родник.

Мария. Ты же сам целыми днями рассказывал мне о нем, когда его здесь не было, когда его ждали. У него, говорил ты, есть то, чего нет у тебя. Простая связь с людьми через интерес, без борьбы и труда! А теперь ты позволил себя завести; нет, ты сам заводишь Йозефа! А тут еще и Ансельм. Тебе словно позарез надо опять его очернить. Уперся, как скала, благо силы предостаточно. Дай сюда папку, я ее сожгу - ради тебя же самого!

Томас (отпрянув назад). Нет-нет, не сейчас! Сейчас уже нет времени, я слышу голос Йозефа. Иди, иди к нему! Прошу тебя, пойди к нему еще раз! (Теснит ее к двери.)

Мария. Не хочу я идти к нему! Я хочу говорить с тобой!

Томас. А я не могу тебя слушать! Иди к нему! Ну, хотя бы... посмотри на него и подумай о том, что я сказал.

Мария. Нет...

Поскольку в другую дверь входит Йозеф, она не может продолжать и уходит.

Йозеф (он черном, на лице похоронная мина). Ты слишком тянешь с решением, а я здесь в совершенно невыносимой ситуации. Регина по-прежнему глуха к моим увещеваниям, она ведь и на письма не отвечала. Видно, мало еще испытывала мое долготерпение!

Томас. Уезжай, пусть время само все рассудит!

Йозеф. Ты убедился в истинности моих аргументов?

Томас. Да. (Вынимает из ящика Штадерову папку, кладет перед собой на стол.)

Йозеф. Регина вряд ли сознает, что значит поразить мужчину в самое его существо. Но этого патологического лжеца, этого мошенника необходимо обезвредить!.. Сперва я думал: ну ладно, увеселительная поездка, нервный каприз... этот внезапный уход без всякого предупреждения. Я был готов примириться и с этим неприличием. Регина ведь всегда была мрачная, неприветливая, этакая святая не от мира сего. Ты понимаешь, здесь есть и свои положительные стороны: она была не способна выказать интерес, теплое отношение к мужчине. Но тут... я искал объяснения, доброго слова, а вместо этого - коротенькое извещение, что она уехала к сестре... а потом обнаружил эту книжку, полную омерзительнейших письменных излияний, которые попросту не укладываются у меня в голове!..