157. НАВСЕГДА
Окаймленный горестной тенью,
Видит мир, от ярости дрожа,
Как с пальбой врываются в селенья
Рыцари отмычки и ножа.
Трупов исковерканные груды,
Города, спаленные дотла…
Всюду кровь горячая, и всюду
Ржавый след насилия и зла.
Это смерти, рабства и позора
Злобою сведенное лицо,
Плюнь в него — и вражескую свору
Захвати в железное кольцо!
Враг ведет на смерть перед собою
Наших братьев, девушек, детей,
И померкло небо голубое
От проклятых дьявольских затей.
Кровью набухающее море
Кажется суровым и седым,
Вдовьих слез, насилия и горя
Никогда врагу мы не простим!
Месть страшна — пусть молит враг:
«Не надо»,
Хлынув в исступлении назад,
Говорим — бандитам нет пощады,
Не забыть расстрелянных ребят.
Близок день, когда в глубокой бездне,
Не оставив грязного следа,
Свастика кровавая исчезнет
И земля воскликнет — навсегда!
1941
ХАЗБИ КАЛОЕВ
Хазби Калоев родился в 1921 году в селении Зака (Северная Осетия). В 1934 году, после неполной средней школы, Калоев поступил на рабфак, который окончил в 1937 году. В дальнейшем Калоев учился на русском отделении Тбилисского государственного университета, а оттуда перевелся в Североосетинский педагогический институт. Завершить образование ему помешала война.
Писать Хазби Калоев начал еще школьником, в 30-е годы. С 1936 года его стихи публиковались в газетах и журналах. Писал он на осетинском и на русском языках. Накануне войны Калоев написал драму «Сыновья Бата» и принялся за драму «Кровавый путь», которую заканчивал уже на фронте.
В самом начале Великой Отечественной войны Калоев со студенческой скамьи ушел в армию.
Командир танка Хазби Калоев был убит в бою под Белгородом в 1943 году.
В 1957 году в Орджоникидзе вышел сборник стихов Хазби Калоева «Луч солнца» на осетинском языке.
158. ОЗЕРО
Отошли луны страданья,
Степь в ее сияньи спит.
Ветра легкое дыханье
Гладь озерную рябит.
Но над зыбью очерк мрачный
Черной тучи узнаю.
С этим озером прозрачным
Я судьбу сравню свою.
1939
159. УЛЫБАЕТСЯ НЕБО
Улыбнулось светло и немо
Надо мною ночное небо…
Я к груди твоей прикасаюсь,
Я сгореть в любви опасаюсь…
Чаша счастья — она бездонна,
Чаша жизни — полна до срока…
Только ветер скулит бездомный
Без тебя ему — одиноко.
Но всей дрожью сиюминутной
И дыханья горячей тайной
Огражден я от мысли смутной,
Защищен от тоски случайной.
И опять сердце бьется чаще,
В цепь мечтаний включая ток…
Чтобы тотчас новое счастье
Я очами окинуть мог.
Август 1940
160. «Улетел соловей — и веселье затихло…»
Улетел соловей — и веселье затихло.
В свежих лужицах зябнет вода.
Вот и рыжую осень настигли
Белозубые кромочки льда.
И холодное небо застыло.
Лес замолк, соловей улетел.
Над холмами и рощами, пробуя силу,
Ветер сумрачно вдруг загудел.
1940
161. «Цветок увидал я на сломанном древе…»
Цветок увидал я на сломанном древе.
Цветок улыбался, кивал головой,
Здоровался с птицами, солнцем, травой,
И радость звенела в его лепестках!
Цветок увидал я на сломанном древе.
Цветок увидал я на сломанном древе,
И рядом журчащий бежал ручеек.
И жизнь я увидел, как свежий цветок,
Согретый лучами, омытый росой,
Цветок увидал я на сломанном древе.
Цветок увидал я на сломанном древе.
Губами соцветие я наклонил
И сердце я в чашу цветка уронил…
Но ветер, но буря сорвет лепестки!
Цветок увидал я на сломанном древе.
1940
162. «Ночная темнота, и тайно лист дрожит…»
Ночная темнота, и тайно лист дрожит,
Ночная темнота и гулкие удары,
Доносит ветер жалобы гитары,
Которая над сердцем ворожит.
Ночная темнота, а я с тобой вдвоем,
Смущенный взгляд ловлю во тьме я
И губы нахожу твои, робея,
И весь горю неведомым огнем.
Ночная темнота над головой.
На крыльях белых мы над тишиной
Летим с тобой в далекие владенья,
Куда манили нас виденья.
1940
163. «В ущелье — холодная, черная ночь…»
В ущелье — холодная, черная ночь,
На облако с неба упала луна…
Я милой писал бы — да что-то невмочь,
Меня ведь и вспомнить не хочет она.
Грохочет, волнуется горный ручей,
И с берега пена сползает, седа…
От кос твоих черных, от черных очей
Влюбленной душе не уйти никуда.
Обмануто сердце, в нем черная ночь,
Уходит оно, а разлука страшна…
Я милой писал бы, да что-то невмочь,
Меня ведь и вспомнить не хочет она.
1940