Строки, добытые в боях - Окуджава Булат Шалвович. Страница 11

Декабрь, 1940

«Нам лечь, где лечь…»

Нам лечь, где лечь,
И там не встать, где лечь.
И, задохнувшись «Интернационалом»,
Упасть лицом на высохшие травы.
И уж не встать, и не попасть в анналы,
И даже близким славы не сыскать.

Апрель, 1941

«…Нас было 12…»

(Письмо, найденное на поле боя)

…Нас было 12 послано на Минское шоссе преградить путь противнику, особенно танкам. И мы стойко держались. И вот уже нас осталось трое: Коля, Володя и я, Александр. Но враги без пощады лезут. И вот еще пал один — Володя из Москвы. Но танки все лезут. Уже на дороге горят 19 машин. Но нас двое. Но мы будем стоять, пока хватит духа, но не пропустим до подхода своих.

И вот я один остался, раненный в голову и руку. И танки прибавили счет. Уже 23 машины. Возможно, я умру. Но, может, кто найдет мою когда-нибудь записку и вспомнит героев. Я — из Фрунзе, русский. Родителей нет. До свидания, дорогие друзья.

Ваш Александр Виноградов.

22-II 1942 г.

(Письмо, найденное на поле боя через 15 лет после войны)

Из писем П. Когана родным и друзьям

* * *

Фронт. 30 марта 1942 года.

…В госпитале один раненый (он никогда, наверно, не читал Гёте) кричал, как Гёте перед смертью: «Свету! Свету!» И прав — в мире должно быть светло. И будет! Я никогда не знал, что так люблю жизнь…

Если б надо было все начинать сначала, я опять добивался бы принятия в школу, отправки на фронт. Мы воюем за право на труд, любовь, счастье…

* * *

Фронт. Май 1942 года.

…Я очень люблю жизнь… Но если б мне пришлось умереть, я бы умер как надо. В детстве нас учили чувству человеческого достоинства. И мы не можем разучиться, как не можем разучиться дышать…

* * *

Фронт. Июль 1942 года.

…Не могу привыкнуть к тишине. Я отвык от нее, как от привычки раздеваться каждый вечер, как от тысячи привычных и необходимых вещей…

Верст за 10 отсюда начинается край, где мы с тобой родились. Должно быть, мы умели крепко любить в юности. Я сужу об этом по тому, какой лютой ненависти я научился…

Лирическое отступление

Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Косая сажень, твердый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими. Любыми.
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучась, горячась,
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки
   пробьемся мы!..
Я пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю.
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох, как пес, от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.

1940–1941

Юлия Друнина

Юлия Владимировна Друнина родилась в Москве в 1924 году. Вспоминая о своих школьных годах, она пишет: «Мое поколение росло, овеянное романтикой революции и гражданской войны. Любимой нашей песней была „Каховка“, любимым фильмом — „Чапаев“, любимой книгой — „Как закалялась сталь“. Не они ли — светловская девушка в походной шинели, отчаянный легендарный комдив, суровый неистовый Павка Корчагин — привели нас в сорок первом году в райкомы и военкоматы с требованием отправить на фронт?»

Сразу же после окончания школы, в первые дни войны Друнина ушла добровольцем в действующую армию и до конца 1944 года служила санинструктором (медсестрой) в стрелковом, а потом в артиллерийском полку. Награждена орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу». В боях была ранена и контужена. Демобилизована из армии по ранению. Печататься начала в конце войны во фронтовой печати. После войны закончила Литературный институт имени Горького. Первый сборник «В солдатской шинели» вышел в 1948 году. «Целомудренная строгость фронтовых стихов Друниной, — писал Сергей Наровчатов, — точно передает духовный облик „светлокосого солдата“ Отечественной войны, прямой преемницы песенной девушки Светлова».

«Качается рожь несжатая…»

Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы —
   девчата,
Похожие на парней.
Нет, это горят не хаты —
То юность моя в огне.
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.

1942

Солдатские будни

Только что пришла с передовой,
Мокрая, замерзшая и злая,
А в землянке нету никого
И, конечно, печка затухает.
Так устала — руки не поднять,
Не до дров — согреюсь под шинелью.
Прилегла, но слышу, что опять
По окопам нашим бьют шрапнелью.
Из землянки выбегаю в ночь,
А навстречу мне рванулось пламя.
Мне навстречу — те, кому помочь
Я должна спокойными руками.
И за то, что снова до утра
Смерть ползти со мною будет рядом,
Мимоходом: «Молодец, сестра!» —
Крикнут мне товарищи в награду.
Да еще сияющий комбат
Руки мне протянет после боя:
— Старшина, родная! Как я рад,
Что опять осталась ты живою!