Тише! (ЛП) - Йорк Келли. Страница 24

— Больница... мама...

Каждый нерв в его теле сковало холодом. Что с ней? — хотел спросить он, но не мог. Он не смог бы вынести того, что она могла сказать.

— Ты сейчас в больнице?

Она еле слышно выдавила «да».

— Я сейчас приеду, — он положил трубку, не попрощавшись, и уставился на экран. — Мне надо домой.

Никаких вопросов или косых взглядов. Эван просто развернулся на следующем перекрёстке.

— Не стоит терять времени. Поехали.

***

Ашер не стал искать Вивиан, выйдя из лифта на этаже, где находилась Марисса. Он сразу направился к нужному коридору вместе с Эваном, следующим за ним. Проходя мимо маленькой прихожей рядом с палатой Мариссы, он услышал голос Вив и замер.

Она встала со своего места, широко распахнув глаза, выглядела Вивиан совершенно так же, как и в тот день, когда она видел её в последний раз. Опухшие глаза, потерянный вид. Её руки обернулись вокруг его шеи, и она изо всех сил прижалась к нему. Если она и заметила Эвана, то не подала виду.

Ашер сухо обнял её.

— Что происходит?

Она потрясла головой, и несколько минут стояла, молча обливаясь слезами. Из-за угла, за которым находилась палата Мариссы, вышла медсестра в зелёном костюме.

— Вы сын мисс Хилтон?

Он запнулся.

— Что?

— Да, это Ашер, — Вивиан отошла, вытирая глаза.

Медсестра с сочувствием посмотрела на них с Вивиан и мягко заговорила:

— Мне жаль, что у меня нет для вас хороших новостей. Её сердце не выдерживает. У нас получилось дважды вернуть её к жизни, однако... всё становится только хуже.

Вивиан всхлипнула и уткнулась лицом в его плечо.

Таким образом, сейчас мы лишь продлеваем её страдания.

Медсестра посмотрела куда-то в пространство между ними, ожидая, по всей видимости, что они что-нибудь скажут. Зададут какие-нибудь вопросы, например. Спросят, что им стоит делать. Но Ашер был слишком ошеломлён. Совершенно, абсолютно ошеломлён.

— Вы хотите, чтобы мы позволили ей умереть? – прошептал он.

— Всегда сложно сделать правильный выбор, — мягко сказала сестра. — Однако сейчас мы отнюдь не помогаем ей. Я думаю, что в её интересах будет, если вы подпишете документы DNR (Прим. перев. — Do Not Resuscitate — «не реанимировать»). Конечно, выбор за вами.

Нет, не за мной. Я не её сын. Вивиан зарыдала, уткнувшись в его плечо. Он приобнял её за плечи, погладив по голове.

— Вив...

— Я не могу просто сказать им, чтобы они позволили ей умереть, — выговорила она, задрав голову, чтобы посмотреть на него. Она выглядела такой потерянной, такой беспомощной. Ему стоило бы посочувствовать ей, однако он вообще ничерта не мог почувствовать.

Она и моя мама, — хотел он напомнить ей. Принятие подобного решения давалось ему ничуть не легче, чем ей. Но больше, чем жизнь Мариссы, её смерть, для него была невыносима мысль о том, что она страдает. Чего бы хотела сама Марисса?

За углом сработал сигнал тревоги. Все замерли. Из комнаты Мариссы раздался суетливый шум движений и голосов, и желудок Ашера сжал спазм, а сердце подскочило к горлу.

Медсестра втянула в себя воздух — "Опять?" — и исчезла, не сказав больше ни единого слова. Ашер высвободился из хватки Вивиан, оттолкнув её, и пошёл, спотыкаясь, вперёд, пока она заливалась слезами.

Он повернул за угол, чтобы заглянуть за дверь в палату Мариссы, тихо надеясь на то, что в той комнате медсёстры и врачи будут суетиться вокруг кого-нибудь другого. Но вот и они, галдят около постели Мариссы, вокруг которой были наполовину задёрнуты занавески, поэтому видеть Ашер мог только её ноги. Сигнализация остро и ярко искрила, прорезаясь в его нервы, как провод под напряжением. Санитар отделился от группы врачей и упёрся ладонью в его грудь.

— Сэр, вам нельзя входить сюда.

Нет-нет-нет. Что это значит? Ему просто необходимо быть здесь. Марисса не знала этих людей. Ей нужны он и Вивиан. Ашер стал было отталкивать санитара, но за его спиной вырос Эван и обхватил его руками, оттаскивая назад, снова и снова повторяя его имя.

Кто-то крикнул: Очистить помещение! Сигнализация продолжала вопить. Долго, продолжительно, надломлено.

Он мог сделать вдох. Он дрожал и трясся, так что он отступил, неся тяжесть в своей груди. Эван прижал Ашера к стене, которая была прямо напротив двери, и сильно прижал его к ней, но у Ашера уже не было никаких сил бороться. На мониторах продолжала мерцать прямая линия. Одна минута. Две.

А потом к ним подошёл врач и сказал, что Марисса умерла.

Воскресенье, 19 октября

Вивиан села на пассажирское сидение, и Ашер закрыл за ней дверь. Эван помедлил у своей машины, опустив глаза. Он почти ничего не сказал. Здесь было не о чем говорить.

— Я не могу позволить ей сесть за руль, — сказал Ашер.

Эван поднял голову.

— А ты сам в состоянии вести машину?

— Я в порядке.

На самом деле это было не так, но что ему оставалось делать? Они не могли оставить машину Вивиан на больничной парковке, и он никогда бы не позволил ей ехать домой в одиночестве. По крайней мере на некоторое время он постарался отключить свои чувства.

— Всё равно она хочет поехать в дом своей матери.

Эван кивнул.

— Могу я что-нибудь сделать?

Останься со мной.

Ашер прижал костяшки пальцев к глазам, вздохнул и выпрямился.

— Я, наверное, о многом прошу... но ты не мог бы заехать завтра за мной? После занятий или ещё когда.

— Да, конечно.

Эван коснулся плеча Ашера. Приятное ощущение, но его недостаточно. Почему он колеблется и смущается именно сейчас? Сейчас, когда Ашер так хочет почувствовать прикосновения Эвана и позволить себе расклеиться.

— Только я хочу, чтобы ты тоже сделал мне одно одолжение.

Ашер склонил подбородок, приготовившись слушать.

Эван опустил руку.

— Я хочу, чтобы ты помнил о том, что если даже тебе нравится быть с Вивиан ради неё самой... то тебе и о себе стоит подумать. Не стоит упускать это.

Ашер кивнул. Но им лучше всё же держаться вместе. Хоть Марисса и была лучшей матерью, чем его собственная, однако именно Вивиан была её родным ребёнком. А не он.

Он отстранился и пошёл к машине Вивиан, напоминая себе, что прямо здесь и сейчас его чувства не имеют ровно никакого значения. Он сможет оплакать Мариссу позже — в другое время и в другом месте.

***

Когда-то столь тщательно ухоженный сад Мариссы теперь был наводнён сорняками и листьями. Комнатные растения в горшках, которые стояли на крыльце, либо засыхали, либо уже погибли. Всё было окутано мглой. Без Мариссы, которая вдыхала жизнь во всё вокруг, в воздухе витало чувство одиночества и покинутости.

Вивиан тихо исчезла наверху, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Ашер вытащил все письма и бумаги из переполненного почтового ящика и проверил холодильник. Ему стоило убедиться, что Вивиан позавтракает, но он решил дать ей передышку. В него явно ничего не влезет, поэтому он и её не будет заставлять есть.

Он швырнул газеты и письма на обеденный стол, на котором когда-то они с Мариссой бесчисленное количество раз играли в Монополию. Она всегда позволяла ему быть ведущим. На этом же столе они вместе с Мариссой делали домашние задания и школьные проекты. Клеили на ватман вырезки из журналов, разбирались с делением в столбик и алгеброй.

Это тот же стол, сидя за которым, Марисса сообщила им: Я больна.

Её призрак был в каждом углу, в каждой комнате, в которую он входил. На каминной полке стояли фотографии с изображениями из той, другой жизни. Первые шаги Вивиан, её первый день в школе. Из всех снимков со школьных танцев только один имел для него значение: тот, где были запечатлены он и она. Это был год, когда парень, с которым она должна была идти на выпускной, отшил её за час до него, из-за чего Ашер пошёл с ней, чтобы спасти тот вечер.