День «Д». 6 июня 1944 г. - Амброз Стивен. Страница 73

– Пошли! Пошли! – кричали они, но руководитель прыжков придерживал их, ожидая зеленого сигнала».

«Наш самолет подкидывало и трясло, как на ухабах, – говорит рядовой 508-го полка Дуэйн Берне. – Я слышал, как пулеметные очереди стучали по крыльям. Трудно было устоять на ногах, солдаты падали и тут же вставали, некоторых рвало. Нас, конечно, на учениях ни к чему подобному не готовили».

На тренировках пшют, прежде чем включить зеленый огонек, сбрасывал скорость и задирал хвост самолета. Но не этой ночью. Летчики, напротив, резко набрали обороты, и самолеты начали скатываться вниз. «Датч» Шульц со всей своей командой повалился на пол. Когда они поднялись, вновь раздались голоса:

– Пошли!

В самолет сержанта Дана Ферлонга попали три 88-мм снаряда. Один отрезал от левого крыла метровый кусок, другой проскочил через дверь и разрушил световую панель, третий пробил пол. Он проделал дыру диаметром полметра, ударился в потолок и взорвался, оставив в нем пробоину с более чем метровой окружностью. При этом погибли три человека и четверо получили ранения. Ферлонг замечает: «Фрицы чуть не разорвали самолет пополам».

«Я находился в хвосте и кричал: «Пошли!» – рассказывает сержант. – Солдаты, включая и трех из четырех раненых, головами вперед выкинулись из самолета. Пилот сумел довести машину до ближайшей базы в Англии (эти «Дакоты» выдерживали самые тяжелые повреждения и все еще могли летать). Четвертый раненый потерял сознание. Над Ла-Маншем он начал бредить и пытался выпрыгнуть из самолета. Командиру экипажа пришлось сидеть на нем верхом до самого приземления».

Войска совершили рекордные прыжки. Многие ветераны на всю жизнь запомнили то волнение, которое они испытывали, подходя к двери и выбрасываясь в ночную тьму. Вид неба, расцвеченного взрывами и трассирующими пулями, мог остановить у порога смельчака из смельчаков. Четверо солдат в 505-м полку, двое в 508-м и по одному в 506-м и 507-м «отказались» прыгать. Они предпочли, по словам Джона Кигана, «понести серьезные дисциплинарные взыскания и подвергнуться общественному порицанию, но остаться в самолете и не выходить в черное небо Нормандии».

Все другие физически здоровые молодые люди прыгнули. Рядовой 502-го полка Джон Фицджеральд два года каждое утро принимал холодный душ, чтобы подготовить себя к этому дню. Рядовой 505-го полка Артур Дефилиппо рассказывает, что «при виде трассирующих пуль, летящих прямо на меня, я начал молиться Богу и просить Его, чтобы Он помог мне безопасно приземлиться, а дальше я сам позабочусь о себе». Рядовой 508-го полка Джон Тейлор ужаснулся, когда подошел к двери: самолет летел так низко над землей, что он подумал: «Нам здесь нужны не парашюты, а раздвижная лестница». Рядовой Ойлер, забывший свое имя, когда его спросил об этом генерал Эйзенхауэр, перед прыжком вспомнил о родном городе. Он сказал себе: «Как бы я хотел, чтобы меня сейчас видели мои друзья из нашей компании в Веллингтон-Хай».

Когда рядовой 501-го полка Лен Гриффинг подошел к двери, перед ним, как он говорит, предстала сплошная стена из трассирующих пуль. «Она стоит перед моими глазами, как будто это произошло сегодня утром, – продолжает Гриффинг. – Она въелась в мои мозговые клетки. Я тогда сказал себе: «Лен, тебе сейчас предстоит пройти через самые большие неприятности, какие только могут случиться в твоей жизни. Если ты проскочишь, тогда тебе уже больше ничего не грозит».

В этот момент в левое крыло ударил 88-мм снаряд, и самолет стал резко заваливаться на один бок. Гриффинга бросило на пол, но он смог каким-то чудом встать и выпрыгнуть.

Большинство команд покидали самолеты на слишком малых высотах и слишком больших скоростях. Шок при открытии парашюта был сильным. Десантники не успевали хотя бы раз качнуться в воздухе, как тут же ударялись о землю. Другие прыгали со слишком большой высоты, и минуты до приземления казались им вечностью.

Из-за повреждения самолета команду Гриффинга раскидало на значительном расстоянии. Десантник, выпрыгнувший до него, остался на полмили позади, солдат, покинувший самолет после Гриффинга, находился где-то на полмили впереди. «Купол раскрылся, – вспоминает Гриффинг, – и я вижу, что в небе только мой парашют. Мне показалось, что я спускался целых сто лет. Подо мной ведет огонь зенитка из четырех 20-мм стволов, а я, собственно, единственная мишень. Вижу внизу трассирующие пули и инстинктивно поджимаю ноги». Зенитка продолжала стрелять по Гриффингу даже тогда, когда он достиг земли. «Я бы погиб из-за бессмысленного тевтонского упорства, если бы в воздухе не появилась наша следующая эскадрилья и не отвлекла внимание немцев».

Рассказывает рядовой Фиццжеральд: «Я взглянул вверх, чтобы проверить купол, и с изумлением увидел, что весь парашют продырявлен пулями. Вокруг меня раскрывалась завораживающая картина. Небо светилось всеми цветами радуги. Мимо мчались связки оборудования с нераскрывшимися куполами; солдатские каски, сорванные стропами; опускались, раскачиваясь, парашютисты. Подо мной во все стороны бежали какие-то тени. Боже, подумал я, неужели я свалюсь прямо в кучу немцев! Парашют зацепился за ветви яблони, и я с глухим стуком упал на землю. Деревья пышно цвели, и приятный аромат делал все происходящее особенно неправдоподобным». К радости Фицджеральда, «немцами» оказались коровы, разбегавшиеся в поисках укрытия. «Я почувствовал прилив ликования, – говорит он. – Я жив!»

Предполагалось, что 506-й полк высадится в 10 км к юго-западу от Сент-Мер-Эглиза. Но несколько отрядов попали прямо в городок. Было пятнадцать минут второго. На южной стороне церковной площади горел небольшой сенной амбар. Очевидно, в него угодила трассирующая пуля. Мэр Александр Рено призвал жителей организовать цепочку для доставки воды из городской водонапорной башни к месту пожара. Немецкий гарнизон направил отделение солдат для выявления нарушителей комендантского часа.

Первым приземлился в городке сержант Рей Эбишер. Он опустился на церковную площадь недалеко от пожарной бригады. Немцы его не заметили (огромный медный колокол беспрестанно звонил, оповещая жителей о пожаре, и заглушил шум от падения сержанта). Эбишер освободился от парашюта и тихо пробрался к дверям церкви, надеясь найти там убежище. Двери оказались запертыми. Тогда он прополз вокруг здания, а потом вдоль высокой бетонной стены. Немцы открыли стрельбу, но не по нему, а по его товарищам, спускавшимся на парашютах. Сержант видел, как одного десантника, запутавшегося в стропах на дереве, буквально изрешетили автоматной очередью. Всего на его глазах погибло четыре парашютиста.