В моих безумных фантазиях - Маклейн Джулиана. Страница 20

— Да, спасибо. Ваша семья очень гостеприимна. А сам дворец… — Она оглядела гостиную. — Невозможно описать его красоту, лорд Готорн. У меня просто захватывает дух.

Неожиданно он тоже ощутил, что ему стало трудно дышать, и он заговорил, не думая о последствиях:

— В таком случае могу я осмелиться проводить вас в художественную галерею и показать вам семейную коллекцию?

Это было очень смело. Он вел себя так, словно готов был сделать предложение прямо здесь. Как ни странно, его не заботило, что он подошел к черте, откуда не было возврата. Как Цезарь к Рубикону. Девон очень хотел остаться с ней наедине.

— Мне это будет очень интересно, лорд Готорн. — Ее голос был мягким и бархатистым и возбуждал его мужские инстинкты, как хорошее вино.

Он повел ее из гостиной по длинному сводчатому коридору к галерее, где минут за пятнадцать можно было проследить историю его предков.

— Начнем с портрета первого герцога Пембрука.

Она посмотрела на портрет мужчины, выполненный в полный рост. Герцог стоял, широко расставив ноги, упираясь руками в бедра.

— Поза очень напоминает известный портрет короля Генриха VIII, — заметила Ребекка.

— Да, но этот был написан другим художником.

Девон любовался ее профилем при слабом свете стенных канделябров, когда она с очаровательным любопытством рассматривала портрет.

— В палитре художника чувствуется некоторая дерзость, — сказала она, склонив голову набок. — Я несколько введена в заблуждение разнообразием мазков. Очень похоже на бунт против классического равновесия искусства Ренессанса. Видимо, мастер сделал это намеренно и весьма успешно.

Девон продолжал наблюдать за ней, тоже чувствуя себя немного введенным в заблуждение.

— Я правильно поняла, — сказала она, — насколько я знакома с вашей семейной историей, — титул герцога был дарован этому человеку самим королем Генрихом?

— Это именно так. Мой предок выбрал это место для дворца по личным причинам. Правда, они в то время считались весьма скандальными.

— Вы разбудили мое любопытство, лорд Готорн. Так из-за чего был скандал?

— Это весьма интригующая история, — начал Девон, когда они направились дальше, — потому что сам дворец до сегодняшнего дня стоит на руинах древнего аббатства. Внутренний дворик с восточной стороны — старый монастырь.

— Понятно, — ответила она. — Я гуляла там сегодня днем.

— Так вот, в 1522 году, — продолжил он, — настоятель монастыря был убит двумя собственными канониками, которым стала известна его связь с местной девушкой. — Он наклонился немного ближе к ней. — Это и есть скандальная часть истории.

— Вот как.

— После смерти настоятеля у молодой женщины родился сын, затем, годы спустя, аббатство разобрали во время ликвидации монастырей королем Генрихом, а все монахи были распущены. Мальчик вырос и стал одним из верных союзников короля, а позже был удостоен титула герцога.

— Что означает, ваш предок был сыном убитого настоятеля, — удовлетворенно подытожила Ребекка. — Вы правы, лорд Готорн, это очень интригующая история. Хотя больно узнать, что прошлое вашей семьи связано с трагедией.

— Не беспокойтесь, раны зажили, — последовал его ответ. Он остановился и указал на небольшой овальный портрет перед ними: — Это все, что мы имеем от его матери, которая умерла, когда он был ребенком.

— Она была очаровательна.

— Да. К сожалению, она так и не узнала, чего достиг ее сын. Пойдемте дальше?

Они шли по длинной галерее, осматривая другие семейные портреты и обсуждая дворцовую коллекцию работ французских и итальянских художников.

— Я потрясен вашим знанием искусства, — признался Девон, когда они возвращались обратно в гостиную. — У вас весьма утонченный вкус.

— Должна признаться, лорд Готорн, что в большинстве своем моими знаниями я обязана книгам, так как редко выезжала за пределы имения отца. — Она взглянула на него своими потрясающими зелеными глазами, и он почувствовал слабость в коленях, в ожидании ее следующего признания. — Поэтому мне так хотелось самой испытать настоящую жизнь, — продолжила Ребекка. — Я хочу познать все ее многочисленные удовольствия — удовольствия, которых никогда не знала. Иногда я боюсь, что могу не справиться со всеми моими так долго сдерживаемыми желаниями. Боюсь, я с вами слишком откровенна…

Девон внимательно вглядывался в обращенное к нему лицо, пытаясь решить, была ли она законченной кокеткой, пренебрегающей всеми запретами — в чем он, впрочем, сомневался, — или же была так бесхитростно невинна, что не Представляла, о чем говорили ее вкрадчивые слова и чувственные взгляды. Откуда ей было известно, как говорятся подобные вещи?

Однако решил он, это ничего не значило. Результат был тот же. Он находил ее неотразимой, обольстительной. Его даже искушала мысль обнять ее прямо здесь, в галерее, попробовать вкус ее губ и утолить те самые ее желания, в которых она ему призналась. Это стремление чуть не сбило его с ног. Он никогда не встречал столь чувственной, столь притягательной женщины и в то же время такой чистой. Какое волнующее противоречие! Какое счастье, что он нашел такую женщину. Именно с такой хорошо пройти ту длинную, порой устрашающую дорогу к алтарю.

Она была невинной, и тем острее хотелось ему уложить ее в постель.

Девон остановился на мягком ковре и взял обе ее руки в перчатках, держа их перед собой.

— Я рад, что вы приняли приглашение присоединиться к нам на неделю, леди Ребекка.

Ее глаза засветились, как утреннее солнце, и она страстно заговорила:

— Я тоже очень рада. Больше, чем вы можете предположить. Я никогда не забывала ту ночь в лесу четыре года назад и с тех пор часто думала о вас. А когда вы уехали в Америку, все, о чем я мечтала, — это чтобы вы поскорее вернулись.

Девон удивленно откинул голову. Кажется, он впервые поддался романтическому чувству. Не то чтобы он рассердился или разочаровался. В действительности все было наоборот. Он почувствовал, как его уносит неизведанный изгиб судьбы, которая во второй раз свела их — непостижимым образом — после той напряженной первой встречи. И вот он слушал ее откровенные заявления о сильных желаниях, неожиданно поддавшись романтическому настроению, хотя считал себя самым неромантичным мужчиной в мире.

— Чего именно вы хотели? — низким голосом спросил он, чувствуя позорное импульсивное желание лишить ее невинности, несмотря на то, что не сделал официального предложения.

Она провела языком по губам.

— Я мечтала вновь увидеть вас, — призналась девушка.

— И вот вы увидели меня, — напомнил он, приближаясь к ней на шаг, так близко, что это выходило за рамки приличия. — Хотите ли вы еще чего-нибудь?

Ее глаза ожидающе заблестели.

— Да. Еще много-много всего.

Он был достаточно искушен, чтобы понять горячий тон ее голоса, и ей не пришлось вдаваться в подробности. Достаточно было того, что он почувствовал силу ее желаний, равную его собственной.

Поверх ее головы Девон взглянул вдоль всей длины коридора. Убедившись, что они были одни, он взял ее за руку и повел к краю комнаты. Потом, словно в танце, развернул Ребекку, и в следующий момент она оказалась прижатой к стене. Девушка смотрела на него глазами, полными готовности, приоткрыв губы, и он почувствовал тонкий цветочный аромат ее духов.

— Вы об этом страстно мечтали? — спросил он.

— Да.

Он посмотрел на ее влажные, соблазнительные губы.

— Вас когда-нибудь целовали, леди Ребекка?

— Ни разу в жизни.

— Тогда вам надо подготовить себя, — тихо прошептал он, — потому что я намерен стать первым.

Он опустил голову и наконец не торопясь испробовал вкус ее теплого, сладкого рта.

У Ребекки вырвался короткий вздох, она положила руки ему на плечи, потом обняла за шею, заставляя его теснее прижаться к ее упругой груди и буквально пригвоздить ее к стене. Она была до удивления податлива, во всяком случае, у него не было повода жаловаться.

Большим пальцем она гладила линию его подбородка, на что его тело быстро отреагировало. Девон углубил поцелуй и проник языком в ее рот. В ответ она поцеловала его как опытная любовница, каковой, он знал, она не была. Ее сексуальность проявляется очень естественно, подумал он. Именно это и привлекло его с самого начала.