Карьеристки - Бэгшоу Луиза. Страница 18

Дочитав, он просто спросил:

— Топаз, а доказательства у тебя есть?

Она кивнула и, сверкнув глазами, кинула через стол кассету с записью. Ричман сунул ее в магнитофон Элизы Делюки.

— …почему бы тебе не рассказать мне о этом? — раздался голос Топаз, как все южане, растягивающей слова.

— Ну, понимаешь, Сьюзи это должна знать лучше. — Без сомнения, это голос Дэвида Левина.

Джейсон выпрямил спину и не мигая уставился на страницу, которую держал в руке. Он никак не мог поверить.

— Она была учительница, и мне пришлось преподать ей урок, — продолжал Левин, слегка проглатывая гласные.

— Коку? — спросил Джейсон, потянувшись выключить магнитофон. Больше он не хотел слушать. От того, что излагал Левин, ему стало нехорошо.

— Видел бы ты, что он из себя изображал, когда я только поймала его на улице, — сказала Топаз, лопаясь от гордости. Реакция Джейсона была именно такой, как ей хотелось. — Он мне пригрозил: если что-то появится в печати, он отправит меня на тот свет. Он же не видел диктофона. А я включила его и… Ну, в общем, спрятала в лифчик.

Джейсон невольно посмотрел на упругую полную грудь. Черт побери, девчонка не должна так выглядеть. Дико отвлекает. Пытаясь сосредоточиться на сенсации года, он вздохнул.

— Топаз, ты сама-то хоть понимаешь, что у тебя в руках?

— Да. Материал, благодаря которому я стану репортером, — уверенно сказала она.

Ричман умилился. Умная независимая девчонка эта Росси, а порой несет невероятные глупости.

— То, что у тебя в руках, — терпеливо объяснял он, — это материал на первую полосу шестичасового вечернего номера. Тот самый эксклюзив, который позволяет продавать газету миллионными тиражами. Потому что он рушит, ломает карьеру кинозвезды. Ставит в затруднительное положение его студию. А тебя лично делает знаменитостью, по крайней мере на несколько дней. Так что ты можешь, конечно, вручить статью боссу, и он переведет тебя в репортеры с зарплатой двадцать пять тысяч долларов в год. Большой шаг вперед, ничего не скажешь!

Джейсон собрал свои вещи и хотел уже отправиться в «Готмен» позавтракать.

— Впрочем, ты можешь догадаться, сколько стоит такая статья, умница моя, и сообщить об этом Натану Розену или кому-то еще. Не будь тупицей, Топаз, ты больше не в Канзасе.

Подмигнув, он закрыл за собой дверь.

Натан Розен вошел в кухню, размышляя, что бы съесть на завтрак. Французский кофе с ванилью и что-нибудь легонькое. Слишком жаркое утро для плотного завтрака.

Несколько лет назад он бы непременно съел порцию мороженого из холодильника, сандвич с цыпленком. И может, еще жареный пирожок в офисе. После развода он ел что хотел и где хотел — просто роскошь!

Розен родился в Нью-Йорке и был истинным ньюйоркцем. Ему нравилось быть лучшим во всем, он обожал внимание женщин. А в середине восьмидесятых больше всего ценилось то, как человек выглядит, насколько он в форме.

Натан никогда не позволял себе расслабиться и отстать от времени. Занялся гимнастикой, трудился над животом, начинавшим округляться, над бедрами, слегка раздавшимися, сел на диету и сбросил лишний вес. Аппетит остался зверским, но усилием воли Натан заставлял себя есть протеиновую и карбогидратную пищу. От чего он никак не мог отказаться — это от мороженого. В концов концов он только человек.

Это была суровая борьба. Но она того стоила, думал Розен, не без тщеславия рассматривая себя в большом настенном зеркале. Солидные мускулы. Подбородок чист, никаких намеков на жир. Да волосы поредели, на висках появилось серебро, но тут уж ничего не поделаешь. А в общем, он собой доволен. Женщины по-прежнему обращали на него внимание: строили глазки в гимнастическом зале, пока он бегал, на вечерниках, на играх в бейсбол. Да, Нат Розен много времени отдавал физическим упражнениям.

Он встречался с несколькими женщинами, знакомства обычно происходили на светских приемах, но это были недолгие связи. После женитьбы, длившейся чуть больше пяти лет, тесных и длительных отношений не поддерживал ни с кем, но это его не беспокоило. После нескольких лет верности отъявленной эгоистке Розен наслаждался свободой и получал от нее все, что хотел. Но если появится его человек — честный, преданный, все равно следует быть осторожным. Он уже совершил ошибку.

Розен включил кофейник, ожидая, когда приятный горьковатый аромат заполнит кухню. Он любил утро, которое мог посвятить только себе, психологически готовясь к предстоящему рабочему дню «Вестсайд» хороший журнал, а с тех пор, как он за него взялся, еще и весьма доходный.

К тому же ходили слухи, что его могут продвинуть дальше Генри Бирнбаума, директора отделения Восточного побережья, должны были снять, и президент Мэтью Гуверс сказал Натану, что он первый в списке потенциальных кандидатов.

Директор. Неплохо бы в сорок лет, подумал Натан и выглянул в окно, выходившее на Центральный парк, любуясь чистым голубым небом солнечным светом и наслаждаясь ощущением собственного успеха.

Наверное, он излишне суров с Топаз Росси. И чего это вдруг на него нашло? — сердито удивлялся Розен. Что с ним случилось? Ну, положим, она талантливая, нагловатая, в офисе месяц, но почему он никак не может отделаться от мыслей о ней. Ее энергия, ум, даже нахальство приводили его в восхищение. Сам он никогда таким не был в ее возрасте. По крайней мере так казалось. Ну а окажись на ее месте парень с такими же данными? Разве он сорвался бы так, как в последний раз! Может, ему стоило посмеяться над ней, посоветовать успокоиться. А он ей дал абсолютно провальное задание — или сделай, или умри? Боже, это ведь Дэвид Левин! Можно подумать, ребенок справится с интервью. И наверное, сейчас, утром, бедняжка чистит свой стол и роняет слезы. А у этой Топаз Росси явно есть талант, со временем она станет хорошим автором, и не дело шефа срывать на ней настроение.

«И все потому, — признался себе Розен, принимаясь за кофе, — что у меня есть какие-то чувства к девчонке. Она мне нравится, я хочу ее». Что ж, и ничего удивительного. Красивые голубые глаза, копна рыжих кудрей, и трудно не думать о ее гладком молодом теле. Она чертовски аппетитная. С талией, которую можно обхватить двумя пальцами, выпуклым задом, до которого нестерпимо хотелось дотронуться. Росси вполне бы украсила обложку номера «Спортс иллюстрейтед», посвященного купальным костюмам. Примерно в таком виде он и воображал ее себе. На пляже, в крошечном бикини. Медленно занимающуюся любовью в его джакузи.

Розен почувствовал неудобство в паху и прогнал мысли о Топаз — девочка слишком молода. Он презирал мужчин средних лет, гонявшихся за студентками, и к тому же у него достаточно девиц, обивавших его порог. В девяностые годы служебные романы стали всеобщим табу. Они всегда плохо кончались, но сейчас о них и думать нечего, запрещено даже делать комплименты на работе. Боже упаси. Если бы Топаз была постарше, она бы сама понимала и не преследовала его так откровенно этими улыбочками, взглядами украдкой, туго облегающими майками… Она хорошая девочка, а ему следует быть разумным взрослым мужчиной.

Сегодня утром, решил Розен, я ее приглашу и предупрежу. Строго.

Дэвид Левин и Топаз Росси? Он ухмыльнулся. Это невозможно.

— А что это с Топаз? — спросила Элиза. — Она весь день прямо как приклеенная у телефона.

— Она изучает объявления в «Виллидж войс», — ответила редактор музыкальных новостей. — Не знаю, но думаю, она подбирает себе другую квартиру.

— Это на нашу-то зарплату? — пожала плечами Элиза.

Топаз чувствовала, как ее сердце бьется все быстрее. Адреналин буквально затопил нутро. Слава Богу, подвернулся Джейсон Ричман! Слава Богу, она заговорила с ним! Как она могла оказаться такой идиоткой?

Она не забыла Джеффри Стивенса. И как будто слепящий свет молнии выхватил его имя из подсознания сегодня утром, сразу, как ушел Джейсон. Значит, статья стоит пятьдесят тысяч долларов. И сама она не могла сообразить! Ну что ж, прекрасно. Теперь она сделает на ней сто тысяч долларов, и еще позволит себе немного покуражиться.