Der Architekt. Проект Германия - Мартьянов Андрей Леонидович. Страница 54

— По-моему, все неприятности давно случились. Армия Паулюса окружена, несмотря на приказ пробиваться из «котла» и наступление Манштейна, со стороны Котельниково реальных успехов мы пока не видим.

— Сталин молчит, — повторил Вернер фон дер Шуленбург. — И мне, признаться, от этого факта до крайности неуютно…

— IV —

STURM BRICH LOS

Берлин,

декабрь 1942 года — январь 1943 года

— То есть как — Четвертая танковая армия отрезана? У вас есть связь с Германом Готом? Это подтверждено?!

Фельдмаршал фон Вицлебен побагровел так, что я испугался: не хватил бы старика удар.

— Господин генерал-фельдмаршал, никакой ошибки, — генерал-полковник Йодль говорил холодно-бесстрастным тоном. — Русский Четвертый механизированный корпус под командованием генерал-майора Вольского после оказания нашим войскам сопротивления отступил за поселок Верхне-Кумский и реку Мышкова. Был дан приказ к началу операции «Доннершлаг», части Паулюса пошли на прорыв, но продвинулись всего на десять километров. После отхода русских Гот прорвался на соединение с Шестой армией силами двухсот двадцати танков, но… Русская Вторая армия Малиновского захлопнула ловушку, обойдя наши войска с северо-востока на соединение с Пятьдесят первой армией. Четвертый механизированный корпус громит наши тылы на внешнем обводе окружения…

Вицлебен потерял дар речи. Эрхард Мильх потянул за воротничок рубашки.

— Мы недооценили резервы противника, — совсем тихо сказал Йодль. — Предположительно, Сталин перебросил немалые силы с других участков фронта. Мы ожидали мощного русского удара на Ржевском направлении, куда были отправлены значительные подкрепления, но всё обошлось кратковременным наступлением, перешедшим в позиционные бои… Сейчас выясняется, что под Сталинградом действуют еще Третий и Шестой механизированные корпуса русских, которые еще полтора месяца назад сосредотачивались против группы армий «Центр».

— Масштабная дезинформация? — голос у меня упал. — И, видимо, в Москве неплохо поработали с документацией, найденной на месте падения «Кондора»?

— Совокупность факторов, — отчеканил генерал-полковник. — Мы предполагали, что после ноябрьских событий в руках Сталина оказались существенные козыри.

— Предполагали… — эхом отозвался я. — Как это мило.

— Дополнительно, огромные проблемы со снабжением Шестой армии Паулюса, — Йодль неприязненно покосился на фельдмаршала Мильха. — Поддержка Люфтваффе по этой части неудовлетворительна.

— Самолетов не дам! — внезапно рявкнул обычно выдержанный Эрхард Мильх. — Я не могу погубить транспортную авиацию под Сталинградом! Особенно в свете мальтийских планов! Ни одной лишней единицы!

— Вы бы хоть наладили поставки самого необходимого имеющимися силами! — повысил голос в ответ Альфред Йодль. — Войскам требуются продовольствие и боеприпасы, а с самолетов сбрасывают ящики с презервативами!

Я повернулся к Мильху и в упор уставился на него.

— Существуют разнарядки по обязательному снабжению, — развел руками Мильх. — Подробные интендантские инструкции. Если положено поставлять в войска презервативы, их будут поставлять! В соответствии с очередностью — сегодня тушенка, завтра патроны, послезавтра награды, еще через день пропагандистская литература…

— Эрхард, — я на мгновение забыл о субординации и назвал фельдмаршала по имени, будто в приватной обстановке, — вы хотите сказать, что это безумие продолжается до сих пор? И вместо продуктов питания и необходимейших боеприпасов нашим солдатам на головы летят ящики с Железными крестами и брошюрками? Немедленно, — вы слышали, незамедлительно! — пересмотреть всю систему снабжения Шестой армии!

— Этим занимаюсь не я, а интендантская служба Вермахта. Люфтваффе работает лишь в качестве почтальона.

Я поперхнулся воздухом. В целом я представлял себе, что армия — механизм до крайности косный, консервативный и неповоротливый, но столь вопиющее, запредельное безобразие — сейчас? Когда весь южный фланг русского фронта находится под смертельной угрозой?

— Мы займемся этим тотчас же, — прервал Йодль нехорошее молчание. — Однако, боюсь, слишком поздно… Никто не рассчитывал на эдакую прыть русских: они переманеврировали Гота и Манштейна, у Сталина существенное численное превосходство как в живой силе, так и в танках. Единственное разумное предложение — немедленно начать отвод войск с Кавказа на линию Дона и занимать оборону. Я понимаю, что это крупное военное поражение, но лишь в таком случае мы удержим фронт на юге.

— Деблокада Шестой армии и Четвертой танковой возможна? Хотя бы теоретически? — растерянно спросил я. — Дать приказ на прорыв?

— Приказ уже отдан, — мрачно ответил генерал-полковник. — Заканчивается горючее, количество боеприпасов крайне ограничено. Герман Гот попытается. Одно можно сказать твердо: операция «Винтергевиттер» в ее исходном виде провалена…

— Манштейн от командования мною отстраняется, — хрипло сказал Вицлебен. — Это позор. На командование группой армий «Дон» назначается генерал-полковник Франц Гальдер. Старый конь борозды не испортит — Гальдер отлично знает этот театр боевых действий, [30] не склонен к авантюрам, разумен и опытен. Полагаю, он выправит ситуацию, хотя бы и путем утери позиций на Кавказе и Волге…

У меня еще теплилась надежда — военные справятся. Обязаны справиться! Со своей стороны я, как канцлер, прилагал к тому все возможные усилия. В частности, пытался сломать прежнюю систему разработки и производства военной техники, во многом зависевшую от пристрастий и желаний фюрера, одновременно выстраивая новую, упрощенную и более работоспособную схему.

Генерал Гейнц Гудериан официально вошел в Имперский Совет по вооружениям как ведущий специалист в бронетанковой сфере и моментально выдвинул тезис «рациональности» — то есть никакого распыления сил на множество всеразличных проектов, разрабатывавшихся фирмами Круппа, доктора Порше и корпорацией «Хеншель Верке». В частности, приостанавливалась подготовка к выпуску в серию танка Pz.V «Пантера» — услышав, что в производстве будут задействованы более ста тридцати смежников, а стоимость одной машины превзойдет 117 тысяч рейхсмарок, Гудериан отстоял свою идею о максимальном наращивании производства Pz.IV, отлично себя зарекомендовавшего.

Мне пришлось отменять собственное распоряжение от 4 июня сего года — предполагалось, что к маю 1943-го в войска поступит 250 «Пантер», как и хотел в свое время Гитлер, но я отлично знал, что разворачивающееся в спешке крупносерийное производство неизбежно скажется на качестве. Предсерийные машины, испытывавшиеся в Куммерсдорфе, доказали, что доводить «Пантеру» до ума предстоит еще очень долго: ходовая, трансмиссия и двигатель были ненадежны, на что и указал Гейнц Гудериан.

Решено: выпуск Pz.V откладывается в лучшем случае до лета 1943 года. Сейчас промышленность сосредоточится на максимальном увеличении объема производства Pz. IV с длинноствольным орудием KwK 40 L/48 — по крайней мере, мы способны сделать это без ненужного напряжения, располагая давно отработанной схемой поставок, конвейерными линиями и, что, весьма немаловажно, четкой структурой подготовки экипажей.

Гудериан немного поворчал на тему новых «Тигров», но здесь и я, и министр вооружений Альфрид Крупп были склонны придерживаться исходной позиции: тяжелый танк качественного усиления армии необходим. Заодно (пусть и скрепя сердце) было подтверждено указание фюрера от минувшего октября о переделке готовых шасси танка «Тигр-Порше» в противотанковые САУ — мы не могли пустить их под пресс.

Если относительно бронетехники в Министерстве вооружений частенько возникали бурные споры, то ведомство Эрхарда Мильха, избавившееся от неприемлемых причуд и капризов Геринга, особых беспокойств не доставляло. Фельдмаршал не собирался отказываться от прекрасно справлявшихся с боевыми задачами Me.109 или Fw.190, однако при этом убедил меня, что приоритетной задачей должен стать выпуск реактивного Me.262 — тем более что за 1942 год предполагалось поставить в строй учебных подразделений тридцать самолетов: половина от этого количества сошла с конвейера еще летом, вторую половину дорабатывали сейчас, в декабре.