Вкус вина и любви - Босуэлл Барбара. Страница 59

– Ваша безопасность больше не будет зависеть от ассортимента его магазина. Это не подлежит обсуждению, Сьерра. Вызванные мною люди прибудут завтра. После того как они закончат работы в доме, возьмутся за винзавод. Ты можешь спорить со мной до посинения, но это не принесет толку. Вопрос решен, малышка.

– Нет, не решен! Может быть, ты имеешь право установить на заводе суперсовременные системы охраны и защиты, но мой дом не является частью компании. И все, что нужно, будет куплено у Ликерта.

– Ты можешь заказать все, что захочешь. – Серые глаза Ника потемнели.

– Интересно, каким образом будет производиться расчет? Чем я должна расплачиваться?

Ник только засмеялся в ответ.

«Он нарочно дразнит меня», – догадалась Сьерра. И самый разумный выход – развернуться и уйти, а она начала гоняться, как неопытный котенок или щенок, за обманкой.

– Я не собираюсь расплачиваться за супердорогую сигнализацию постелью – не надейся.

– Даже мысли такой не было, – пожал плечами Ник. – Ты ляжешь со мной потому, что сама хочешь этого. И незачем придумывать другие причины. – И он приник к ее губам с таким видом, словно им ничего другого не оставалось, как закончить спор поцелуем.

Сьерра вздохнула, и губы ее сами собой приоткрылись. Она подсознательно ждала и хотела, чтобы он поцеловал ее. Их губы снова соприкоснулись, его язык дразнил и играл, дотрагиваясь до ее языка. И ей меньше всего хотелось высвобождаться из его объятий.

Поцелуй их длился очень долго, а чувство возбуждения все возрастало.

В какой-то миг ей показалось, что Ник теряет над собой контроль. Он крепко привлек ее к себе, так что бедра прижались к бедрам. И она уже готова была позвать его наверх, в свою комнату…

– Позволь мне остаться с тобой, – тихо попросил Ник, словно прочитал ее мысли.

И звук его голоса, и близость его тела только усилили пламя, бушующее у нее в груди.

Сьерра чуть отстранилась и посмотрела на него. Серые глаза стали почти черными, в них пылал огонь желания. Она видела, насколько близок он к тому, что бы потерять голову. И мысль о том, что может между ними произойти, возбуждала и одновременно пугала ее.

А потом она вспомнила про бабушку, про сестру, которая должна вот-вот вернуться, и тотчас спустилась с облаков на землю. Мысль о том, что они с Ником будут заниматься любовью, когда ее близкие находятся за стеною, отрезвила ее. Быть может, для кого-то другого это не значило ровным счетом ничего, но Сьерра знала, что для нее такое немыслимо.

Она попятилась, отступила на безопасное расстояние:

– Нет, Ник… это невозможно.

Он дышал так, словно пробежал не один десяток километров, и это неприятно поразило его. В любовных играх Ник всегда был неутомим. Но только Сьерра Эверли заставила его воспринимать это не как игру. Каким-то образом ей удалось вызвать в нем такую волну чувств, что он боялся не совладать с ними. Но он должен утолить свое желание. Оно сжигало его, как пламень.

– Перепады твоего настроения ставят меня в тупик. Или же я вдруг утратил способность правильно понимать и истолковывать сигналы. Вдруг тебе хочется, чтобы я действовал наперекор твоим протестам, не обращал на них внимания, чтобы силой увлек тебя в постель?

Сьерра напряглась. Может быть, подсознательно она ждала именно этого. Но как могла современная женщина, которая взялась вести дела семьи и возглавила компанию, одобрять насилие? Сьерра вспыхнула, чувствуя, что совсем запуталась:

– Мне кажется, что сейчас тебе лучше уйти, Ник.

Он посмотрел на нее так, словно собирался что-то возразить. И Сьерра видела, как он борется с собой. Но привычка к дисциплине победила.

– Если ты и в самом деле этого хочешь, – с нажимом проговорил он.

Хотела ли она этого? Сьерра с трудом смогла подавить вздох разочарования, когда он шагнул в непрекращающийся дождь.

– Ник!

Он остановился:

– Ты передумала?

– Спасибо за то, что помог открыть дверь в комнату бабушки, и… за то, что помог осмотреть дом.

Он пожал плечами:

– После того как мои парни установят новую сигнализацию, всякий, кто сунет нос на завод или попытается войти в дом, будет неприятно поражен. Его ожидает масса сюрпризов.

– Уж не от террористов ли ты собираешься нас защищать? Никаких капканов или самострелов я не допущу.

– Капканы или самострелы? У тебя очень странные представления о современной сигнализации и системе безопасности, – ответил Ник и ушел, посмеиваясь над ее наивностью.

– Запомни: в своем доме я не потерплю насилия! – крикнула она ему вслед. – И электрошокеров в том числе!

– Весьма уместное добавление, – снова засмеялся он в ответ.

Наивные представления Сьерры о современных средствах сигнализации развеселили его. Она вообще обладала способностью выводить его из себя, он то впадал в отчаяние, то его начинал захлестывать гнев – давно забытые им состояния. Стоило ей только сказать что– то или сделать, пусть неумышленно задеть, как его начинало заносить. И он ничего не мог с собой поделать.

Каким-то непостижимым образом ей удавалось пробивать его броню, которая, как ему казалось, давно срослась с ним. И пока еще не были изобретены такие замки, такая сигнализация, которые могли бы защитить его от эмоционального воздействия Сьерры. Но что по-настоящему тревожило Ника, так это полное отсутствие желания вернуться к прежней жизни, к легким победам на любовном фронте, никогда серьезно не трогавшим его, позволявшим всегда оставаться хладнокровным. Одним словом, ко всему тому, что составляло суть его жизни в Нью-Йорке: полное самообладание, душевное равновесие и как следствие защищенность.

И пока Ник ехал по вымытым дождем улицам, он вспоминал истории, которые рассказывал старик Уиллард о своем родном городе. Уиллард снимал комнату в доме, который находился напротив того здания, где жила семья их приемных родителей. Благодаря щедрости и гостеприимству Долорес он стал частым гостем в доме. С его помощью ей удалось отремонтировать приют, он научил ребят ловко играть в карты – эти способности усвоили они все, в том числе и маленькая Юнис, и время от времени пользовались ими. А когда Ник начал интересоваться винами европейского производства, выяснилось, что Уиллард терпеть не может американские вина, особенно те, что делались в штате Нью-Йорк. И более всего вина компании «Эверли».

Долгие рассказы Уилларда о семействе Эверли, прибравшем к рукам семейное предприятие, будили воображение Ника. Старик был непревзойденным рассказчиком, он сумел выставить своего брата Эскотта наполеончиком местного масштаба, а его наследника Эвана – шутом при диктаторе. Он упоминал о прекрасной, но неспособной противостоять им Изабелле и красочно описывал, как его изгнали из этого маленького королевства. На этом история заканчивалась. И о существовании четырех принцесс, и о трагической гибели единственного внука не было сказано ни слова.

А теперь получилось так, что сказочное повествование изменило жанр – перешло в разряд мистических историй. Ник нахмурился, пытаясь связать воедино все случайные происшествия. «Не случайные», – поправил он себя. Это не что иное, как преступления. И направлены они против семейства Эверли. И поскольку он не верил, что в них замешаны привидения Кейта или старого Уилларда, получалось, что кто-то из ныне живущих членов семьи Эверли мог иметь отношение к происходящему. Несмотря на возмущение Сьерры, к такому выводу его привела цепь логических умозаключений, а не его параноидальная подозрительность.

Он припарковался возле «Не винного погребка». Залитая светом стоянка оказалась забита до отказа, хотя приближалось время закрытия. Ник решил воспользоваться предложением Ади переночевать у него в любое время. Нику не хотелось возвращаться на вельбот в такую бурную ночь. Морская болезнь ему не грозила, но все же спокойный сон в кровати, которая не будет качаться под тобой из стороны в сторону, представлялся ему более привлекательным.

Открыв дверь своим ключом, Ник вошел в дом. Собаки бросились ему навстречу, и он ласково потрепал их за ушами. Коты, лежавшие на диване, приоткрыли глаза, готовые вскочить, если он надумает занять их место, и тотчас снова погрузились в дремоту, когда увидели, что он направляется в гостевую комнату.