Лазоревый шторм - Деннинг Трой. Страница 40

— Как у них очутились Пояс Ранга и Корона Ркарда? — спросила Ниива.

— Почему бы тебе не сказать это мне? — вопросом на вопрос ответил Тихиан, увиливая от ответа.

Именно этого момента и опасался король, когда Рикус вытащил его из колодца. В спешке погрузки на дау и погони за Джо'оршем, у его временных союзников не было ни секунды, чтобы допросить его. Но теперь, он чувствовал, вопросы посыпятся один за другим. А он еще очень слаб, и Тихиан боялся, что запутается в собственной лжи.

Ниива снова подняла свой топор. — Твои налетчики украли эти сокровища из Кемалока, — сказала она, остановившись прямо перед королем. Ее топор был на уровне его шеи. — Я знаю вполне достаточно, чтобы убить тебя тут же, на месте.

Тихихан не дрогнул. — Ты действительно думаешь, что запугала меня? Я знаю, что ты не ударишь — пока я нужен тебе, чтобы спасти твоего сына.

Взгляд Ниивы обжигал такой глубокой ненавистью, которую королю еше не приходилось видеть в своей жизни, а он бестрепетно смотрел в глаза многим, ненавидящим его. Рука воительницы задражала, на глазах появились злые слезы. На какое-то долгое мгновение король испугался, что она потеряет контроль над собой и ударит. Но вместо этого послышался мучительный стон и Ниива резко отвернулась. Облегченно вздохнув, Тихиан запомнил выражение ее лица в этот момент как напоминание о том, что произойдет, если он разрешит ей пожить на секунду дольше, чем необходимо.

Когда Ниива вернулась на нос судна, король заметил, что Садира не отрываясь смотрит на него. Но вместо обычных голубых угольков на него смотрела пара темно-синих солнц, взгляд которых почти ослепил его. Волшебница не двигалась и не вымолвила ни одного слова, она просто смотрела. И в этот момент Тихиан понял, почему она не спросила об Агисе: она знала, что он убил ее мужа.

— Ты, я надеюсь, не собираешься убивать меня, — сказал Тихиан, далеко не уверенный в своих словах. — Мы хотим одного и того же.

— Нет. Я хочу убить Дракона. Ты хочешь освободить монстра. — Едва Садира проговорила эти слова, клок черного тумана вырвался из ее рта и окутал тело Тихиана, заморозив его до мозга костей. — Скажи мне, что ты выигрываешь, освобождая Раджаата, — приказала она.

— С ч-чего это ты решила, что я хочу этого? — выдавил из себя Тихиан, его зубы лязгнули. Контраст между жаром Черной Линзы и холодом Садиры привел к тому, что он почувствовал, как будто его кости плавятся. Чувство было такое, что в любой момент он мог или взорваться во вспышке пламени, или превратиться в кусок льда. — Я думал, что Доблестные Воины убили Раджаата.

— Не ври мне! — прошипела Садира.

Опять черный дым. — Прекрати, ведьма! — Зубы Тихиана заходили в его рту с такой силой, что он с трудом выговаривал слова. Он хотел использовать линзу и контратаковать, но, если он использует Путь, лоханка утонет. Этого он не мог допустить. Король нуждался как в Рикусе, так и в Садире, по меньшей мере до тех пор, пока Борс больше не будет стоять между ним и освобождением Раджаата. — Я п-п-приказываю тебе!

— Ты не ответил на вопрос, — спокойно сказала волшебница. — Так что пока я понаслаждаюсь этим зрелищем.

— Я слишком истощен, — пригрозил Тихиан, борясь с волнами тьмы, накатывавшимися на него. — Дау утонет.

— Не думаю, — сказала Садира.

Тихиан услышал, как волшебница прошептала какие-то слова. В то же мгновение дау поднялась из ила, заодно освободив и мозг короля от страшной тяжести. Скорость судна увеличилось чуть ли не вдвое, и оно полетело по воздуху как стрела.

— Я еще нужен тебе! — крикнул Тихиан. Надеясь использовать Путь и зашитить себя, он попытался поймать взгляд Садиры, но не смог выдержать сверкание синих солнц в ее глазах. — Что ты будешь делать, если мы не успеем вызволить Ркарда до наступления тьмы?

— Не бойся, я не убью тебе сейчас, — ответила волшебница. — Ты еще недостаточно страдал.

Еще одно чернильное облачко выскользнуло изо рта Садиры, короля окутал холодный пар. Он открыл рот, собираясь закричать, но его замерзший голос не смог издать даже стона. Он почувствовал, как его ноги соскользнули с Черной Линзы и он погрузился в сон, более холодный чем лед и более черный, чем его собственное сердце.

Позже, после того, что казалось вечной, проникающей в каждую косточку болью, Тихиан пришел в себя, даже не проснувшись, а выползя из-под ужасной, все уничтожающей темноты. Все его тело болело еще больше, чем раньше, как будто это было возможно, и он подумал про себя — и не без оснований — а не ударила ли его Ниива, пока он спал. Постепенно король осознал, что он лежит на палубе дау, зажатый между бортом и очередным бочонком с водой. Он услышал голоса и, похоже, собеседники еще не знали, что он пришел в сознание. Всегда готовый пошпионить, Тихиан закрыл глаза и прислушался.

— Я не говорю, что мы должны разрешить Дракону держать Ркарда у себя, — сказала Садира. — Но я не уверена, что мы должны убить его. Без всякого сомнения Тихиан помогает нам уничтожить Борса только для того, чтобы ему было полегче освободить Раджаата, — а мы знаем, что он намного хуже, чем Борс.

— Так что же, разрешить Дракону собирать свой налог? — спросил Рикус. — Никогда!

— Рикус, это не то, что я сказала — и ты знаешь это, — резко ответила Садира.

Голоса как Садиры так и Рикуса казались более грубыми, чем необходимо, и Тихиан сделал обрадовавший его вывод, что он сердятся друг на друга, и что он может использовать их злобу в своих целях.

— Черная Линза теперь у нас, — продолжала Садира. — Борс знает лучше, чем кто бы то ни было, насколько она могущественна. Мы можем заставить его вернуть нам Ркарда и забыть об оброке.

— А что с пророчеством? — спросила Садира. — Баньши сказали, что Ркард убъет Дракона. Мы не можем просто так забыть об этом.

— Почему нет? — приняла вызов Садира. — Они также сказали, что он должен сделать это во главе армии из людей и дварфов. Ну, и где эта армия теперь? Борсу и его королям-волшебникам для уничтожения всех наших воинов потребовалось меньше усилий, чем нужно мекилоту, чтобы раздавить шакала.

— Может быть мы не правильно поняли, что они говорили об армии, — сказала Ниива. — Джо'орш и Са'рам сказали, что Ркард убъет Дракона, и я верю им.

Тихиану пришлось укусить себя за щеку, чтобы не рассмеяться. Это так называемое пророчество было не более, чем тщательно проработанной хитростью, которую он придумал. Очутившись перед трудной задачей победить Джо'орша и Са'рама, прежде чем он мог бы украсть Черную Линзу, король решил вместо этого соблазнить баньши отказаться от их долга. Он сумел убедить призраков, что их бывший тысячелетний правитель возродился в мальчике-муле.

Тихиану даже не мог себе представить, что его басня сумеет обмануть еще кого-нибудь, кроме двух костяных уродов, но оказалось, что его бывшие рабы еще большие идиоты, чем он мог себе вообразить. Ему просто не терпелось увидеть что произойдет, когда шестилетний мальчишка попытается убить Дракона. Это развлечение могло даже оплатить все унижения, которые нанесли ему мать мальчика и ее друзья.

Какое-то мгновение все молчали, но потом Садира снова ринулась в спор. — Ниива, а может быть пророчество не предсказание, а предостережение. Может быть это что-то, что мы не хотим, чтобы оно стало правдой? — спросила она. — Возможно, судьба обеих наших армий — это предзнаменование того, что случится, если мы будем и дальше выполнять наш план.

— Неважно, что там говорит пророчество, — возразил Рикус. — Мы должны убить Дракона, даже если при этом и освободим Раджаата.

— Подумай о том, что говоришь! — вспылила Садира. — Как бы могушественны не были короли-волшебники, потребовались их совместные усилия, чтобы заточить Раджаата, а сейчас он, возможно, еще сильнее.

— Я не боюсь! — возразил мул, упрямый как всегда.

— Борс и короли-волшебники жадны и голодны до власти, но их зло ничто в сравнении со злом Раджаата, — продолжала давить Садира. — По меньшей мере они не хотят уничтожить все нечеловеческие расы Атхаса, да у них и нет силы на это, даже если они захотят.