На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Ваупшасов Станислав Алексеевич. Страница 49

Водитель Роберт развил такую скорость, что автомобиль подпрыгнул и сделал восьмерку. Я невольно схватил Роберта за плечи, а он объяснил:

- Товарищ Альфред! Вы же сами приказали газануть. Вот я и газанул так, что теперь не могу остановиться. Мне показалось, будто мост упал в мой багажник.

Вытерев вспотевшее лицо, он спросил:

- А теперь куда?

- В Барселону. Только давай поаккуратнее, брат. В штабе 14-го партизанского корпуса мы застали начальника штаба майора Антонио и крепко обнялись.

- Что тут у вас нового? - поинтересовался я.- Как жизнь?

- Дела невеселы,- вздохнул Антонио.- Вот послушайте.

Он рассказал, что находился на фронте в районе Альканьиса, куда 12 марта прибыл с оперативной группой офицеров начальник генерального штаба Висенте Рохо. Генерал Рохо увидел на фронте печальную картину. 12-й армейский корпус фактически уже не существовал, остатки его соединений беспорядочно отходили на восток. 11-я дивизия прославленного героя республики генерала Листера опоздала к месту прорыва мятежников из-за недостатка транспорта. У испанских военачальников была скверная манера не давать соседям автомашин, если даже они были крайне необходимы для перегруппировки войск, от которой зависел успех всего фронта.

14 марта в городе Альканьисе поднялась пулеметная стрельба: это пятая колонна захватила крепость и открыла огонь по городским улицам. С запада и юга на город двинулась итальянская мотопехота в сопровождении танков. В нем началась невообразимая паника. Отступавшие части 18-го корпуса во главе с полковником Эредия устремились на восток, а значительная часть офицеров штаба сдалась в плен мятежникам. Утром итальянские войска вступили в никем не занятый Альканьис.

Майор Антонио сообщил также о совещании, которое провел генерал Рохо с командным составом Восточной и Маневренной армий 16 марта 1938 года.

В среде бойцов и командиров велись открытые разговоры о невозможности дальнейшего сопротивления, поэтому Рохо гневно обрушился на командующего Восточной армией генерала Посаса и приказал расформировать остатки 12-го и 18-го корпусов, а людей передать на пополнение других частей республиканской армии.

Генерал Рохо сказал также, что по решению главного командования фронт Маэстраего (так назывался по-испански фронт прорыва) ликвидируется. Весь участок обороны к югу от реки Эбро передается боеспособной Маневренной армии. Для формирования резервного маневренного корпуса Рохо приказал командованию Центральной армии, армиям Леванта (восточное побережье Испании), Эстремадуры и Андалузии немедленно выделить и подготовить к переброске по одной пехотной дивизии.

На совещании русский советник Маневренной армии полковник Малино, по словам майора Антонио, высказал мысль о том, что сил все же маловато. Он предложил приостановить наступление противника сильным фланговым ударом. Для осуществления его замысла требовалось создать мощную группировку, что было вполне реально. Один лишь Центральный фронт мог выделить три полнокровные дивизии. Нанести удар, советовал Малино, выгоднее всего из района Хельса Эскатрон в общем направлении на Ихар, Абалете дель Арсабиспо, Муниеса. В результате корпус мятежников и другие его части, вышедшие к рубежу Каспе Альканьис, были бы поставлены на грань катастрофы. Даже захват района Ихар, этого важнейшего и почти единственного узла дорог во вражеском тылу, парализовал бы дальнейшее наступление противника. Но генерал Рохо сокрушенно ответил:

- Хорошо понимаю вас, полковник Малино. Ценю ваш смелый план. Однако поймите и меня...

И неопределенно развел руками. Что это могло означать, осталось непонятным.

Последствия вражеского наступления сказались и на партизанских частях, резко ухудшилось их снабжение.

В дивизию Вальтера прибыл связной одной из партизанских бригад, вернувшейся из франкистского тыла, позвонил в штаб и просил меня срочно приехать. На легковом "паккарде" мы покатили в лагерь соединения. Командир партизанской бригады товарищ С. доложил, что в тылу наступающей армии мятежников все задания выполнены с минимальными потерями, однако бойцы остались без боеприпасов и продовольствия. Мне пришлось срочно принимать самые решительные меры, чтобы не оставить боевых друзей в тяжелом положении. Необходимые продукты и боеприпасы вскоре были подвезены. Снова переходить линию фронта бригаде уже не потребовалось, так как в результате наступления врага мы волей-неволей очутились в его тылу. Что оставалось делать? По моему совету партизаны продолжали нарушать коммуникации противника, минировали шоссе, подрывали грузовики с солдатами, танки, орудия, перерезали телефонные и телеграфные провода, подключались к связи вражеских частей с целью сбора разведывательной информации, производили огневые налеты на скопления войск мятежников и интервентов.

В тот раз мы пробыли на территории неприятеля двое суток. Забот выдалось очень много. В первый день тыловых действий я неожиданно обнаружил, что один из батальонов партизанской бригады занял дворянский замок, расположился в нем со всеми удобствами и ведет спокойную мирную жизнь. Я разыскал комбата и спрашиваю:

- Товарищ, это что за курорт в тылу врага?

- В каком тылу! - отвечает офицер.- Мы на отдыхе в нашем тылу!

Оказывается, батальон и не подозревал, что республиканцы отошли и он теперь находится на территории, занятой фашистами, и что ему надо сражаться по всем правилам партизанской войны, а не отсиживаться в барских хоромах.

Комбат быстро поднял бойцов и передислоцировал их в укромное место. В тот же день батальон развернул операции по нарушению вражеских коммуникаций.

Я сказал комбригу С., что надо своевременно информировать командиров частей и личный состав о положении на фронте. Этак ведь недолго и в лапы франкистов угодить!

Но в целом 14-й корпус превосходно проявил себя в ряде сражений.

Одной из самых значительных операций народно-революционной войны была переправа через реку Эбро. Партизаны показали в ней образцы мужества и самоотверженности.

Когда войскам Франко и интервентов удалось выйти к побережью Средиземного моря, среди командного состава республиканской армии и членов правительства стали распространяться упаднические настроения. Начались разговоры, сводившиеся к тому, что все проиграно и дальнейшее сопротивление бессмысленно. Однако высокопоставленные паникеры недооценили боеспособности и героизма испанского народа, не желавшего складывать оружия перед фашистами. Огромную популярность в те дни приобрела крылатая фраза Долорес Ибаррури: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". И республиканцы действительно сражались не на жизнь, а на смерть.

Во второй половине июля 1938 года все фронты облетела весть, поразившая даже тех, кто ожидал близкого падения республики. Части армии, во главе которой стояли народные полководцы Хуан Модесто и Энрико Листер, совершили, казалось бы, невозможное: они форсировали реку Эбро и расстроили планы мятежников не только на этом участке фронта, но и в общем ходе войны.

Осуществив смелый прыжок через одну из крупнейших рек Испании, республиканская армия разгромила ударные группировки врага и отвоевала у него более 300 квадратных километров территории на правом берегу. Переброска войск шла главным образом ночью по понтонным мостам. Я был на переправе и видел, с каким воодушевлением переходили на плацдарм части народной армии. Итальянские самолеты беспрерывно бомбили понтоны, с их деревянного настила не смывалась кровь убитых и раненых бойцов. Но приостановить наступательный порыв республиканцев не удалось.

Начались ожесточенные сражения, в ходе которых была восстановлена наступательная сила народной армии. Более четырех месяцев франкисты и интервенты, неся значительные потери, пытались заткнуть пробитую Листером и Модесто брешь. Враг сосредоточил в районе Эбро огромное количество войск и техники, против которой республиканские части почти ничего равноценного противопоставить не могли.