Империя звёзд - Бэрд Элисон. Страница 14

— И Мандрагор необычайно силен даже для лоанея, — добавила Ана. — В некоторых источниках указывается, что его мать Мориана сбежала из дворца Андариона, обернувшись лоананом, имея во чреве младенца, и вернулась в человеческий облик. Это могло повлиять на Мандрагора непредсказуемым образом. Например, глаза его больше похожи на глаза дракона, нежели человека, и в детстве он отращивал когти на пальцах. Не следует также забывать, что сам государь тоже был человеком лишь наполовину. В нем текла кровь фей — то есть он был потомком древних.

— Но, ваше величество, позвольте спросить! Я привыкла считать, что этот самый Морлин был убит сэром Ингардом Храбрым, — сказала Рамониа. — И так говорится во всех легендах.

— Так считалось много сотен лет, — ответил ей Тирон с угрюмым лицом. — Похоже, что сказители Меры ошиблись, и Морлин остался жив.

— Что еще ты можешь сказать нам об этом создании, королева Элиана? — настойчиво спросила Рамониа.

Ана минутку помолчала, затуманенный взор обратился внутрь, к древним воспоминаниям. Потом она медленно заговорила:

— Морлин был рожден в тайном месте в Зимбуре, когда его мать-лоанейка сбежала из Маурайнии. Там, в небольшом ковене уцелевших почитателей Валдура, Мориана родила сына. Жрецы приняли младенца, которого считали своим темным мессией, и назвали его Морлин — Ночное Небо, во имя Звездной Империи, которой будут когда-нибудь править. Дело его матери было родить его, а после этого она уже не нужна была рабам Валдура. Они не лечили ее, но дали ей умереть. — Ана покачала головой. — Так вознаграждает Темный Владыка тех, кто ему служит.

Эти жрецы скрывались, потому что Андарион запретил их религию, а зимбурийский народ, избавленный от ярма, преследовал оставшихся ее адептов. И принц Морлин воспитывался втайне. Его стражи не на шутку его боялись: зимбурийка, которая впоследствии созналась, что нянчила его, говорила, что с рождения он был покрыт чешуей и сбросил ее потом, как сбрасывают кожу змеи. Он был бодр и разумен с самого рождения и в младенчестве научился ходить и говорить — чего и следовало ожидать, если подумать, потому что драконята выходят из яйца полностью разумными и активными.

Жрецы Валдура постоянно кочевали вместе со своим подопечным, чтобы их не обнаружили, но все же их поймали, и собственные соплеменники казнили их. Многие хотели убить и Морлина, потому что жрецы говорили, будто он, когда вырастет, станет новым воплощением Валдура. Однако Морлину удалось сбежать, и он жил, скрываясь до тех пор, пока его не нашла я.

— И ты его не уничтожила? — воскликнула возмущенная Рамония.

Лицо Аны стало задумчивым.

— Нас, немереев, учат, что у ребенка нет души — он всего лишь дикий и пустой сосуд, лишенный разума, тело, ждущее прихода хозяина, который возьмет на себя власть. Когда я увидела, что на самом деле у него есть разум и свободная воля, я не смогла оправдать его уничтожение. — Голос ее потеплел, — Он был жалким маленьким созданием, уродцем, выращенным без любви и понимания. Из жестоких рук жрецов он ушел в жизнь, полную страха и погонь, был объявлен чудовищем, за ним охотились, как за животным. Я поняла, что не его природа, а ненависть зимбурийцев сделала из него дикаря. Когда я увидела его в пещере, его единственном убежище, маленького, изголодавшегося и перепуганного, я не смогла найти в себе силы причинить ему вред.

— Несомненно, что сам Валдур именно на это и рассчитывал, — заметил мастер By, качнув седой головой.

— Вероятно, так. Но кто может сказать, что я поступила наихудшим образом? Убить ребенка — любого ребенка — значило бы предать все, ради чего я жила — и во что верили немереи. Быть может, действительная цель Валдура в том и была — создать этого ребенка, чтобы вынудить нас совершить омерзительный акт его убийства, запятнать наши одежды и честь невинной кровью. Намерения нашего врага не всегда таковы, как мы полагаем.

Поэтому я оставила Морлина в живых и приручила его. Хотя тогда ему было всего десять меранских лет, я увидела в нем великий потенциал. Наследственность — полуэлей-полулоаней — давала ему невероятную силу. Я его привезла с собой на Тринисию и поручила заботам немереев Лиамара. Когда он был как следует обучен элейским понятиям справедливости и милосердия, я отвезла его в Маурайнию к его отцу. Сперва все было хорошо. Но в глубине души Андарион боялся сына. Он не мог справиться с собой и не видеть в юноше-драконе неестественный плод нечестивого союза. А остальное, — Ана вздохнула, — уже стало легендой.

Наступила тишина. Эйлия беспокойно глянула на Ану. Какой старой она кажется в уходящем свете дня, с выцветшими бельмами глаз и лицом, изборожденным морщинами лет и скорби! И ощущалась в ней усталость, которой не было раньше. Эйлию кольнуло страхом в сердце: вопреки своей хрупкой внешности Ана была здесь величайшим немереем, олицетворением силы и знания. Как же быть, если… если ее больше здесь не будет?

Наконец заговорил канцлер:

— Если этот червь-оборотень — человек-дракон, как он сам себя называет, — еще жив, то его следует убить или поймать, пока он больше ничего не натворил.

— Но как ловить существо, свободно перемещающееся среди звезд и по желанию меняющее облик? — возразила Рамониа.

— В этом мире он определенно не появится, — сказала Ана. — В сфере Арайнии уменьшается его сила. Что до преодоления пустоты между мирами, это можно сделать многими способами: маги Мелнемерона уже изучают средства внепланетных путешествий. Можно также призвать нам на помощь херувимов и небесных лоананов. Как правило, они не вмешиваются в дела людей, но они защитят Камень Звезд и ту, которая избрана им владеть.

Канцлер задумался.

— А ты не могла бы договориться с этим Морлином? — спросил он.

Ана покачала головой.

— Мы когда-то были близки, и еще несколько лет назад он бы ответил мне, если бы я позвала его через Эфир. Он не забыл, что я спасла его когда-то. Но теперь, когда я стала союзницей Трины Лиа, он считает меня врагом. Какая бы ни была между нами связь, она разорвана. И пусть он спас Трину Лиа и ее спутников на Элендоре, это он сделал не из сочувствия. Может быть, ему доставляло какое-то удовольствие иметь возле себя других людей, с которыми можно разговаривать. Но в то же время он похитил Лорелин, чтобы использовать ее, а остальных оставил на милость безжалостных зимбурийцев. Долгая жизнь, да еще в одиночестве, охладила его сердце. Вряд ли он сейчас человек — в том смысле, в каком мы понимаем это слово.

— Но это ужасно! — воскликнула Рамония. — Как воевать с существом столь древним и сильным? В котором течет кровь древних и лоананов, кто может повелевать драконами и даже становиться драконом, если захочет? Какими только искусствами зла не овладел он за эти века? Как же сражаться с ним?

— Это будет трудно, — согласилась Ана. — В других мирах есть существа, готовые идти за Валдуром, — моругеи, например, и многие из них верят, что принц Морлин — предсказанная аватара их бога. Он это знает, и можно не сомневаться, что сумеет использовать. Также ясно, что он воспользуется народом Зимбуры на Мере.

— Это ему не поможет. Если он сюда придет, то ему надо будет сокрушить силу матери-богини, на что он не способен.

Это сказала благородная дама Синдра Волхв, глава немереев, устроивших праздничное зрелище. До сих пор она молчала. Ана обратила внимание на многочисленные украшения, висевшие у нее на шее и руках: для волшебницы драгоценности — не суетные побрякушки, но место обитания фамилиаров-духов, чья сила укрепляет ее собственную. На шее ее висел крупный резной камень, испускающий желтые лучи в свете уходящего дня.

— И не следует забывать, — продолжала Синдра, — что хотя наш народ и не знает искусства войны, но у многих есть врожденный талант, и они со временем могут стать немереями.

— Времени у нас может и не быть, — возразил Йомар. Он нетерпеливо ерзал во время всего этого обсуждения, а сейчас встал и шагнул вперед. — Зачем нам ждать, пока враг придет и нападет на нас. Почему нам не выследить Мандрагора? Если Ана права, то он должен быть на Мере.