Ах, Мишель, Мишель!.. - де Рамон Натали. Страница 13

Я никогда не видела Эдит столь возмущенной, но чем больше она жаловалась, тем труднее мне было сдерживать смех.

— Кстати, Эдит. Я вообще-то голодная, — сказала я. — Может, правда, закажем пиццу по телефону?

— Тебе нельзя ничего острого, ты же кормишь грудью. — Она встала, подошла к холодильнику, вытащила оттуда стеклянную кастрюлю. — Вот, запеканка. Твоя камердама приготовила. — Эдит брезгливо водрузила кастрюльку на стол. Сквозь толстое стекло проглядывало аппетитное бело-кремовое нечто. — По рецепту какой-то бульварной писательницы. Специально, чтобы тебе перекусить после кормления. А обед Мишель заказал в ресторане. Диетблюда. Повар суперкласса. Доставят к трем часам.

Эдит демонстративно отказалась от запеканки и приступила к новой порции черного кофе без сахара. Она вообще не ест ничего сладкого, очень боится за фигуру. Рано или поздно мне тоже предстоит начать бороться за восстановление своей, с грустью подумала я. Я же заставила свой организм выносить девочек, теперь же, кто его знает, может, он решит в отместку навсегда оставить меня такой коровой? Но пока я смело наслаждалась кулинарным шедевром мадам Сифиз.

— Ты сама выбрала имя Мадлен или Мишель придумал?

— Нет, придумала я. Но Мишелю понравилось. Ведь его мать — Мадлен.

— Но, по-моему, его мать зовут Анжели. Заносчивая, кстати, тетка. Дура дурой!

— Матушка Анжели — его мачеха, но я бы не сказала, что она дура. — Я нашла нужным заступиться за свекровь. — Простоватая, конечно, но жизнь отдаст за Мишеля. Он к ней искренне привязан. А его родная мать умерла, когда ему было двенадцать.

— Вот как? А я не знала, — откровенно огорчилась Эдит. — Он никогда не говорил мне.

— Ну и что? — улыбнулась я. — Мишель не все говорит даже мне, хотя я его жена. Да и ты, как выяснилось, тоже не из особо откровенных. Не смотри на меня так и не вздыхай. Ты целых полгода держала меня в неведении по поводу того, что творится в моем доме. Но я же не обижаюсь. Перепланировка второго этажа — настоящий сюрприз!

— Ладно. — Эдит опять вздохнула. — Я действительно должна сказать тебе кое-что. Но опять не решаюсь.

— Ты поссорилась не только с мадам Сифиз, но и с кем-то еще? — усмехнувшись, предположила я. — Выкладывай!

Она пристально посмотрела мне в глаза, а потом выпалила на одном дыхании:

— Возьми себя в руки, дорогая, Мишель опять встречается с Мадлен.

Шов на животе заныл. Я набрала в легкие побольше воздуха и начала считать до десяти. Но сбилась. Начала снова. Сбилась опять. Только с четвертой или с пятой попытки мне удалось досчитать до конца и, приложив дополнительные усилия, заставить себя улыбнуться. Шов ныл по-прежнему.

— Извини, — забеспокоилась Эдит. — Зря я это сказала. Ты такая бледная! Помочь перебраться на кушетку? Тебе, наверное, тяжело с непривычки так долго сидеть в кресле?

— Но ведь пока я лежала в клинике, ты регулярно знакомила меня со всеми перипетиями ее жизни, — медленно заговорила я, не двигаясь с места. Мое нынешнее тело было слишком большим, сейчас я ощущала это особенно явственно. — Ты ведь старательно не выпускала ее из поля зрения, дружила с ней по моей просьбе. И знаешь, там, в палате, в обществе сплошных персонажей телевизионных сериалов, Мадлен сделалась для меня тоже одной из них, и просто по-человечески, по-женски, я начала ей сочувствовать, как если бы бросивший ее любовник был тоже героем сериала, ну, неким условным мужчиной, а вовсе не моим мужем…

Я говорила медленно, но Эдит не перебивала меня. Где-то глубоко внутри меня зрело странное убеждение, что чем больше слов в защиту Мадлен я скажу, тем скорее Эдит признается, что просто грубовато пошутила и все совсем не так.

— Согласись, ведь это ужасно, — продолжала я, — когда одинокая, бедная, но тонко чувствующая женщина начинает встречаться с кем-то, влюбляется, а потом внезапно делает глупый шаг — ради того, чтобы бесплатно побывать на Канарах, расстается с ним на месяц, даже не успев толком предупредить. Что такое сообщение на автоответчике для пусть и влюбленного, но женатого мужчины? Ничто!

— Никакого сообщения для Мишеля на автоответчике не было. Я обманула тебя для твоего же спокойствия, — сухо сказала Эдит. — Они встречались перед ее отъездом. Поссорились, ей даже не хотелось ехать. Но я позвонила очень вовремя. Как чувствовала! И на своей машине отвезла ее в аэропорт.

— Но потом-то они не виделись! — с надеждой выпалила я. — Или ты опять обманула для моего спокойствия?

— Нет. После ее возвращения встреч у них действительно больше не было. Мадлен звонила ему, но он так и не смог вырваться.

— Ну да, я же помню, ты рассказывала мне, как она переживала. — У меня опять затеплилась наивная надежда. — Как потом уехала в турне со своим квартетом, как там случилось несчастье с ее пальцем.

Эдит согласно кивала, а я уже не могла остановиться и поспешно извлекала из своей памяти все, что только было связано с Мадлен, словно от того, как много я вспомню, принципиально зависела вся моя дальнейшая жизнь.

— Ты сама утверждала, что твоя подруга — невзрачная на вид, с жидкими бесцветными волосами, но с выдающимся нижним бюстом. И что из всех мужчин она предпочитает жгучих брюнетов с усами.

— Да, Мишель явно не оправдывает ее пристрастий, — вставила Эдит, но я не обратила внимания, продолжая рассуждать о Мадлен, как о персонаже из сериала:

— Сейчас, как ты сама утверждала, у нее полная катастрофа, хотя и так в квартете последнее время относились к ней хуже некуда. Первая скрипка интриговала, чтобы выжить ее и пристроить свою племянницу, которая «вообще играть не умеет» по сравнению с нашей виртуозкой. Но бедолага Мадлен нечаянно прищемила дверью мизинец левой руки, чем и воспользовалась интриганка, да еще плюс к тому пустила в музыкальных кругах Парижа такие гнусные сплетни, что теперь Мадлен не берут никуда. Хотя из-за травмы пальца она не сможет играть даже в кабаке, впрочем, кому нужны там ноктюрны и рапсодии?

— Слушай, — прищурилась Эдит. — К чему ты пересказываешь мне это все? Ты что, действительно переживаешь за эту стервозину?

— Оставь, пожалуйста, свои характеристики, Эдит. А то мне начинает казаться, что и обо мне ты говоришь за глаза с таким же красноречием.

— Что, не стерва, по-твоему? Бедная девочка?

— Просто я попыталась посмотреть на все со стороны. — Но вовсе не со стороны я видела, как Эдит буквально трясет от моих рассуждений. Зато шов-то на моем животе совершенно перестал ныть! — И думаю, что такая утонченная и наверняка обидчивая особа, как твоя подруга детства, возобновила отношения с бросившим ее любовником не от хорошей жизни. Окажись я на ее месте, одна, без средств к существованию, тоже бы наверняка поступила точно так же.

— Утонченная? — Эдит явно нарочно сделала ударение не там. — Без средств? Возобновила? Плохо ты знаешь своего муженька, дорогая. Это он возобновил! Потому-то я и не смогла жить с ним под одной крышей, зная, чем он занимается на стороне, пока его родная жена мужественно ждет в клинике родов! Откуда я знаю? Да эта жучка заставила меня сто раз прослушать его страстные мольбы о рандеву на автоответчике! Она прыгала от счастья! «Ах, мой Мишель меня любит! Ах, Мишель, Мишель! Он каждый день звонил мне, пока я была в турне! Ты права, дорогая Эдит, расстояния закаляют чувства!» Тьфу!..

И тут я поймала себя на мысли о том, что мне очень хочется нажать кнопочку на пульте и уменьшить звук. Я воспринимаю ее темпераментный монолог как заученный текст роли очередной героини телесериала! И все это никоим образом не относится ко мне лично…

— Тише, Эдит, ты кричишь на весь дом.

— Ты бы хоть поинтересовалась, во сколько Мишелю обходятся эти чувства!

— Ну и во сколько? Только, пожалуйста, тише.

— Да эта стер… Мадлен не берет у него ни су! Ни су она не берет, — повторила Эдит, определенно с трудом понизив голос. — Это же, получается, любовь?..

— Может быть, — сказала я. — Но на что же она тогда живет? Пошла работать в школу?