Созвездие Видений - Грушко Елена Арсеньевна. Страница 5

— Нет, — покачал он головой, — нет, завела меня сюда неволя. — Он задумался было, а потом переключил звездную карту на верхний экран, чтобы ей было привычнее воспринимать картину неба. — Я воо-он с тех небес, где семь звезд воедино стоят, — пытался объяснить он ей азы космонавигации. — Это называется Созвездие Видений.

Она так и ахнула, прижав ладони к щекам:

— Видений?! То есть снов? Так значит, ты — только лишь сон? Тогда я не хочу просыпаться!

Нецый таился в кустах, окружавших поляну, и терпеливо смотрел на эту диковинную избу, что выросла здесь в одночасье, скорее гриба после дождя. Не иначе вседей могучий бабуны навел! Поглядеть бы на него! Нецый будет стеречь хоть до утра, подобно шишу-лазутчику, но дождется, увидит, кто…

Он не успел додумать. Дверь избы бесшумно отворилась, и на пороге очутилась — Меда.

— Хитер узор! — даже присвистнул Нецый.

Живая?! Неужто почудилось ему, что чудище лесное выволокло ее из Обимура перепончатою лапою и тут же растерзало без остатка? Да и она ль это — в одеянии невиданном?..

Нецый насторожился.

Порог избы, на котором стояла Меда, был поднят высоко, в человеческий рост, над поляной. Меда то окидывала лес смеющимся взглядом, то поигрывала чем-то округлым — не то чудесным плодом, не то золотисто-зеленоватым камнем. Порою она оглядывалась, словно там, в этой странной избе, таился некто, с кем она никак не могла распрощаться. Нецый так никого и не мог рассмотреть, но вот то, что Меда держала в руках, он сразу узнал.

Ведь он уже видел эти гладкие камни! И не раз! Они лежат в дуплинах стен там, в Обиталище Уснувших!.. Нецый иногда подходил к ним, разглядывал, но ни разу у него не хватило храбрости притронуться хоть к одному из камней. А Меда… ишь ты! Неужто ей ведомо, что это? Но откуда ей знать? А если она нашла вход в Обиталище?..

Холодом проняло Нецыя. Страх, злоба, нужда опрометью кинуться в пещеру — и в то же время желанье поглядеть, что будет дальше, кружились в его голове и жалили, словно осятки. Но он не двигался с места: Меда могла его заметить. Приходилось покориться ожиданию. Однако ждать пришлось недолго.

Меда вдруг поднялась на цыпочки, вскинула руки, вытянулась — и затанцевала, быстро перебирая ногами, на самом краю порожка. Чудилось, она вот-вот сорвется, упадет. И хотя Нецый понимал, что не упадет, он, как всегда, проглядел миг, когда Меда сошла в пустоту и, все так же пританцовывала, двинулась по воздуху — вниз, на поляну. Чудилось, она идет по скользкой дорожке.

Нецый со злой досадой закусил прядь своих жестких черных волос.

Коснувшись земли, Меда обернулась и, помахала рукой, а ей в ответ прощально махнул с порога избушки… Нецый почуял, как дыхавица сжала его горло… на пороге стоял один из Уснувших!

Нецый не верил глазам.

Ужас леденил сердце, но новая догадка показалась куда страшнее. Нецый даже не решился предаться этой мысли, отогнал ее. Скорее в пещеру!..

Тем временем Меда, еще раз прощально махнув хозяину избы, стремглав бросилась через поляну. Чем скорее она бежала, тем выше взлетали над землей ее ноги, и последние шаги были уже над вершинами деревьев. Она едва касалась их ногами, словно нес ее самый сильный поветер, и даже легкие ветки не гнулись под ней, будто она обратилась если не птицей, так проворной веверицей.

Всякий раз, как Нецый видел это, он бесился от немочи: ему-то не дано воспарять над землей, хоть и искушен он во всевозможных лукавствах и кудесах.

Он проследил завистливым взором стремительный лет Меды и понял; что она спешит к жилищу своего деда. В иное время Нецый не преминул бы украдкой припасть оком к зло-волхвованьям старого Валуна, однако нынче ему никак не угнаться за Медой, да и не до того, не до того! Надо спешить в Обиталище.

Чудище, похожее на Уснувших, так и стояло остолбенело на пороге, глядя, как уносится Меда по ветвям, и Нецый, которому невмоготу было ожидание, осторожно пополз, вжимаясь в землю и обдираясь о кустарник. Очутившись от поляны подальше, он вскочил и ударился в бег.

Нецый впервые нашел Обиталище Уснувших после того, как Обимур разлился по весне и размыл один из курганов на опушке леса. Такое случалось и ранее, ибо курганы во множестве насыпаны были на грани леса и степи, и тогда обнажались истлевшие кости и сверкали украшения, оружие, но никто и никогда не осмеливался тронуть того, что принадлежало ушедшим в дальние дали. Этот же курган был совсем иным. И никто не знал о нем — кроме Нецыя.

Давно это было. С тех пор холода не раз и не два опутывали землю белой неподвижностью. И Нецый думал, что будет, если Уснувшие тоже когда-нибудь проснутся, как люди, звери и деревья по весне? Но нет, что-то не похоже, будто они могут хоть когда-нибудь проснуться, решил он со временем, ибо ничто не менялось в пещере, сколь бы ни отсутствовал Нецый. Толще становился слой пыли, и никогда не находил на нем Нецый чужих следов — только свои. Он уже уверился было, что единственный из всех невров ведает тайну, но теперь подбирался к Обиталищу с особой осторожностью, словно на каждом шагу ожидал встречи с врагом.

Однако вокруг было тихо, никто не тронул кочки, прикрывающие лаз в пещеру.

Нецый расшвырял их, сдвинул, натужась, камень, влез, а потом снова нагромоздил за собою кочки.

Он полз на четвереньках по тесному коридорчику, пока впереди не забрезжил совсем слабый свет и лаз не расширился. Нецый смог подняться. Он прошел несколько шагов, протиснулся мимо косо стоявшей каменной плиты (прежде, как догадывался Нецый, она плотно закрывала вход, пока земные слои не подмыла взбушевавшаяся вода) и наконец вступил в Обиталище Уснувших.

Достало одного беглого взгляда, чтобы понять: чужих здесь не было. Хвала богам! Все на месте. В дуплеватых стенах лежат золотистые камни, их не стало меньше с прошлого раза. С потолка, из прозрачных белых гроздьев, лился холодный, подобный лунному свет, а в глубине пещеры, на своих лежанках, по-прежнему покоились Уснувшие, и тускло поблескивали серебряные стрелы на их плечах, и темнело вдали, за их спинами, какое-то пятно, на которое Нецыю и глядеть-то жутко, не то что приближаться к нему… Чудилось, там еще один пролаз… но уже не в глубь земную, а куда-то дальше, дальше… он не знал, не мог найти слов… в ночь, может быть? В вечную, непроглядную ночь!

Уснувших было трое. Нет, никто из них не проснулся, не встал, не пустился бродить по лесу, подобно шатуну.

Нецый перевел дух. Он не раз бывал здесь и уже попривык к теням, вселяющим страх. Привык даже к тому, что спертый воздух давит, гнетет. Он не мог оставаться в Обиталище подолгу — веки тяжелели, голова клонилась, хотелось улечься прямо на пол, у ног Уснувших… навек. Но было что-то, разгоняющее морок. Не слухом, а словно бы всем телом, всем трепетом крови Недый улавливал некий звук. Чуял его! Сперва именно это звучащее беззвучие пугало, но вскоре Нецый попривык.

Однако нынче он что-то никак не мог успокоиться. Чья-то стылая лапа так и прохаживалась по спине, нагоняя дрожь. Тайный, тихий ужас не покидал Нецыя… и вдруг он понял, почему! Вернулась та самая догадка, что поразила его еще в лесу, — слишком страшная, чтобы он решился думать о ней.

Коли так… коль все Уснувшие на месте… в своем Обиталище… откуда же взялся в лесу тот пришелец?!

— Что припозднилась? — спросил внучку Валун. Она. помалкивала. Говорить не хотелось: ни о погасшем огне Подаги, ни об испытании Рекой — дед бы взъярился не в шутку. Тем паче опасно было говорить про Лиховида. И она отшутилась:

— На березках ветви развивала, что девки заплели. Больно поди деревам!

Несколько дней назад она и впрямь распутывала русальные венки — не только потому, чтобы облегчить страдания берез, но и чтоб оберечь подруг от лесного проклятия: озлившись, березы могли обратить глупых девок в русалок, обреченных с той поры каждое лето качаться на ими же заплетенных березовых ветвях. Так что она почти не солгала.