Фантастика 1975-1976 - Панков Вадим. Страница 81

Под рукой Виолы выросло увеличение на экране телелокатора. Неглубоко в лавовой трещине засел массивный четырехгранный брус — мягко светящийся, серебристо-синий. Разведчик только захрипел, яростно кусая свой кулак.

— Да, ваш контейнер с главным топливом. Очень удачно выбросили, — бесстрастно-звонко сказала Виола.

Словно продолжая начатое молчаливое следствие, она пожелала увидеть тварь, убитую Кориным. Подавленный, сразу постаревший Кэйн нашел инфраискателем пещерку перед подъемом на перевал, под козырьком гигантской глыбы. Присосы бережно подняли скалу и далеко отшвырнули ее. Гул прокатился по предгорьям. Невидимая рука корабля нащупала и втянула в трюм маленькое круглое тело с повисшими перепонкамикрыльями…

Виола работала до утра в лабораторной каюте. Вернее, трудился универсальный корабельный мозг, получая все новые и новые задания от хозяйки. Когда включился молниеносный рассвет — она дала последнюю команду: положить расчлененное, обработанное всевозможными энергиями и химикатами тело в морозильник.

Вошла в жилую каюту и осторожно, как рядом с тяжелобольным, присела на край койки, где всю ночь лежал Кэйн, красными глазами глядя в потолок. Тот почувствовал, что девушка молчит как-то особенно, и обернулся. Она смотрела не мигая в переносицу разведчика, бессильно уронив руки на колени.

— С вами-то еще что случилось, девочка?

— И со мной, Кэйн, и с вами, и со всей Землей… Понимаете, я сразу заинтересовалась — почему он шарил вам по груди… А у него на брюхе, оказывается, такой орган, вроде шприца. Шприца…

— Ну, ну?

Виола спросила неожиданно жалобно:

— Вы представляете себе… почему человеку вредна реакция?

— Увы, очень смутно. А какое отношение…

— Самое прямое. Грубо говоря, так: под действием излучения в клетках организма атомы превращаются в заряженные ионы. Начинаются химические реакции, опасные для здоровья. А вот у… — Она вдруг остановилась, наконец-то прицелившись оцепенелым взглядом в глаза Кэйна. — У вашей мрази в этом… шприце приготовлен заряд такого вещества… я это проверила… такого, чтобы не могла происходить ионизация в организме, — Виола зажмурилась и вдруг уткнулась лицом в плечо разведчика.

— Так, — вяло заговорил Кэйн, поглаживая пышные кольца Виолиных волос. — Очень мило. Значит, они хотели сделать нам с Аликом инъекцию, чтобы мы не погибли, проходя мимо контейнера. А мы, стало быть… Да-а! Прямо как в сказке — добрые звери.

— Извините меня, — сказала она, поднимая лицо с красным следом на щеке от шерстяной фуфайки Кэйна. — Извините, но это было убийство. И может быть, возле ущелья… вы говорили… еще двоих-троих…

Из рапорта Виолы Мгеладзе, пилота-спасателя первого класса, Координационному Совету Земли:

Сектор «Дельта», куб 6347,

звезда Кристофович-А-Корняну,

спасательный катер Центр-699,

экстренный канал связи.

…Выводы пилота Кэйна о виновности аборигенов в смерти Корина показались мне не совсем убедительными. Более того, острый интерес жителей планеты к нам самим и нашей технике противоречил его мнению об их низкой организации. На моих глазах огромная стая собралась в кратере вокруг разбитого «Матадора» в то время, как на обозримом пространстве не было ничего живого. После находки излучающего контейнера сам Кэйн полностью изменил свое мнение. Обследование убитого аборигена, произведенное мной с помощью корабельного мозга согласно инструкциям ордена, привело меня к настоящему выводу. Я утверждаю, что в системе Кристофовича-Корняну обитает раса разумных существ, совершенно непохожих на человека, но обладающих вполне гуманной этикой. Трагический ночной визит аборигена — в укрытие людей, на мой взгляд, свидетельствует о том, что данной расе незнакомо понятие агрессии. Впрочем, не исключено также, что они опознали в людях разумных существ и ожидали того же по отношению к себе…

Ни мои знания, ни средства исследования, которыми я располагаю, не позволяют мне полностью описать физиологию препарированного мною аборигена: однако я, безусловно, установила наличие мощных электробатарей, которые не были использованы в ответ на стрельбу Корина и Кэйна…

Предлагаю Совету организовать комплексную базу в системе Кристофовича-Корняну. При этом необходимо скрупулезно разработать план Контакта с учетом возможных последствий двойной трагедии, разыгравшейся при первой встрече.

Смею надеяться, что меня сочтут достойной посвятить свою жизнь развитию этого Контакта.

Относительно пилота Освальда Кэйна. Выброс контейнера с аннигилятом на поверхность планеты — крайне серьезное нарушение устава. Кроме того, лишь мое прибытие помешало ему продолжить истребление аборигенов. Считаю целесообразным предать Кэйна Суду Корпорации с формулировкой «преступная халатность»…

Из доклада старшин Корпорации ксенобиологов Координационному Совету Земли.

Земля — Главная,

Ла-Валетта,

Центр ксенобиологии.

…что подтверждает вывод пилота-спасателя Мгеладзе о разумности данного биовида. Более того, есть основания считать, что Мгеладзе открыла цивилизацию, в принципе отличную от земной, техногенной. В то время как человек, оставаясь физиологически неизменным на протяжении десятков тысяч лет, совершенствует свои орудия труда, эти существа, напротив, идут путем активной перестройки собственного организма. Ничем иным нельзя объяснить приспособительной универсальности исследуемого экземпляра. Помимо атмосферных легких, у него наличествуют жабры для водного дыхания. Помимо зрения с очень широким цветовым спектром, экземпляр обладает органами, создающими и воспринимающими радиоволны и рентгеновское излучение. Он может генерировать инфра- и ультразвук, а также электрические разряды и видимый свет значительной яркости. Его обоняние в тысячи раз тоньше человеческого. Назначение многих органов пока необъяснимо… Трудно также представить, как практически выглядела эволюция этого вида, изобретавшего и строившего собственные органы…

Пользуясь короткими часами высокого солнца, Куницын под прозрачным куполом базы вдохновенно лепил реконструкцию. Впрочем, о вдохновении Алексея Сидоровича знал только он сам. Гладкое, как у манекена, желтовато-серое безгубое лицо казалось совершенно неподвижным: темные контактные линзы в глазницах делали его слепым. Узкую спину Куницын безбожно скрючил над столом, застыл в неудобнейшей позе, и только пальцы на несуразно длинных руках ловко щипали пластилин. Уж на что хороша была Виола, внезапно с грохотом сбросившая скафандр в гермотамбуре, — оливковые щеки разгорелись от бега, глаза сияют, высокая грудь ходуном под фуфайкой, — но Алексей Сидорович даже головы не повернул.

— Вы знаете, только что одна химера кружилась вокруг Моего шлема — неужели хотела сближения?

— Самоуверенность красивой женщины, — с каким-то механическим скрежетом сказал Куницын, изящно отгибая концы лепестков. — Даже универсальные химеры и те хотят сближения с вами…

Виола гневно мотнула разлетевшимися волосами.

— Кажется, Рагнар говорит правду…

— Да, это с ним изредка бывает.

— Он говорит, что все его культуры в чашках Петри скисают, когда вы входите в лабораторию.

Ксенопалеонтолог только ручищей махнул и встал, по обыкновению зацепившись ногой за приваренную винтовую ножку кресла. Реконструкция была готова: не то цветок, покрытый чешуей, не то морская звезда лежала, обтекая красными лепестками куполок-подставку. Виола удивилась, поглядывая то на скульптурку, то на ее автора, сумрачно мывшего руки под краном.

— Неужели он так выглядел, наш бедный зверь?

— Через миллион лет вы, вероятно, тоже будете выглядеть хуже, чем сейчас.

— Нет, право, шеф, вы удивительно галантны, — расхохоталась девушка, тонким пальцем обводя веретенообразные лепестки. И вдруг сняла реконструкцию с подставки. — Вы позволите?

Услышав утвердительное хрюканье, она бережно сблизила края лепестков и согнула их концы внутрь. Лепестки соединились идеально, и «цветок» превратился в шарообразный плод.