Фантастика 1980 - Михановский Владимир Наумович. Страница 81

Минут через пять циферблат опять засветился. Прежде всего появились те же семерки, вслед за ними стали зажигаться ряды букв. Буквы складывались в слоги, слоги образовывали слова.

И, не веря глазам, я прочитал: «Здравствуй, мы поздравляем тебя, вступившего с нами в контакт. Нам еще не совсем ясно, как ты вышел с нами на связь…»

Невероятно, но в этот момент я, помню, оторопело, растерянно подумал: «Наверное, я что-то испортил в часах, сдвинул или замкнул какие-то схемы. Вот и получился из них… радиопередатчик…».

«…теперь ты стал связным между землянами и нами, — прочитал я дальше. — Мы давно наблюдаем за вашей планетой, изучаем ее. Но в контакт с Землей пока не вступаем; это может изменить ход вашей истории. Пока рано вступать в широкий контакт. Так гласит наш Устав…». Я смотрел на циферблат испуганно и завороженно. Наверное, я все еще не осознал до конца, что же происходит. Не знаю, как вели бы себя в такой момент на моем месте другие люди. На циферблате продолжали возникать слова: «…Правда, иногда, волей случайностей или крайней необходимости, мы вступали в кратковременные контакты с некоторыми из землян. Но это не противоречило Уставу, так как, насколько нам стало ясно, локальность и кратковременность таких контактов не позволяли потом их участникам — землянам привести хотя бы какие-то вещественные доказательства того, что это было на самом деле. Нас такое положение вещей вполне устраивало, так как не являлось нарушением Устава. Когда ты вышел на нашу волну, по сигналам было ясно, что произошло это случайно. Мы решили использовать эту возможность, потому что сейчас нужна дополнительная информация о Земле. Жди связи завтра в это время».

Циферблат погас так же неожиданно, как и начал светиться.

Какое-то время я не мог даже пошевелиться, продолжая всматриваться в него. О чем я тогда думал? Это я плохо помню. То, что произошло, словно бы лишило меня всяких мыслей, я просто сидел и тупо смотрел на темный циферблат.

Помню, как весь следующий день я не находил себе места.

Что же произошло накануне? Было ли все это на самом деле?

А быть может, все это только приснилось, потому что моим любимым чтением была научная фантастика? Если же было на самом деле, почему все это случилось именно со мной? Неужели все дело в цепочке случайностей: сначала уронил часы, потом стал чинить и невероятным образом превратил их в космический радиопередатчик?

Но вечером я достал часы из стола и с замирающим сердцем стал ждать.

Все повторилось, как и в первый раз. Сначала замелькали цифры и буквы, потом — семерки и только после этого началась новая передача.

В тот вечер они рассказали мне, как изучали Землю, что им известно о ее происхождении, природе. Я вчитывался в короткие, лаконичные тексты, удивляясь, как можно в столь корявых фразах дать так много информации. И вновь мне казалось, что это происходит не со мной, а с кем-то, кого я наблюдаю со стороны… На этот раз передача оборвалась неожиданно. Казалось, будто кто-то помешал Им. Они наскоро попрощались, даже не закончив предыдущей фразы, и попросили меня ждать новой передачи на следующий день, в то же самое время.

А третья передача на несколько часов задержалась. Она была самой короткой и… последней. Они сообщали, что 25 февраля вступят со мной в непосредственный контакт.

Вот о чем я думаю, не отрывая взгляда от темно-синего циферблата. Может быть, и не было никакой связи? Может быть, все это почудилось — ведь каждый раз я видел слова на циферблате поздно вечером, когда уже глаза слипались от сна…

Но в это мне не хочется верить. Наверное, став на короткое время космическим передатчиком, испорченные часы теперь перестали работать и в этой новой роли.

Голоса молодых

Вячеслав Куприянов

Лопата

Рассказ

В полном разгаре полевая страда, всем дело до земли, а не до неба. А оно, на грех и на счастье, было ярко-синим, чистым и пустым, так что при появлении в нем значительного предмета все подняли головы кверху.

Предмет имел форму плоского диска, а посередине казался прозрачным, чем-то он напоминал медузу, если кто смотрел когда-нибудь на медузу из-под воды, если же нет, то его лучше сравнить с одуванчиком, правда приплюснутым, и, скажем, сорвешь его и дунешь, чтобы он облетел, а он не облетит, а полетит весь в высоту, станет в той высоте огромным, а потом снова будет снижаться, — так вот, это то самое зрелище.

Предмет все увеличивался в размерах и увеличивал таким образом тревогу глядящих на него снизу: а не покроет ли он собою все поле, а то и всю округу, а то и целое полушарие?

Тревога была столь неопределенной, что бежать не решались.

Бригадир Филипп Семенович, подбоченясь, глядел ввысь вместе со всеми, потом, не опуская головы, подозвал хозяйственным жестом помощника и распорядился:

— Володя, живо в деревню: хлебец, соль, полотенчишко…

Мигом!

И Володя исчез, появившись снова через такой промежуток времени, когда предмет известил о себе уже не только видом, но и звуком высокой тональности — местный гармонист утверждал позже, что это была мелодия знакомой песни.

Предмет между тем снизился настолько, что стал заметен орнамент на его днище. Потом стало ясно, что это не украшение, а сеть трубопроводов. Но вот музыка стихла, и аппарат, оказавшись величиной с племенного быка, присел на пахоту.

Бригадир Филипп Семенович принял у Володи полотенце, хлеб с солью, скомандовал: — За мной! Только по порядку, без толчеи! — и двинулся к необычному одуванчику, к этой самой медузе.

Между тем из чрева медузы вышли двое. Как положено, — в скафандрах. Они были среднего роста, но пропорции смахивали на младенческие: громадная головища под стеклянным куполом, туловище, зашнурованное в сплетенный как бы из удавов корсет, к короткие, но, видимо, сочлененные ножки, — он и позволяли существам быстро семенить по рыхлой пахоте поля. Существа размахивали верхними конечностями, не то руками, не то щупальцами, пальцы которых отрастали как бы от локтя и достигали длины до полуметра каждый. Вот этими-то конечностями и размахивали внезапные прелетенцы.

— Эки руки-то загребущие, — проворчал про себя Филипп Семенович, в то время как в его руках хлебец потихоньку трясся и соль из солонки чуть просыпалась, но к счастью, Филипп Семенович не заметил этого.

Существа между тем развернули какую-то карту и жестикулировали с явной досадой, если их эмоции хоть в чем-то подобны нашим.

Наконец они угомонились и уставились на приближающуюся толпу с бригадиром во главе. В их разочарованных позах появилось что-то вроде надежды. И когда Филипп Семенович, бледный, но исполненный достоинства, неплохо подготовленный к такой вот встрече прессой, разинул рот, чтобы срывающимся голосом гаркнуть: «Добро пожаловать, гости дорогие!» — его остановили понятным жестом, помахав перед его носом растопыренной космической ладонью.

Помахавший нажал затем кнопку на своем обмундировании, включил портативный микрофончик, из которого на чистом местном диалекте послышалось:

— Лопату здесь, часом, не находили?

И репортерский микрофончик подвинули Филиппу Семеновичу. Возник понятный разговор.

— Какую лопату? — озадаченно пробурчал бригадир.

— Понимаете, два года назад — это по-нашему времени, а по-земному сорок лет назад наши люди посетили эту планету для пополнения нашего Андромедийского зверинца диплодоками. После выполнения задания перед взлетом — именно из этой точки — было замечено, что одна из опор аппарата завязла. Ее расчистили лопатой, а когда вернулись домой, установили, что эту лопату какой-то ротозей оставил на вашей планете. Кто был нарушитель, выяснить не удалось, так как за перелет сменилось около восьмидесяти поколений. Так или иначе пришлось срочно возвращаться сюда за нашей вещицей.

Эта честь и выпала нам благодаря предкам нашим в восьмидесятом колене. Так не находили?