Тени острова Дронов - Иванов Александр Анатольевич. Страница 8

Антон остановился и поднял с обочины небольшой угловатый камень неопределённого, в слабом утреннем освещении, цвета. Постучал по нему своей клешнёй и сказал слегка ухмыляясь:

— Железный. Тут, наверное, каждый второй камень железный. Я уже такое видел однажды. Когда был на экскурсии в Севастополе, на Тридцать Пятой Батарее. Там тоже, плотность обстрела была — дай боже. В смысле — не приведи Господи. По сей день кости героических защитников и на поверхности, и в подземных сооружениях встречаются. Вечная им память и слава.

Мэт удивлённо на него посмотрел, обычно он так не разговаривал.

— А эти паразиты со своей экологией… Вот, помяни моё слово, достанут они нас своим выпендрёжем. Уроды. Ну, пошли, чего стал? — и, не оборачиваясь, затрусил по утренней дороге к призрачно синеющим вдалеке контурам Четвёртого Бастиона.

Второй, встретившийся им на пути, блок-пост миновали без проблем. Возле покосившегося навеса, у погасшего костра, валялось в разных непотребных позах четыре средних дрона. Покинутый дрон стремится принять позу покоя и перейти в режим энергосбережения, по технико-экономическим соображениям. Поэтому было очевидно, что хозяева «дома», а столь непрезентабельные позы вполне соответствуют их состоянию — они были, что называется, пьяные в хлам.

Когда Антон и Мэт проходили мимо, один из охранников поднял покачивающуюся квадратную голову, поводил линзами глаз из стороны в сторону по диагонали, в бесполезной попытке сфокусировать мутное изображение, и невнятно просипел:

— Мыкола, цэ ты? — и без сил рухнул вновь.

— Надо мне было тех, первых, пристукнуть, — сказал вполголоса Мэт, когда пьяная застава исчезла за поворотом. — Не пришлось бы за ихнюю экологию деньги отдавать.

— Ладно, не переживай, — сказал Антон, — Педро обещал неплохо заплатить за установку маячков. Я внесу в счёт эти тридцать центов.

— Да мне не денег жалко. Противно же было смотреть, как они выделывались.

— Каждый играет, как может. Им так нравится. Вот, например, граберы, не лучше их будут. Если не хуже.

— С граберами как раз всё просто, они своей философией мозги тебе не пудрят. А эти — наша территория, ваша территория. Да если по правде подходить, здесь везде наша территория. А им её только поиграться дали, на время. Пока нам не надоест.

— Что-то ты, дружок, сегодня очень агрессивный, как я погляжу. Хватит бурчать. Вон, смотри, Четвёртый Бастион уже недалеко. Надо будет здесь осторожно себя вести. Тут повсюду могут быть ловушки и прочая гадость, пошли чуть помедленнее.

Магистральная дорога привела их, наконец, к вырастающим из земли толстенным железобетонным укреплениям Бастиона, с прорезями бойниц, с темнеющими провалами пробоин, с орудийными башнями — из некоторых до сих пор торчали под разными углами ещё не снятые черные стволы. На фоне более тёмного западного небосвода, подсвеченный начинающейся алой зарёй востока, величественный комплекс Бастиона смотрелся очень хорошо — призрак былого могущества, казалось, ожил и снова контролировал все морские подступы и подлётные пути к Острову. И снова не было пощады ни одному ворогу, осмелившемуся оказаться в зоне досягаемости его мощных орудийных систем. Даже чудилось — в утренней тишине разнеслось пение серебряного горна, зовущего к приведению гарнизона и всех силовых систем крепости в полную боевую готовность. И слышалось лязганье оружия, грохот тяжелых сапог, выкрики команд и звуки плещущихся на ветру тугих полотнищ гордых стягов и вымпелов. Неподвижность, отсвечивающих алым, бетонных глыб, выглядела более нереальной, нежели вся кажущаяся, призрачная жизнь вокруг них — камни Острова помнили былое могущество и славу, и упорно сопротивлялись туману забвения.

Дорога приблизилась к цитадели, протиснулась между двух полуразрушенных казематов, развернулась широкой утоптанной площадкой, и разбежалась к разным сторонам грандиозного сооружения, ручейками тропинок, разводя путников к самым его злачным и замечательным местам.

Мэт тяжко вздохнул, притормозил, отстегнул и взял наизготовку свой новый топор. Подобрался и стал внимательнее посматривать по сторонам и под ноги. Мало ли что. А Антон, сверил с картой, выданной ему Педро, показания ГЛОНАСа. Немного поразмышлял, и уверенно выбрал тропинку, ведущую на подъём и слегка вбок от магистрального направления. Штурм таинственного Четвёртого Бастиона можно было считать начавшимся.

**** *

Короче, залетели мы с Валетчиком, конкретно. Конкретней некуда. И главное что, безо всяких на то предупреждений — влетели, и всё тут. Типа, нормально-нормально, и тыц! Вляпались. А вроде так всё неплохо начиналось…

Подходим мы, значит, к Бастиону этому, Четвёртому. Хорошо подходим, никто нам не мешает. Удивительно даже — никого нет. Вот у нас, например, возле Шухарта или в районе Третьего Бастиона, народ и день и ночь шастает почём зря. То из деревни на Бастион, то из Бастиона в Факторию, а то и дальше ещё, на юг, или вообще оттуда сюда. Ну, ночью-то, конечно, поменьше. Но, всё одно — есть и ночью. Разные ведь у людей часовые пояса проживания, для кого и ночь — день, а кому и наоборот. А у крыс так у тех вообще, что днём, что ночью, всегда активности полные штаны, потому они там табунами и ходят сутки на перелёт. В смысле, когда хотят, тогда и ходят. А хотят они, всегда.

А здесь, как вымерло — никого. Ещё и вид у Бастиона жуткий такой — с востока утренняя заря подсвечивает его красным, а на западе, на заднем плане, — фон тёмный, сине-фиолетовый. Всё так ярко и контрастно смотрится, всё такое три-дэ и три-же, и такое ощущение, что вот-вот гроза грянет. Ну, как оно бывает — низкое Солнце контрастно освещает медленно наплывающую, разбухшую, тяжелую, чёрную грозовую тучу, всё вокруг замерло в тревожном предгрозовом ожидании, и красиво и тревожно, и напряжение так, нарастает, нарастает. А потом ка-а-ак, грюкнет… Да… Вот и здесь такое же ощущение. Сильно смотрится, едрёна-матрёна.

Ну, вот… И нет, значит, вокруг никого. То есть, вообще никого. И так мне тревожно стало на душе, чего это, думаю, народу-то нет? Вот у нас все говорят, что ходить на Четвёртый очень трудно и опасно, всё заблокировано инквизиторами с их дурацкими заморочками, а где инквизиторов нет, там ловушки — сплошные мины и огнемёты. А мы тут идём, как по тундре — тыща кэмэ налево, тыща кэмэ направо — всё чисто до самого горизонта, ни одного песеца не видать. Что-то, думаю — нехорошо это тут, как-то, думаю — опасно здесь. В смысле — прямое ощущение опасности налицо. А хороший нос, как известно, за неделю кулак чует. И муторно мне тут стало, и тоскливо, и жалко уже, что я в эту авантюру ввязался и Валетчика от неё не уберёг. А тому — всё боком, прёт себе на Бастион, как танк, по сторонам почти не смотрит — целеустремлён, не иначе. Ну, и я за ним, а куда же деваться? Кто же ему поможет, если что…

Подходим мы к стенам укрепления почти что вплотную, и тут Валетчик оборачивается, и говорит мне, указывая пальцем чуть ли не в небо:

— «Вон там, наверху, где провал, и должен быть вход, который нам нужен. Пойдём наверх».

Ну, пойдём, так пойдём. Пошли. Правда, совсем пойти не получилось. Получилось полезть, так как путь нас сразу круто в гору повёл. Сначала по плотной, утоптанной земле — глина с камнем. Затем по кирпичным стенам с уступчиками и бетонными ступеньками, некоторые разбитые и раскрошенные в пыль, иные горелые, аж блестят, а иные прямо новьё, как только что сделанные. Лезем, пыхтим, я топор убрал, чтобы двумя манипуляторами цепляться удобней было, а то вначале чуть не улетел вниз — зацепился топором за кирпич, блин. Валетчику-то проще, разведчик к таким перемещениям лучше приспособлен, да и лёгкий он, а на моём тяжелом, только и ползать, что по стенам — постоянно оступаюсь и оскальзываюсь, того и гляди, убьюсь совсем, как кур обо щи. В смысле, альпинистской подготовки у нас ноль, и даже меньше.