Знак Бесконечности - Витич Райдо. Страница 11

–– Видеич, пройдите в кабинет старшей сестры, –– приказным тоном ей сообщил заведующий.

‘И что я фамилию не сменю?’ –– вздохнула она и смиренно поплелась к Саре Исмаиловне. Та пропустила ее вперед себя, старательно отводя взгляд, указала на стул и села напротив. Геннадий Иванович плотно прикрыл дверь и встал у окна, сложив руки на груди. Кустистые брови, сдвинутые на переносице, не предвещали хорошего разговора. Саша начала перебирать в уме возможные нарушения и недочеты: ’Спирт? Сдала. Наркотики –– комплект. Истории сделала. Что же? Отсутствие в отделении? Воронцова накапала?’

–– Александра Сергеевна пришло время нам с вами расстаться. Вы молоды и, возможно, не осознаете чреватости своих поступков, поэтому я готов подписать ваше добровольное заявление об уходе.

Саша моргнула, непонимающе нахмурилась и покосилась на старшую сестру, желая пояснений. Та сосредоточенно разглядывала гелиевую ручку, абсолютно непримечательную с виду.

–– Геннадий Иванович, я не понимаю, в чем дело?

–– Не понимаешь? –– взгляд мужчины стал колючим, тон жестким. –– А дело в том, молодая да ранняя, что в нашем коллективе работают хорошие люди, и я не дам клеветать на них и разносить сплетни! Это больница, а не притон, к вашему сведению. Вы своим отвратительным поведением даете пищу к разговорам…

–– Геннадий Иванович! О чем вы говорите?! –– сердце Саши тревожно забилось, в горле появился комок.

–– О том, что вы длительное время уходите со смены, но вместо того, чтоб вести себя тихо, клевещете, ставя под удар и моральный облик, и крепкую семью того, кто вам помогал! Вы устраиваете свою личную жизнь? Это ваше право, но не в рабочее время и не таким гадким, низким способом! Вы халатно относитесь к своим обязанностям, опаздываете, хамите персоналу, взваливаете свою работу на чужие плечи, клевещете, льете грязь на коллег, флиртуете с больными и гуляете по другим отделениям!

Саша не знала, что сказать, она беспомощно смотрела на заведующего и силилась найти достойные контраргументы, и понимала, что бесполезно –– ее подставили, как дурочку.

–– Сара Исмаиловна, но вы же знаете, что произошло, почему вы молчите? –– девушка обратилась к последней инстанции и, встретившись с взглядом женщины, поняла –– напрасно.

–– Я жду от вас заявления, –– поторопил девушку мужчина.

–– Я не буду ничего писать, –– неожиданно для себя уперлась Саша и даже кулачки сжала для решимости.

–– Тогда я уволю вас по статье. Вы не соответствуете занимаемой должности, не справляетесь с обязанностями. Сегодня вы получите один выговор, завтра другой, потом третий. Решайте.

–– Это шантаж?

–– Не смейте мне хамить!! –– взвился мужчина и, встретившись взглядом с глазами Имбрековой, немного успокоился и кивнул ей. –– Я буду у себя. А вы поторопитесь, а то передумаю и напишу вам такую характеристику, вы вообще медицину забудете! Пойдете носками на рынок торговать!

Вышел, хлопнув дверью.

Саша повернулась к женщине и с надеждой спросила:

–– Может, мне взять отгул?

Та глянула зло и, достав лист бумаги, хлопнула его на стол перед девушкой, сверху присовокупив ручку. Саша окончательно растерялась:

–– За что? Вы же знаете, что я никуда не ходила. Вы сами говорили…

–– Говорила! До этого! –– достав из ящика стола бланк, положила его перед Видееч. Саша непонимающе посмотрела на него и схватилась за горло: RW –– четыре креста.

–– Надеюсь, ты понимаешь, почему я ничего не могу сделать? Он пришел в пятницу, по идее, я не должна была допускать тебя до работы, но ты…Вообщем-то…Я спустила все на тормозах. Искать тебя не будут –– сама придешь. Пиши заявление, Саша. Это самый лучший выход. Кузнецова и так тебя шлюхой выставила, себя прикрыла, и с этим анализом ты никому обратное не докажешь.

–– Этого не может быть…Как?

–– Ну, ну, –– женщина, видя, что девушка побледнела и вот-вот упадет в обморок, вытащила фальготку валерианы и налила в стакан воды. –– Выпей. Успокойся. Неприятно, но сейчас это быстро лечится…

–– Да нет у меня ничего! Не может быть!! Откуда?! –– вскочила та.

–– Сядь! –– рявкнула Имбрекова и, увидев совершенно больные глаза Саши, смягчила тон. –– Сама знаешь, какой контингент поступает –– алкоголики, бомжи…

–– Ерунда, –– прошептала девушка, взяла анализ, внимательно просмотрела данные и зажмурилась: сифилис…У нее.

В голове это не укладывалось, и по произведенному эффекту было сходно кирпичу на голову. Девушка автоматически взяла ручку и, плохо соображая, что делает, написала заявление об уходе, встала и вышла.

Она как во сне дошла до сестринской, переоделась, не реагируя на вопросы медсестер, не обращая внимания на их озадаченные взгляды, сложила в пакет все свое нехитрое имущество, включая тапки, и, не попрощавшись, вышла.

Шпаликова ждала подругу у главного входа –– сидела на лавочке и курила. Увидев Сашу, белую, как кафель в операционной, с безвольно поникшими плечами бредущую, не видя дороги, невольно присвистнула и, схватив сумку, рванула за ней:

–– Саня, ты что? Случилось что-то, да? Выговор влепили?

Саша остановилась и жалобно посмотрела на нее:

–– Я шлюха, Катя.

Та фыркнула:

–– Хороша шлюха –– девственница в 26 лет и зарплата соответствует. Чья идейка? –– и увидев слезы в глазах подруги, поняла, что ее предположения оправдались. –– Вот сука! Ну, Кузнецова, ну, тварь! –– прошипела зло и увлекла девушку к выходу из больничного городка. –– Ладно, попляшет она у меня! А ты в голову не бери! Подумаешь!

–– Я заявление написала, –– тихо сказала Саша.

–– Тьфу ты! Зачем?! На каком основании?!

–– В добровольно–принудительном порядке, –– еле слышно пояснила та.

–– Зав ваш, да? Да послала бы его к черту, козла старого!

–– У меня сифилис, Катя.

Шпаликова сначала подумала, что ослышалась, глянула недоверчиво в зеленые глаза и побледнела:

–– Дела-а…

–– Ага! –– засмеялась Саша и вдруг заплакала.

–– Ну? Ну! Да ты что, Моргана? Нашла из-за чего –– и осеклась, сообразив, довела подругу до лавки в сквере, метнулась к киоску, купила сигарет и две банки ‘отвертки’ и сунула одну в руку подруги:

–– Выпей, легче станет, –– и свою открыла. –– Конечно, лучше б тонну валерианы…

–– Или хорошую веревку, –– нервно хохотнула Видеич, шмыгнув носом. Потом отхлебнула жгучего напитка и оттерла слезы.

–– Ты это брось! Тоже мне, самоубийца! Было бы из-за чего! А анализ?…Анализ…ошибиться могли. Запросто!

Саша недоверчиво посмотрела на нее.

–– Серьезно, –– та кивнула для убедительности. –– Помнишь, мне три года назад онко гинекологи ставили? Такая же ерунда получилась. Я уже белые тапочки приготовила, да Юлька к своей знакомой утащила. Сдала новые анализы и что? ‘А вы абсолютно здоровы, деточка!’

–– Да, помню, –– для успокоения подруги кивнула Саша и прищурилась, вглядываясь в номер приближающегося трамвая. –– Кать, твой, беги. Спасибо тебе.

–– Не поеду я…

–– Иди! У тебя Полинка дома одна, а я не маленькая, справлюсь. И не так прессовали.

–– Точно? –– женщина встала, но бросить Сашу не решалась.

–– Точно, беги. Вечером созвонимся, –– улыбнулась ей та.

–– Ну-у, смотри, –– вздохнула и сунула ей банку ‘Отвертки’. –– Сигареты я тебе в пакет бросила. Держись! Не раскисай, утрясется.

И метнулась к трамваю. Девушка проводила ее взглядом, не забывая бодро улыбаться, и сникла как только транспортное средство скрылось с глаз.

Г Л А В А 7

Саша взъерошила челку ладонью, смяла жестянку и грустно улыбнулась. В голове было тихо, но где-то внутри будто натянулась нить, связывающая тело и душу, готовая в любой момент лопнуть и отпустить ее на свободу, в спасительную благодать Эдема. Казалось, только подумай и нить оборвется… Но Видеич не верила ни в ад, ни в рай.

Девушка, вздохнув, решительно встала, словно заявила права на тело и жизнь, откинула смятую банку точно в урну и пошла домой. Жизнь продолжается несмотря ни на что.