Чудес не бывает - Витич Райдо. Страница 30

Оррик отодвинул пищу, чувствуя, что следующий кусок застрянет в его горле, и сжал в руке кружку с элем.

— Почему не ешь? Не нравиться? У Туле прекрасные повара, — сказал Галиган.

— Я сыт, — буркнул Оррик, как никогда сильно мечтая встретиться с кем-нибудь из зачинщиков той резни в замке Де Ли. Но как не было информации три года назад, так не было сейчас.

`Малышка, где же ты скиталась эти три года? Почему не приехала сразу? Не знала где я или не надеялась на мою помощь'? — покосился на девушку.

Та, заметив, что он смотрит, перестала жевать, приняв печаль и сочувствие во взгляде Орри за осуждение. То, что она вечно голодна и оттого несколько тороплива в обращении с пищей, Исвильда знала и даже понимала почему — из-за страха не успеть насытиться. Но никак не могла с этим справиться.

А с другой стороны очень хорошо, что ведет она себя как неприлично леди — никто не заподозрит в ней даму, да еще знатного рода. И да простят ее родители! Но пожалуй, больше происков Боз она боялась встретить людей Куртунуа и вновь пережить тот ужас. А что это случиться, узнай кто, что она жива, Исвильда не сомневалась.

Но Орри можно открыться — ему верил Лемзи, и какие бы сомнения от неопытности не посещали ее, брату она верила свято, а теперь и Оррику, рядом с которым уже не чувствовала себя одинокой, никому ненужной, незащищенной девчонкой. Уверенности в завтра еще не было, но надежда на лучшее ожила и начала крепнуть.

Он помнил ее, ждал, значит, не откинет, не бросит, а может и простит за ложь?

Исвильда покосилась на Даган и решила не торопиться, не рисковать.

Она с трудом поборола в себе желание доесть лепешку и рыбу, и поднялась, чтобы уйти, не видеть пищу — тут же встал Оррик:

— Куда ты?

— Нужно мессир.

Мужчина сообразил другое и кивнул:

— Хорошо, только не уходи далеко.

И с беспокойством проводил ее взглядом. Гарт пихнул его, заставляя сесть, и возмущенно прошипел:

— Ты совсем спятил Орри?! Что ты творишь?!

— А что он творит? — спокойно поинтересовался Галиган, забавляясь состоянием Гарта. Мужчина смолк, недовольно глянув на него, уткнулся в свою тарелку. Оррик же тяжело посмотрел на брата:

— Исе кто-то угрожает?

Беспечное выражение лица Галиган сменилось озабоченным, но вопреки ожиданиям мужчины, он ответил отрицательно, при этом настолько старательно изучая содержимое кружки, что Даган не поверил ему.

— Давно знакомы? — начал допытываться Оррик, решив хоть что-то выяснить.

— Давно.

— Год, два, десять?

— Какое это имеет значение и зачем тебе?

— Интересно.

— Мне тоже кое-что интересно, — отодвинул посуду Галиган, удобнее устраивая локти на столе.

— Например? — скопировал его позу Даган.

— Что тебе Иса?

— А тебе?

Гарт шумно хлебнул эль и хлопнул кружку на стол, прерывая глупую перепалку, но мужчины не обратили на него внимания, продолжая задиристо смотреть друг на друга и сыпать вопросами. На пятой минуте Гарта взвело:

— Я понял мессиры, что нахожусь в обществе двух озабоченных идиотов, но не имею ни малейшего желания заразиться от вас постыдной горячкой!…

Братья повернули головы в его сторону и дружно прищурились, что сделало их почти близнецами. У Гарта закончился запас слов, достойных озвучить его возмущение — его по-просту перекосило.

— Погуляй, дружище, и пошли вперед небольшой отряд на разведку. Владения Даган закончились, — попросил его Орри, взглядом обещая объясниться позже. Гарт не поверил ему и правильно — ничего говорить ему мужчина не собирался, боясь навредить Исвильде. Гарт впечатлительный, ненароком может выдать пол пажа, и тогда девушка может оказаться в опасности. Пусть лучше друг считает, что Оррик сошел с ума, влюбившись в парня, и взывает, пеняет, молится о погибшей душе. Да он сам спуститься в ад, лишь бы своей жизнью оплатить лишний вдох Исвильды.

Фогин вылез из-за стола, обиженно покосившись на друга, но и слова ему больше не сказал.

— Так что с Исой, Галиган? — вновь спросил Оррик, как только Гарт исчез за дверями кабака.

— Ничего, — заверил тот, усиленно разглядывая жующих воинов за соседним столом.

— Не верю, — качнулся к нему Даган. — Ты говорил, что защищаешь его, но ты не воин, Галиган. Давай оставим наши распри и подумаем о мальчике? Если ты скажешь, что ему угрожает, я смогу уберечь его от беды. Я — не ты.

— Я не могу сказать, — честно признался Галиган, чем озадачил и насторожил мужчину.

— Скажи хоть человек или группа людей?

— И то и другое.

Скверно, — помрачнел Орри.

— Влиятельные?

— Да.

— Почему они ему угрожают?

— Потому что он знает, то что не должен.

— С чем это связано?

— Не спрашивай, — качнул головой Галиган, с печалью поглядывая на брата.

— Один знает?

— Остальные мертвы.

Черт! — побледнел Оррик.

— Я знаю, что отец просил обеспечить безопасность мне, но на деле мне никто не угрожает — в опасности Иса, поэтому я устроил через отца так, чтобы именно ты сопровождал нас, зная, что никто лучше тебя не справиться с задачей. Ты должен помочь Исе, обеспечить его охрану.

— С чем связано твое участие в его судьбе?

— Он помог мне, и я считаю своим долгом отплатить ему добром за добро.

Галиган ничуть не шутил, не бравировал, был серьезен как никогда и Оррик впервые подумал, что совсем не знает брата, и впервые пожалел, что у них не было ни времени, ни возможности сойтись накоротке.

Он подал ему ладонь, признавая родство и равенство, и Галиган правильно понял этот жест, улыбнулся, с радостью пожав руку.

— Спасибо… брат.

Оррик лишь кивнул — зачем нужны слова?

Глава 11

— Где этот несносный мальчишка?! — орал Гарт у кабака, призывая Ису и пугая лошадей, но того нигде не было видно, что переполошило Оррика. Он рванул в лес, в предчувствии беды, проклиная свою беспечность и моля о сохранности Исвильды. Ему мерещились сотня несчастий разом, но все обошлось.

В тот момент, когда Оррик готов был рубить деревья от бессилия и в желании создать степь, на которой и заяц виден, не то что, девушка, он увидел Исвильду, мирно собирающую в зарослях малину в рот и в пригоршню.

— Оррик? — обрадовалась она, заметив мужчину у дерева, и протянула ему ягоды. — Спелые, — заверила, не понимая, отчего тот бледен и еле стоит на ногах.

Даган осел на траву. То, что он пережил за какие-то пять минут, было сродни битве под Иерусалимом с длительной осадой, но пугать глупышку своим криком и упреками, он не собирался. Молчал, пытаясь проглотить их и не подавиться.

Девушка присела перед ним и поднесла ладонь к губам:

— Попробуй, очень вкусные, — заверила, оттирая другой ладошкой испарину с его лба.

Боже милостивый! — вздохнул Оррик.

— Какие ягоды, Исвильда? — спросил с мягким укором. Девушка насторожилась и вдруг поняла, в чем дело:

— Ты… испугался за меня?

Это было необычно, непривычно и очень приятно, настолько, что она не смогла сдержать счастливой улыбки, хоть и понимала ее не уместность. Последний раз за нее так пугался Лемзи, когда она решила поиграть с ним в прятки в лесу и нечаянно попала в яму.

Оррик зажмурился, чуть не ослепнув от ее улыбки и, вместо того, чтобы попенять девушке, нежно прикоснулся к ее ладони, не столько забирая губами ягоды, сколько вдыхая аромат испачканных соком пальчиков, мечтая коснуться их губами, и не смея.

Бывает же такое, когда забываешь обо всем и нет ничего важнее одного, единственного человека, что становиться осью вселенной, светилом, центром мироздания. И кажется не только ты — весь мир живет ради него.

Это сродно безумию, но Оррик был рад ему и провалился в него не сопротивляясь, забыв о долге, месте, времени года. Лишь одно имело значение, отодвинув другие понятия, цели — Исвильда. И не было леса, жужжащих ос, не было неба и земли, не было времени, борьбы, метаний, как не было разлуки. А провал в три года, всего лишь ночь меж «вчера» и «завтра». Ночь, проведенная в любовной лихорадке по всем канонам влюбленных — от взлета до падения и опять взлета. Отчаянье, надежда; поиски, стремления; рождение и умирание — все уместилось в эту ночь и там осталось, а здесь, «сегодня» как «вчера» вновь вместе двое: тот онемевший от накрывших его чувств Орри и повзрослевшая за ночь разлуки Исвильда, что из прекрасной девочки превратилась в изумительную женщину, но как была для него божеством, так им и осталась.