Где ты теперь? - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 31

— Ну да, как старший брат. Я, наверное, не умела скрывать чувства, а Мак сказал, что за Ником бегают все девчонки. Если не считать этой старой истории, то в последний раз, когда мы с ним виделись, у меня создалось впечатление, что у Ника много забот.

— Вы говорили с ним о другом студенте, проживавшем в той же квартире, Брюсе Гэлбрейте?

— Да. Ник потерял с ним связь. Если честно, мне кажется, Брюс ему не очень нравился. Он даже прозвал его Одиноким Странником. Я уже говорила вам, что оставила сообщение через секретаря Брюса с просьбой о встрече, но он пока не откликнулся.

— Позвоните ему еще раз. Сомневаюсь, что при таком внимании прессы к вашему брату Брюс Гэлбрейт проигнорирует вашу просьбу. Тем временем я немедленно начну обновлять данные об остальных. Из-за упоминания Дня матери полиция уже старается связать имя Мака с исчезновением Лизи Эндрюс, а заодно и с делами остальных девушек. Звонок, который был сделан вам домой с мобильника Лизи, не оставил полицейским сомнения в виновности вашего брата. Любая новая зацепка ведет к Маку. Я уже думаю, не началось ли все за несколько недель до исчезновения Мака, в тот вечер в клубе «Сцена».

Я ухватилась за его мысль.

— Мистер Ривз, не хотите ли вы сказать, что кто- то намеренно пытается связать Мака с исчезновением тех четырех девушек?

— Думаю, это возможно. Вы сами рассказывали, что несколько лет назад появилась статья, сделавшая общеизвестным тот факт, что ваш брат звонит домой только в День матери. Кто знает, быть может, какой-то человек взял это тогда на заметку и теперь использует, чтобы отвести от себя подозрения. Существуют разные виды «краж личности». При одном из них вор следует линии поведения давно исчезнувшего человека и предпочитает не защищать себя. У похитителя Лизи ее мобильник. Возможно, он также знает номер вашего домашнего телефона.

Версия показалась мне логичной. Из офиса Ривза я уходила с чувством, что на этот раз обратилась по адресу. Этот человек без предвзятого убеждения, что Мак превратился в убийцу, обязательно докопается до истины.

38

В четверг Ник Демарко вновь появился в офисе окружного прокурора в сопровождении своего адвоката Пола Мерфи. На этот раз атмосфера в кабнете капитана Ахерна была откровенно враждебной. Никаких рукопожатий, никаких выражений признательности за то, что он так быстро откликнулся на телефонный звонок с просьбой прибыть в офис безотлагательно.

Но Ника занимали другие проблемы. Ранним утром во вторник, после телефонного звонка обезумевшей от горя матери, сообщившей, что отца увезли в больницу с сердечным приступом, Ник вылетел во Флориду. К тому времени, как он туда добрался, проведенные обследования исключили возможность инфаркта, но отца не отпустили домой, опасаясь ухудшения. Когда Ник вошел в палату, мать бросилась к нему и с отчаянием обняла.

— Ник, я думала, мы его потеряли, — рыдала она.

Отец — точная копия Ника, только постарше — сидел с несчастным видом в подушках, бледный, с кислородными трубками в ноздрях и капельницей, подключенной к руке.

— Ник, ненавижу больницы, — вместо приветствия произнес он, — но, может быть, не так плохо, что все это, в конце концов, случилось. В машине «скорой помощи» я думал о том, что всегда хотел тебе сказать, только твоя мать не позволяла. Вот теперь ты все выслушаешь. Мне шестьдесят восемь лет. Я работаю с четырнадцати. Впервые в жизни я чувствую себя бесполезным, и мне это не нравится.

— Пап, я купил тебе ресторан, — запротестовал Ник.— Ты сам решил уйти на покой.

— Да, конечно, ты купил здесь ресторан, но тебе следовало бы знать, что для меня он не годится. В этом заведении я чувствовал себя не на своем месте. Больно было смотреть, как ты растрачиваешь Деньги попусту на всю эту вычурную и дорогущую еду. Я сотни раз видел, как такие рестораны открываются, а вскоре прогорают. Послушай меня, продай ты его или расширь меню нормальной едой, не все же хотят заказывать фуа-гра или икру.

— Доминик, тебе нельзя волноваться, — взмолилась мать.

— Мне приходится волноваться. Я должен сбросить этот груз, прежде чем у меня и в самом деле случится инфаркт. Холостяк месяца! Отвратительно было смотреть, как ты ликуешь. Можно подумать, тебя наградили Почетной медалью Конгресса. Пока я жив, скажу тебе: брось заниматься ерундой.

— Пап, я тебя понял. Верь или не верь, но на этот раз я прислушаюсь к твоим словам. Что мне сделать, чтобы ты был счастлив? Скажи мне, чего тебе хочется?

— Мне не хочется играть в гольф и не хочется сидеть на лужайке дорогого дома, где в любую секунду мне может проломить голову мяч от гольфа, потому что наш участок расположен рядом с шестнадцатой лункой.

— Пап, все это легко уладить. Что еще?

Ник надолго запомнит презрительный отцовский взгляд.

— Тебе тридцать два. Спустись на землю. Стань сыном, которым мы гордились бы. Прекрати куролесить с женщинами, которые шастают по клубам. И вообще, завязывай с клубным бизнесом! А то попадешь в беду. Найди себе хорошую девушку. Нам с матерью скоро по семьдесят. Мы прожили в браке пятнадцать лет, прежде чем Бог послал нам сына. Не заставляй нас ждать еще пятнадцать лет, прежде чем у нас появится внук.

Все это мысленно прокручивал Ник, пока они с адвокатом усаживались на жестких, неудобных стульях перед столом капитана Ахерна. Детективы Барротт и Гейлор сидели по обе стороны от капитана.

Расстрельная команда, подумал Ник. Взгляд, брошенный на адвоката, подтвердил, что Мерфи такого же мнения.

— Мистер Демарко, — начал Ахерн, — вы не говорили нам, что у вас есть «Мерседес-пятьсот пятьдесят»-седан, которым вы пользуетесь только в тех случаях, когда вас возит шофер.

Ник нахмурился.

— Погодите минуту. Если я правильно помню, вы спрашивали про машины, которыми я управляю сам. Я никогда не сажусь за руль седана. Когда я еду один, то беру «мерседес»-кабриолет или джип.

— И о шофере вы тоже нам ни слова не сказали.

— Я не видел причины упоминать о нем.

— Мы не согласны, мистер Демарко, — сказал Ахерн, — В особенности потому, что у вашего шофера, Бенни Сеппини, богатое уголовное прошлое.

Ник не смотрел на Пола Мерфи, но знал, о чем тот думает: «Почему мой клиент не посвятил меня в эти подробности?»

— Бенни пятьдесят восемь лет, — ответил Ник Ахерну, — Мальчишкой он попал в уличную банду. Когда ему исполнилось семнадцать, его приговорили, как взрослого, к тюремному заключению за грабеж, и он отсидел пять лет. Выйдя из тюрьмы, он начал работать на моего отца. Все это произошло тридцать пять лет назад. Когда отец ушел на отдых, он начал работать на меня. Он порядочный, хороший человек.

— А разве его бывшая жена не добилась десять лет назад судебного запрета приближаться к ней? — резко спросил Ахерн.

— Первая жена Бенни умерла молодой. Его вторая жена пыталась заставить его переписать их квартиру на нее. Она сфабриковала ложное обвинение, от которого сразу отказалась, получив квартиру.

— Угу. Мистер Демарко, вы часто прогуливаетесь по Гринвич-Виллидж в дневное время?

— Конечно, нет. Я деловой человек.

— Вы встречались с Лизи Эндрюс до того вечера в понедельник?

— Насколько я знаю, нет.

— Позвольте показать вам фотографию, на которой засняты вы, мистер Демарко.

Ахерн кивнул Барротту, и тот передал через стол Нику и Мерфи увеличенные снимки, сделанные подругой Лизи.

— Узнаете мужчину на заднем плане, мистер Демарко? — спросил Барротт.

— Конечно, узнаю, это я, — отрезал Ник, — Мне запомнился тот день. У меня состоялся деловой завтрак с риелтором. Я заинтересован в приобретении недвижимости в районе старой железной дороги, где предстоит реконструкция. Как только эта реконструкция начнется, цены на дома в округе взлетят до небес. Я увидел, как суетятся папарацци, и огляделся, чтобы узнать, в чем дело. По улице шли Брэд Питт и Анджелина Джоли.

— Где проходил ваш завтрак?