Лунный свет тебе к лицу (Ты обратилась в лунный свет) - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 17

— О, как прелестно, — сказала она искренне, разглядывая просторный альков с камином в стиле Ренессанса.

— Входитe, — пригласил доктор Лейн. — Знаю, что миссис Шипли возражать не будет. Она в парикмахерской.

— Tак далеко. Я чувствую себя взломщицей, — Миссис Шандлер оценила спальню и великолепный вид на океан с трех сторон. — Думаю, что это самый подходящий вариант, — сказала она ему. — Сколько такой стоит?

— Триста пятьдесят тысяч долларов.

— Эта сумма мне подходит. Есть еще такие? За эти же деньги, конечно?

— В данный момент нет. — сказал он и добавил:

— Но почему вы не написали заявление? — Он улыбнулся. — Нам очень хотелось бы видеть нас нашей гостьей когда-нибудь.

Дуглас Хансен обворожительно улыбнулся Коре Гебхарт, седовласой семидесятилетней старушке, искренне наслаждавшейся устрицами с тушеным индивием, которые она заказала на обед.

Она была болтушка, не такая, как другие, перед которыми ему приходилось источать любезности ради необходимой информации. Миссис Гебхарт открывалась ему как подсолнух, и он знал, что, когда подадут кофе, она будет доверять ему полностью.

«Всеобщий любимый племянник» — так назвала его одна из женщин, и ему хотелось быть, именно таким — нежно-заботливым тридцатилетним мужчиной, который осыпал их трогательными пряностями, каких они не знали годами.

Интимное cплетничаниe зa обедами в ресторанах с прекрасной кухней, как этот, у Бучарда или в «Чарт Хаузс», где можно было любоваться прекрасным видом и наслаждаться отличными омарами. Обеды сопровождались коробкой конфет для тех, кто заказывал десерт; цветами для тех, кто доверял ему свои старинные любовные истории; и даже прогулками под ручку по Оушн-драйв для последней вдовушки, которая вспоминала, как они с мужем подолгу гуляли каждый день. Он знал, как угодить.

Хансен очень уважал этих женщин за их ум и проницательность. Он предлагал им акции на условиях, которые могли себе позволить люди с умеренными возможностями. Однажды он даже провел сделку, которая чуть не провалилась, но в итоге оказалась выигрышной. А теперь, в поддержку своей репутации, он предложил возможной клиентке позвонить миссис Альберте Даунинг из Провиденс, чтобы та подтвердила, что Хансен отличный эксперт.

— Миссис Даунинг вложила сто тысяч и за неделю получила триста тысяч долларов, — рассказывал он кандидатам в клиенты. Это была чистая правда. Поначалу ему казалось катастрофой, что акции были искусственно раздуты в последний момент, а миссис Даунинг приказала продать их вопреки его совету. Им пришлось выручать деньги для уплаты налога, но теперь, по крайней мере, у него была настоящая, честная рекомендация.

Кора Гебхарт изящно доела свой обед.

— Отлично, — объявила она, потягивая из стакана шардоне. Хансен хотел заказать целую бутылку, но она решительно заявила, что ее норма — один стакан на обед.

Дуглас опустил нож на тарелку, а вилку аккуратно уложил рядышком острыми кончиками вниз, европейский стиль.

Кора Гебхарт заметила:

— Именно так мой муж всегда клал вилку. Вы учились в Европе?

— Начинал в Сорбонне, — ответил Хансен с нарочитой небрежностью.

— Как замечательно! — воскликнула миссис Гебхарт и сразу перешла на беглый французский, за которым Дуглас отчаянно не успевал.

Через несколько мгновений он поднял руку и улыбнулся.

— Я свободно читаю и пишу по-французски, но прошло одиннадцать лет, боюсь, я немного отстал, — сказал он и добавил по-французски:

— Продолжим на английском.

Они оба рассмеялись, но Хансен насторожился. Миссис Гебхарт его проверяет? Она похвалила его твидовый жакет и всю его весьма приятную наружность, и это когда так много молодых людей, не исключая ее внуков, выглядят так, будто они только что вернулись из туристического похода. Хотела ли она тонко дать ему понять, что видит его насквозь? Почувствовала ли, что на самом деле он не заканчивал Школы бизнесменов Вильямса и Вартона?

Он знал, что его стройная, белокурая, артистичная внешность производит впечатление. Благодаря ей он сумел устроиться на работу к Меррил Линч и Соломону Браверсу, но не продержался в обоих местах даже полугода.

Однако слова миссис Гебхарт его ободрили.

— Думаю, я слишком консервативна, — пожаловалась она. — Я так много денег перевела на своих внуков, что они могут скупить все вылинявшие джинсы. Теперь у меня почти ничего не осталось. Подумываю о переселении в пансионат для пенсионеров, ради этого даже съездила в «Латам Мейнор», но хоть я привыкла к простору, придется поискать что-нибудь поскромнее. — Она замолчала и посмотрела в глаза Хансену. — Хочу вложить триста тысяч долларов в акции, которые вы рекомендовали.

Он постарался, чтобы эмоции не проявились на лице, но это было очень трудно. Названная сумма намного превышала его ожидания.

— Мой коммерческий советник, конечно, против, но я начинаю подозревать, что он отстал от жизни. Вы его знаете? Его зовут Роберт Стефенс, он живет в Портсмуте.

Хансен знал это имя. Роберт Стефснс заботился о налогах миссис Арлингтон, а она сильно потеряла в операции с акциями, которые он рекомендовал.

— Но я плачу ему за то, чтобы он следил за правильностыо уплаты моих налогов, а не за советы, — продолжала миссис Гебхарт. — Поэтому, не советуясь с ним, я хочу обналичить закладные и поручить вам организовать финансовую победу на бирже. Теперь, когда решение принято, я, пожалуй, выпью еще один стакан вина.

Солнце заливало ресторан золотым теплом, когда они подняли бокалы в честь друг друга.

Мэги провела почти два часа на кладбищах Святой Марии и Святой Троицы. Вблизи от могил, которые она хотела снять, шли похороны, поэтому пришлось ждать, пока люди разойдутся и можно будет достать фотокамеру.

Красивый теплый день не соответствовал ее мрачной цели, но она настойчиво обошла все могилы, названные Гретой Шипли, начиная с могилы Райнлендер и кончая могилой Нуалы.

Именно здесь к ней подошла маленькая девочка лет восьми или девяти и остановилась, наблюдая.

Когда Мэги отсняла пленку, она повернулась к ней.

— Привет, я Мэги. А тебя как зовут?

— Марианна. Зачем ты здесь фотографируешь?

— Ну, я фотограф и выполняю специальный заказ.

— Хочешь снять могилу моего дедушки? Онa вон там. — Девочка показала влево, где Мэги увидела нескольких женщин у высокого надгробия.

— Нет, не думаю. На сегодня я закончила, но спасибо. Мне жаль твоего дедушку.

— Сегодня третья годовщина. Он женился еще раз, когда ему было восемьдесят два. Мама говорит, что эта женщина его заездила.

Мэги старалась не улыбаться.

— Такое иногда случается.

— А папа говорит, что после пятидесяти лет жизни с бабушкой он хоть два года пожил весело. Его последняя жена теперь завела себе нового друга. Папа говорит, что он тоже протянет не больше двух лет.

Мэги засмеялась.

— У тебя, должно быть, очень веселый папа.

— Да, он такой. О'кей, мне пора. Мама зовет. Пока.

«Нуале понравился бы этот разговор, — подумала Мэги. — Что я ищу?» — спросила она себя и уставилась на могилу. Цветы, оставленные Гретой Шипли, начали увядать, а в остальном могила ничем не отличалась от других. Но на всякий случай она отсняла еще одну пленку.

Полдень прошел быстро. Проверяя себя по карте, Мэги отправилась в центр Ньюпорта. Как профессиональный фотограф, она любила сама проявлять свои пленки, поэтому сдала их в ближайшей аптеке с очень большой неохотой. Другого выхода не было. Она не взяла с собой никакого оборудования для проявки. Получив обещание, что снимки будут готовы на следующий день, она съела бутерброд и выпила кока-колы в пабе «Кирпичная долина», потом зашла в магазин на улице Темзы, где выбрала два свитера, белый и черный, к ним две юбки, кремового цвета жакет и в тон к нему брюки. Комбинируя эти вещи с текм, что у нее уже было, можно обойтись дней десять. К тому же они ей действительно понравились.