Не кради мои годы - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 4

Лили слабо улыбнулась.

— Ричард, я тебе так благодарна, но будет лучше, если ты поспешишь на поминки. Джонатан много раз говорил мне, как мама Марии тебя обожает. Уверена, твое присутствие ей теперь необходимо.

— Иду. Но, Лили, должен тебя спросить. Говорил ли Джонатан, что, как ему верилось, он нашел чрезвычайно ценную рукопись среди тех, из архива старинной церкви, что он переводил?

Лилиан Стюарт посмотрела прямо в глаза Ричарду Каллахану.

— Старинная ценная рукопись? Вовсе нет, — солгала она. — Он никогда ничего такого мне не говорил.

Глава 4

Остаток дня у Марии прошел в милосердно предсказуемом распорядке похорон. Теперь, настрадавшись и выплакав все слезы, она внимательно слушала старинного друга семьи отца Эйдена O’Брайана, монаха из монастыря Святого Франциска Ассизского на Манхэттене, который провел панихиду, замолвил доброе слово за ее отца и прочел заупокойные молитвы на кладбище Мэрирест. После всего они отправились в «Ричвуд Кантри Клаб», где был накрыт стол для тех, кто пришел помянуть усопшего.

Собралось больше двухсот человек. Атмосфера царила мрачная, но «Кровавая Мэри» всех взбодрила, и в итоге настроение поднялось до карнавальных нот. Мария осталась довольна, потому что истории, которые рассказывали гости, сплошь были о том, каким славным парнем был ее отец, умным, остроумным, красивым, обаятельным.

«Да, да, да», — соглашалась она.

Под конец застолья, когда Рори повезла маму домой, отец Эйден отвел Марию в сторону. Тихим голосом, хотя подслушивать их было некому, он спросил:

— Мария, не говорил ли тебе папа о своем предчувствии скорой кончины?

Вероятно, ответом ему стало выражение ее лица.

— В прошлую среду твой отец виделся со мной и сказал, что у него было такое предчувствие. Я пригласил его в трапезную на чашечку кофе. И тогда он открыл мне свой секрет. Как ты, наверное, знаешь, он переводил древние рукописи, найденные в тайнике церкви, долгие годы закрытой и почти развалившейся.

— Да, я знала. Он что-то говорил о том, как хорошо они сохранились.

— Среди них есть одна рукопись, чрезвычайно ценная, если твой отец не ошибался. Эта рукопись представляет ценность не только материальную, — добавил он.

Потрясенная, Мария уставилась на семидесятивосьмилетнего монаха. Во время панихиды она заметила, как сильно его ноги страдали от артрита. Теперь густые седые волосы подчеркивали глубокие морщины у него на лбу, а в голосе нельзя было не расслышать тревоги.

— Он сказал вам, что было в рукописи? — спросила она.

Отец Эйден осмотрелся. Большинство людей уже прощались друг с другом. Было понятно, что скоро они направятся к Марии, чтобы еще раз выразить свои соболезнования, сопровождая слова пожатием руки и неизбежными словами: «Если что надо, то звоните не стесняясь».

— Мария, — торопливо произнес он, — твой отец когда-нибудь говорил с тобой о письме, написанном самим Христом Иосифу Аримафейскому?

— Да, несколько раз в течение многих лет. Он говорил, что рукопись хранится в Библиотеке Ватикана, но об этом мало что известно, потому что несколько римских пап, включая Сикста IV, отказывались верить в ее подлинность. Письмо было украдено в его правление в пятнадцатом веке, предположительно кем-то, кто верил, что Папа Сикст собирался сжечь его. — Она в изумлении спросила: — Отец Эйден, вы хотите сказать, что мой папа думал, что нашел это письмо?

— Да, именно так.

— Но тогда он должен был рассказать о своей находке хотя бы еще одному эксперту, чье мнение находится вне всяких сомнений.

— Он сказал мне, что поступил именно так.

— Он назвал имя того, кто видел письмо?

— Нет. Но их должно было быть несколько, потому что Джонатан сказал, что сожалел о выборе одного из них. Конечно же, он намеревался вернуть рукопись в Библиотеку Ватикана, но тот человек сказал ему, что они могли бы выручить огромные деньги, предложив рукопись частному коллекционеру.

«В «долилианскую эпоху» папа в первую очередь поделился бы со мной своей находкой и обязательно назвал бы тех, с кем собирался консультироваться, — подумала Мария. Переводя взгляд от стола к столу, она ощутила новую горькую волну сожаления. — Многие в этом зале — коллеги отца. Папа мог говорить о древней рукописи с одним или двумя из них — например, с Чарльзом и Альбертом. Если, милостью Божией, мама не причастна к трагедии, то может случиться, что в его убийстве виновен не какой-нибудь застигнутый врасплох грабитель. Неужели в этом зале тот, кто отнял у него жизнь?»

Не успела она сказать вслух отцу Эйдену то, о чем думала, как увидела вбежавшую в зал маму, а следом за ней — Рори. Мать направилась прямо туда, где сидели Мария с отцом Эйденом.

— Она без вас не уйдет! — объяснила Рори раздраженным голосом.

Кэтлин Лайонс рассеянно улыбнулась отцу Эйдену.

— Вы слышали весь тот шум? — спросила она его. — Вы видели всю эту кровь? — Потом добавила: — Женщина на фото с Джонатаном сегодня стояла рядом с ним. Ее зовут Лили. Зачем она приходила? Неужели ей было мало поездки с ним в Венецию?

Глава 5

Эльвира и Уилли Михан совершали свое ежегодное путешествие на яхте «Куин Мэри 2», когда узнали, что их хороший друг профессор Джонатан Лайонс был застрелен. Потрясенная до глубины души, Эльвира дрожащим голосом сообщила страшную новость Уилли. Но ее отчаянию не было конца, когда она поняла, что ничего не могла сделать, кроме как выразить соболезнования по телефону. К похоронам они тоже не успевали.

Судно только что отошло из Саутгемптона, и сойти на берег можно было только на вертолете скорой медицинской помощи. Кроме того, Эльвира была приглашенным лектором, заказанным как знаменитость, чтобы рассказать о победителях лотереи, с которыми была знакома, и о том, как некоторые из них лишились всего до последней монеты в безрассудных авантюрах. Она рассказывала про людей, которые всю жизнь работали на двух работах, выигрывали миллионы, потом зачем-то покупали призрачные гостиницы или сети сомнительных магазинов, торговавших такими никчемностями, как коктейльные салфетки, мерцающие брелоки для ключей и вышитые подушки, и в итоге выручки не хватало даже на аренду помещений.

Эльвира всегда объясняла, что, когда они выиграли в лотерею сорок миллионов долларов, она работала уборщицей, а Уилли — сантехником. Они предпочли взять деньги ежегодными выплатами в течение двадцати лет. Каждый год они прежде всего выплачивали налоги и жили на остальные деньги. Остаток они удачно вложили.

Пассажиры любили истории Эльвиры, и экземпляры ее бестселлера «Из грязи в князи» успешно раскупались. И хотя Эльвира искренне переживала смерть Джонатана, будучи светской дамой, она этого не показывала. И даже когда оживленно обсуждали версии, почему выдающегося ученого убили, они с Уилли ни разу не упомянули о том, что были давно знакомы с профессором Лайонсом.

Познакомились они два года назад, когда Эльвира читала лекцию во время круиза из Венеции в Стамбул. Она и профессор Лайонс посещали лекции друг друга, и ее покорили его рассказы о Египте, Греции и Израиле настолько, что она, в своей манере, пригласила его на ужин. Профессор охотно согласился, но добавил, что путешествует не один, поэтому они поужинают вчетвером.

«Именно тогда, во время круиза, мы познакомились с Лили, — не выходило из головы Эльвиры. — Мне она понравилась. Она не глупа, привлекательна настолько, чтобы верить, что была такой всегда. Уверена, что уже в шесть лет знала, что ей идет. Археологию она любит так же страстно, как профессор Джон, и научных статей у нее не меньше, чем у него. О себе она много не воображает, и нет сомнений, что влюблена в Джонатана Лайонса как сумасшедшая, несмотря на то что много его моложе».

Конечно же, Эльвира просмотрела информацию о профессоре Лайонсе в Интернете и знала, что он женат и у него дочь по имени Мария.

— Уилли, полагаю, у них с женой не все в порядке, — доложила Эльвира своему мужу. — Знаешь, такое случается. И бывает, что обоим удается наладить отношения.