Прежде чем проститься - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 6

Семья Райенов по-прежнему жила в Квинсе [6], в квартале Литл-Нек, где тринадцать лет назад, только что поженившись, они купили небольшой дом в стиле «Кейп-Код» [7]. Как они мечтали перебраться в другой дом, просторнее и современнее этого! Но трое детей, родившиеся в последующие семь лет, вынудили их купить не новый дом, а двухъярусную кровать. Прежде Лайза любила пошутить на этот счет, но, когда Джим лишился работы, все шутки прекратились. Было бы жестоко сыпать ему соль на раны.

Зазвенел будильник. Лайза нажала кнопку, прекратив его мелодичное треньканье, потом вздохнула и тронула мужа за плечо.

— Джимми, пора вставать.

Он не просыпался.

— Джимми, ты меня слышишь? Пять часов, — уже громче повторила Лайза.

Наконец ей удалось разбудить мужа.

— Спасибо, дорогая, — безучастно произнес он и отправился в ванную.

Лайза вылезла из постели, подошла к окну, подняла жалюзи. Утро предвещало замечательный день. Лайза наскоро стянула свои светло-каштановые волосы в пук и накинула халат. Она решила выпить кофе вместе с Джимми.

Придя после душа в кухню, Джим удивленно взглянул на сидящую за столом жену. «Даже не заметил, как я встала», — огорченно подумала она.

Лайза украдкой наблюдала за мужем. «Боже, какой он сегодня беззащитный. Наверное, думает, что я опять начну уговаривать его сходить к психологу».

— В такое утро просто грех валяться, — сказала Лайза, стараясь говорить весело и непринужденно. — Вот, решила выпить с тобой кофе, а потом выйду во двор, птичек послушаю.

Джимми был крупным, рослым мужчиной. Его волосы, когда-то огненно-рыжие, с годами приобрели цвет красной меди. От работы на открытом воздухе его лицо всегда было румяным. «Сколько новых морщин появилось», — стараясь улыбаться, подумала Лайза.

— Конечно, Лиззи. Пойди прогуляйся, — ответил на ее слова Джимми.

Он стоя глотал кофе. «Опять он ничего не ест с утра».

— К обеду меня не жди, — сказал ей муж. — Я приглашен на встречу к Колиффу. Этот парень любит устраивать их на своей яхте. Обычно у него собираются шишки. Даже не знаю, зачем меня туда позвали. Может, решили позабавиться и среди фуршета объявить о моем увольнении?

— Скажешь тоже, Джим. С какой стати им тебя увольнять?

Лайза следила за каждым произносимым словом, изгоняя малейший намек на тревогу.

— Я пошутил. Если что, надеюсь, Колифф не вытолкает меня коленкой под зад, а поможет найти другую работу. Что, если я вдруг опять сяду тебе на шею? Твой маникюрный бизнес прокормит нас всех?

Лайза встала и обняла мужа.

— Тебя по-прежнему что-то грызет? Расскажи мне, и тебе станет гораздо легче.

Сильные руки Джимми притянули ее к себе.

— Выбрось ты это из головы. Я люблю тебя, Лиззи. Всегда помни об этом.

— Я и не забывала. И...

— Знаю, что ты скажешь: «И я тоже».

Фраза из времен, когда они были подростками. Тогда они лепили ее сплошь и рядом. Произнеся ее, Джимми слегка улыбнулся. Затем он повернулся и пошел к двери. Лайзе показалось, что на самом пороге муж прошептал: — Прости меня.

Первой мыслью Нелл было приготовить для Адама какой-нибудь особенный завтрак. Эту мысль она тут же отвергла. «Не хватает еще задабривать Адама едой, как будто я вымаливаю у него разрешение строить собственную карьеру». И все-таки от мысли приготовить вкусный завтрак она не отказалась. С грустной улыбкой Нелл вспомнила про кулинарную книгу своей бабушки с материнской стороны. Там на обложке красовалось известное изречение: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Мама, посвятившая себя научной карьере, готовить вообще не умела и шутила, что нашла другой путь к сердцу отца Нелл.

В ванной шумела вода. Адам принимал душ. Его позднее возвращение все же разбудило Нелл, но она предпочла сделать вид, будто спит. Конечно, им давно пора поговорить начистоту, однако два часа ночи не самое удачное время, чтобы обсуждать результаты ее встречи с дедом.

Лучше всего было бы не оттягивать разговор, а начать его прямо за завтраком. Но сегодня им предстояла встреча с Маком, и Нелл не хотелось усугублять ситуацию. Вчера вечером дед позвонил и напомнил, что ее с Адамом ждут сегодня в ресторане «Времена года». Герте — сестре Мака и двоюродной бабушке Нелл — исполнялось семьдесят пять.

— Как тебе не стыдно, Мак? — шутливо отчитала деда Нелл. — Неужели ты подумал, что мы забудем такую дату? Естественно, мы оба придем.

Хорошо бы за праздничным столом вообще не вспоминать о ее предвыборной борьбе. Впрочем, проси не проси, а разговоров об этом не избежать. Даже если дед и будет молчать, кто-нибудь обязательно вставит слово о Бобе Гормане, а дальше пошло-поехало. Нет, уж пусть лучше Адам услышит правду из ее уст, чем от Мака. Тогда попреков не оберешься.

Обычно Адам отправлялся на работу в половине восьмого. Нелл старалась усаживаться за письменный стол не позже восьми и сразу же принималась готовить материалы для очередного номера. Перед этим они завтракали. Завтрак был легким и, как правило, молчаливым, поскольку супруги просматривали утренние газеты.

Нелл открыла холодильник, достав оттуда картонку с яйцами. «Если бы на этот раз Адам попытался меня понять... если бы почувствовал, что мне действительно интересна борьба за прежнее место Мака и вообще вся эта предвыборная суета. Ну почему я вынуждена постоянно разрываться между Адамом и Маком? Почему Адам воспринимает мой уход в политику как угрозу нашим отношениям?»

Нелл накрыла стол, разлила по бокалам только что выжатый апельсиновый сок и засыпала кофе и кофейный агрегат. «А ведь раньше он меня понимал. Он даже говорил, что заранее позаботится о хорошем местечке на галерее для публики. Почему же теперь, спустя три года, он и слышать не желает о моей политической карьере?»

Поздоровавшись с женой, Адам плюхнулся на табурет и сразу же потянулся к номеру «Уолл-стрит джорнел». Деловые новости, похоже, интересовали его больше завтрака.

— Честное слово, Нелл, мне с утра совсем не хочется есть, — сказал Адам, отказываясь от приготовленного ею омлета.

«Зря старалась», — с внутренней усмешкой подумала она.

Нелл уселась напротив мужа. Непроницаемое лицо Адама отнюдь не располагало к откровенному разговору. «Я что, мужняя жена из середины девятнадцатого века? — подумала Нелл, ощущая, как внутри нарастает раздражение. — Или мне требуется его благословение?»

Нелл взяла чашку с кофе. Ее взгляд упал на первую страницу другой утренней газеты. Нелл пробежала глазами заголовки статей.

— Адам, ты это видел? Окружной прокурор собирается копнуть под Роберта Уолтерса и Лена Арсдейла. Оба якобы причастны к мошенничеству.

— Знаю, — коротко бросил Адам, не отрываясь от чтения.

— Но ведь ты работал у них почти три года. Прокурорское расследование может коснуться и тебя.

— Возможно, — с прежним равнодушием ответил Адам и усмехнулся. — Скажи Маку, чтобы не волновался. Честь семьи не пострадает.

— Я же не об этом!

— Не притворяйся, Нелл. Тебя можно читать как книгу. Ты с самого утра ломаешь голову и ищешь способ сообщить мне, что старик уговорил тебя бороться за место в Конгрессе. Когда Мак откроет газету и увидит эту статейку или аналогичную, он сразу позвонит тебе и заявит, что все это может серьезно подпортить твои шансы. Разве я не прав?

— В одном ты прав. Я действительно хочу участвовать в выборах. А все остальное... знаешь, такая взаимосвязь мне как-то не приходила в голову, — спокойно ответила Нелл. — Я достаточно хорошо тебя знаю и уверена в твоей непричастности к любым махинациям. Ты честный человек.

— Видишь ли, Нелл, в строительном бизнесе существуют... разные планки честности. К счастью для тебя, я установил себе самую высокую, и это послужило одной из многих причин моего ухода из «Уолтерс и Арсдейл». Как ты считаешь, такой расклад удовлетворит Великого Мака? Прошу прощения, на живой символ, подобный ему, я пока не тяну.