Эта песня мне знакома - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 40

— Вы были на той вечеринке в доме Кэррингтонов?

— Мы все там были.

— И долго вы там оставались?

— До двенадцати тридцати или без четверти часа. Мне велели быть дома не позже часа.

— Но Сьюзен в тот вечер была Золушкой. Ей было сказано вернуться к полуночи.

— За ужином я заметила, что отец страшно зол на нее. Думаю, у него просто было дурное настроение.

— Почему?

— Не знаю.

— Сьюзен такое отношение отца расстроило?

— Да. Она вообще весь вечер была сама не своя. Хотя, конечно, чтобы заметить это, следовало хорошо ее знать.

— Посол — человек очень вспыльчивый, да, миссис Норт?

— В детстве мы называли его крикломатом. Он вечно кричал на Сьюзен и ее братьев. Неприятный тип.

— Вы никогда не задавались вопросом, как бы он поступил, если бы увидел, что Сьюзен тайком уходит из дома?

— Наверное, он бы ее убил. Нет, — спохватилась Сара Норт, — я, конечно, не в буквальном смысле.

— Ну разумеется, — кивнул Греко и поднялся, собираясь уходить. — Вы были очень добры. Можно позвонить вам, если у меня возникнут еще какие-нибудь вопросы?

— Конечно. Думаю, нам всем не будет покоя, пока мы не узнаем правду о смерти Сьюзен и ее отца.

— Ее отца?! Вы хотите сказать, отца миссис Кэррингтон?

— Ну да. — На лице Сары Норт отразилось смятение. — Мистер Греко, Кей Кэррингтон приходила ко мне. И задавала примерно те же вопросы, какие задавали вы. Я обещала ей никому не говорить, что она была здесь.

— Даю вам слово, что об этом никто не узнает, миссис Норт.

По пути обратно к машине Николас Греко поймал себя на том, что ему очень не по себе. Ему не давали покоя два вопроса, которые он всегда задавал себе в процессе расследования дела: «А если?» и «А вдруг?».

А если Питер Кэррингтон абсолютно не причастен ни к одной из этих трех смертей?

А вдруг это кто-то другой, кто-то близкий к семье Кэррингтонов, настоящий убийца? Что предпримет этот кто-то, если узнает, что молодая жена Питера Кэррингтона задает вопросы, благодаря которым правда может всплыть наружу?

«Может, Кей Кэррингтон и откажется со мной разговаривать, но я с ней увижусь, — решил Греко, усаживаясь в машину. — Ее необходимо предупредить».

51

Сообщение о том, что я жду ребенка, обрадовало и огорчило Питера одновременно.

— Это чудесно, Кей, но тебе теперь нужно больше отдыхать. Постоянное напряжение, в котором ты находишься, может повредить и тебе, и малышу. О господи, ну почему все так вышло? Почему я не могу быть дома вместе с тобой и заботиться о тебе?

Кроме того, он решил, что избранная им линия защиты поможет объяснить нашему ребенку про его отца.

— Кей, когда наш малыш станет постарше, я хочу, чтобы он или она понял, что все преступления, в которых я, возможно, виновен, были совершены, когда я абсолютно себя не контролировал.

Он принялся наседать на адвокатов с требованием подать ходатайство, чтобы его обследовали в центре изучения нарушений сна. Он хотел получить документальное подтверждение тому, что он в самом деле склонен к приступам лунатизма и что в таком состоянии он не отдает себе отчета в своих действиях.

Этот вопрос стал яблоком раздора между ним и его защитниками.

— Объявить на открытом судебном заседании, что вы при защите намерены ссылаться на свой лунатизм, — все равно что требовать оправдания на основании невменяемости, — попытался урезонить Питера Коннер Бэнкс. — С таким же успехом вы можете пойти кричать на каждом углу, что вы виновны. «Да, я это сделал, но я могу все объяснить».

— Подавайте ходатайство, — требовал Питер.

Это означало необходимость в очередной раз предстать перед судьей Смитом. Когда моего мужа снова ввели в зал суда, скованного по рукам и ногам, я положила ладонь на живот, пытаясь найти утешение в крошечном существе, растущем внутри меня.

Прения открыл Коннер Бэнкс.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — я понимаю, что дело, которое мы рассматриваем, выходит за рамки обыденности, и не отрицаю того, что мистер Кэррингтон покинул пределы своего поместья, что формально является нарушением условий, на которых он был выпущен под залог.

Винсент Слейтер сидел рядом со мной; я знала, что он был против подачи ходатайства.

— Однако же, ваша честь, — продолжал Бэнкс, — даже в полицейском отчете недвусмысленно отражено, что при задержании Питер Кэррингтон пребывал в ошеломленном состоянии. Последующие проверки не выявили в его организме никаких следов алкоголя или наркотических веществ. Для избранной нами линии защиты необходимо, чтобы мистера Кэррингтона надлежащим образом обследовали в клинике по изучению нарушений сна при больнице Пэскак-Вэлли. Для этого ему потребуется провести в клинике одну ночь; за это время будет проведен мониторинг структуры сна.

— «Для избранной нами линии защиты», — прошептал Винсент мне на ухо. — Завтра же эти слова будут во всех газетах.

— Мы настоятельно просим вашу честь разрешить провести это обследование и выражаем готовность внести залог в сумме двадцати пяти миллионов долларов в случае, если такое разрешение будет получено. Мы сознаем, что в обязанности шерифа не входит конвоирование заключенных в подобных случаях, поэтому готовы возместить государству затраты на оплату рабочего времени полицейских, которые будут охранять его. Кроме того, мы готовы заключить договор с частной охранной фирмой, в штате которой работают вышедшие в отставку полицейские. Они задержат мистера Кэррингтона в случае попытки к бегству, которой, заверяю вас, не произойдет. Ваша честь, каждые пять человек из тысячи страдают лунатизмом. Обычные люди не осознают потенциальную опасность, которую такой человек представляет для самого себя и для окружающих. Думаю, не многим в этом зале известно о том, что лунатиков не допускают к службе в Вооруженных силах США. Это делается из опасения, что они могут причинить вред как себе, так и окружающим, поскольку имеют доступ к оружию и транспортным средствам и в состоянии лунатизма не отдают себе отчет в своих действиях.

На последних словах Коннер Бэнкс возвысил голос и произнес их особенно твердо. Когда он после непродолжительной паузы заговорил вновь, голос его звучал тише.

— Позвольте Питеру Кэррингтону раз и навсегда установить, что это электрическая активность его мозга сделала его жертвой лунатизма. Дайте ему этот шанс.

Лицо судьи Смита было непроницаемо. Я не знала, чего ожидать. Но чувства Питера были мне ясны: он был доволен. Он заявил о своей позиции вслух. Сделал первый шаг к тому, чтобы защищать себя в прессе.

Бэнкс и Маркинсон явно волновались. В перерыве, который объявили после того, как ходатайство было подано, они подошли поговорить со мной.

— Судья не удовлетворит наше прошение, а мы уже раскрыли свои карты. В этом зале нет ни одного человека, который не считал бы, что это просто защита ссылкой на невменяемость на новый лад.

Вернулся судья. Начал он с признания в том, что за два десятка лет на посту судьи по уголовным делам ему ни разу еще не приходилось иметь дело с ходатайством, отягощенным подобными обстоятельствами. Хотя обвинение опасалось возможности побега, прокурор не стала оспаривать полицейский рапорт, в котором было отмечено, что мистер Кэррингтон в момент задержания перед домом Олторпов находился в полубессознательном состоянии. Судья сказал, что при условии постоянного нахождения при обвиняемом члена адвокатской команды и частных охранников, готовых задержать Питера при малейшей попытке к бегству, ему разрешается двадцатичетырехчасовое пребывание в центре по изучению нарушений сна.

Питер расценил решение судьи как свою победу. Адвокаты так не считали. Я понимала, что даже если эксперты подтвердят наличие у Питера склонности к лунатизму, это не изменит вердикт присяжных. Так что в этом смысле говорить о победе нельзя.

Мне хотелось переговорить с Бэнксом и Маркинсоном, и после того, как заседание было окончено, я попросила их подъехать ко мне домой. И снова мне позволили навестить Питера в камере для подсудимых, пока его не увезли.