Эта песня мне знакома - Кларк Мэри Хиггинс. Страница 52

— А что будет, если вдруг всплывет сорочка Питера с пятнами крови Сьюзен? — спросил Слейтер.

— Вы что, сговорились? Кей Кэррингтон недавно задала мне точно такой же вопрос. — Повисло долгое молчание, потом Коннер Бэнкс тихо произнес: — Как я уже сказал Кей, если где-нибудь обнаружится эта сорочка с пятнами крови Сьюзен, Питеру лучше чистосердечно во всем признаться в обмен на смягчение приговора.

— Ясно.

Было девять вечера; Слейтер решил, что еще не слишком поздно, чтобы звонить Кей. Когда она сняла трубку, то сказала, что только что отвезла домой бабушку.

— Кей, голову даю на отсечение, сорочку украл Гэри Барр, — сказал он. — Мы должны вернуть ее. В кухне хранится комплект запасных ключей от всех помещений. Ключи от сторожки тоже там есть. Я заеду за ними в семь тридцать, до того, как появится Джейн. Потом я позвоню вам в девять, сделаю вид, что говорю из Нью-Йорка, и попрошу вас прислать Гэри за какими-нибудь якобы нужными Питеру документами, а сам устрою, чтобы мои люди на какое-то время задержали его. Вам нужно будет лишь позаботиться, чтобы Джейн не явилась домой слишком рано.

— Винс, я даже не знаю, что и сказать.

— Зато я знаю. Я не намерен оставлять сорочку в руках Гэри Барра. Будем надеяться, что он держит ее где-то в сторожке или у себя в машине. Да, вот еще что: я скажу ему, что, возможно, ему придется привезти из Нью-Йорка в поместье одного из наших управляющих для встречи с вами, чтобы он ехал на одной из машин Питера.

— Я, конечно, не знаю, что сказать, но во всем вам помогу, — произнесла Кей. — Кстати, Винс, я тоже должна кое-что вам рассказать. Я встречаюсь с Николасом Греко, частным сыщиком. Он будет здесь завтра утром в одиннадцать.

И тут Винсент Слейтер произнес такое, чего сам от себя никогда не ожидал.

— Какая же вы дура, Кей! — объявил он жене своего хозяина. — А я-то думал, вы любите своего мужа!

Посол в отставке Чарльз Олторп сидел в кабинете покойной жены с чашкой кофе в руке; рядом на подносе стыл нетронутый завтрак. Смерть Глэдис уже успела физически отразиться на облике дома. Исчезли больничная кровать, кислородная палатка, стойки для капельниц и бесчисленные медицинские принадлежности. Бренда, их помощница по хозяйству, заливаясь слезами, ночью проветрила и пропылесосила комнату Глэдис.

Когда она подавала ему завтрак, вид у нее был неприветливый, и он от души понадеялся, что она в самое ближайшее время начнет подыскивать себе другую работу.

Утром звонили сыновья; оба были опечалены, что их мать умерла, но радовались, что она больше не страдает.

— Если на небесах есть музеи, мама со Сьюзен сейчас, наверное, обсуждают достоинства какой-нибудь картины, — сказал младший, Блейк.

Олторп знал, что сыновья не питают к нему теплых чувств. Окончив колледж, оба уехали работать в другой конец страны и навещали родителей не чаще двух раз в год. В прошлый раз они приезжали всего несколько месяцев назад. Тогда причиной были похороны их сестры; на этот раз хоронить предстояло мать.

Тело Глэдис лежало в морге. Устраивать прощание они не планировали, а похороны отложили до пятницы, чтобы успел приехать старший сын: его дочери только что сделали экстренную операцию по поводу аппендицита, и родители не хотели оставлять ее одну.

С самого утра начали звонить соседи с соболезнованиями; он поручил отвечать на звонки Бренде. Однако без четверти девять она появилась в кабинете и нерешительно сообщила, что звонит мистер Греко и настойчиво просит его подойти к телефону.

Сначала Олторп хотел отказаться с ним разговаривать, потом подумал, что Глэдис могла до сих пор остаться ему должна. Такое было возможно. По словам сиделки, детектив совсем недавно заходил к ней. Он взял трубку.

— Чарльз Олторп.

Он знал, что его голос звучит угрожающе, и гордился этим.

— Господин посол, — начал Николас Греко, — прежде всего позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования в связи с утратой жены. Миссис Олторп была великодушной и отважной женщиной и привела в действие механизм, который, надеюсь, в самое ближайшее время заставит убийцу предстать перед правосудием.

— Что вы мелете? Кэррингтон уже в тюрьме.

— Именно об этом я и говорю, господин посол. Питер Кэррингтон находится в тюрьме. Но разве его место там? Или, выражаясь иными словами, разве в той же камере не должен сидеть еще один человек? Я понимаю, что вам сейчас не до посетителей, но не позволите ли вы мне заехать к вам сегодня на несколько минут? В одиннадцать часов у меня назначена встреча с миссис Кей Кэррингтон. Можно, я приеду к вам в половине первого?

— Приезжайте к полудню. В вашем распоряжении будет пятнадцать минут.

Олторп решительно повесил трубку, отставил в сторону недопитый кофе, поднялся и подошел к столу, на котором стояли фотографии его жены и дочери.

— Я так виноват перед тобой, Глэдис, — произнес он вслух. — И перед Сьюзен.

Когда в половине восьмого утра Винсент заехал за ключом от сторожки, я была на кухне. Потом, как и было условлено, он позвонил в девять. Гэри Барр пылесосил наверху, и я, как мы договорились накануне, передала ему следующее:

— Мистер Слейтер просит вас съездить в город, забрать из офиса Питера кое-какие документы. Возможно, на обратном пути вам придется захватить одного из управляющих компании, так что поезжайте на «мерседесе». Мистер Слейтер объяснит вам, где его оставить.

Если Барр и заподозрил неладное, то виду не подал. Он взял трубку параллельного телефона и договорился с Винсентом о парковке. Через несколько минут из окна второго этажа я наблюдала, как Барр на «мерседесе» проехал мимо сторожки и вырулил на улицу.

Должно быть, Винсент дожидался, когда он уедет, где-то поблизости, потому что его «кадиллак» практически сразу же показался на дорожке и свернул налево. Я решила, что он собирается оставить машину позади сторожки в таком месте, где ее не видно из особняка. Теперь от меня требовалось не давать Джейн под каким-нибудь предлогом отлучиться домой до наступления ее обычного послеобеденного перерыва.

Это было несложно. Я сказала ей, что у меня разболелась голова, и попросила не звать меня к телефону, а спрашивать, что мне передать, если только не позвонит мистер Греко.

— Мистер Греко? — переспросила она.

Я уловила в ее голосе тревожные нотки и вспомнила, что, по слухам, когда миссис Олторп только наняла Греко, он приходил поговорить с Гэри Барром.

— Да, — ответила я. — У нас с ним назначена встреча на одиннадцать часов.

Вид у бедняжки сделался испуганный и смущенный одновременно, и я подумала, что, если Винс был прав и сорочку из дома Элейн в самом деле выкрал Гэри, Джейн не имела к этой краже никакого отношения. Но потом я вспомнила, что она поклялась, будто в ночь исчезновения Сьюзен Гэри спокойно спал в своей постели. Выходит, она лгала? Теперь я была почти убеждена в этом.

Следующие полтора часа я места себе не находила от беспокойства, поэтому ушла на третий этаж. Я не успела побывать еще даже в половине комнат, потому что приходилось развязывать и снимать чехлы с мебели, которой они были забиты, и на это уходила уйма времени. Я искала детскую мебель и в конце концов обнаружила старинную деревянную колыбель. Она оказалась совершенно неподъемной, поэтому я присела на корточки и покачала ее, чтобы убедиться, что она крепкая. Дерево украшала искусная резьба, и я осмотрела колыбель в поисках клейма. Оно нашлось; колыбель была сделана неким Эли Фаллоу в 1821 году.

Эту колыбель наверняка заказала Аделаида Стюарт, высокородная дама, вышедшая замуж за одного из Кэррингтонов в 1820 году. Я решила, что обязательно поищу какие-нибудь сведения о нем и выясню, не был ли он известным мастером. Неожиданно для себя самой мне понравилось открывать эти сокровища; по крайней мере, это отвлекало меня от постоянного беспокойства за Питера.

Однако непыльным это занятие назвать было сложно. В половине одиннадцатого я спустилась в гостиную, вымыла руки и лицо и переоделась в чистый свитер и брюки. Я едва-едва управилась до одиннадцати, когда в дверь позвонили и Николас Греко вошел в дом.