Арабы у границ Византии и Ирана в IV-VI веках - Пигулевская Н. В.. Страница 57

Приведенный нами подробный материал источников позволяет дать анализ социального и экономического быта арабских племен. Глубокие родовые связи не были еще нарушены, братья и сыновья держатся вместе, вступают в бой и решают свои дела совместно. Грабеж и добыча в известной мере вызывались положением арабского войска, которое на положении федератов получало анноны, а когда император их прекратил, "срезал анноны" ( ), им оказалось трудно жить, они стали грабить, причем в перечислении их добычи имеется .продовольствие и скот, то, что им было действительно необходимо для жизни. Анализу этих характерных для состояния общества арабов особенностей посвящена особая глава об их экономическом и социальном строе.

Последняя, уцелевшая в 3-й части "Истории" Иоанна Ефесского глава сообщает о том, как "разгневался" Тиверий на сыновей Мундара. Последующая часть истории восстанавливается на основании сокращенного у Михаила Сирийца и в хронике 1234 г. текста данной и следующих глав этой части. Магну, сыгравшему предательскую роль в жизни Мундара, было поручено заставить покориться Наамана. Он пригласил его, обещая поставить царем вместо его отца, но Нааман послал вместо себя подставное лицо. Была также сделана попытка поставить царем брата Мундара; даже имя его не названо, он умер через 20 дней после того, как был торжественно провозглашен царем.148 Магн и сам скоро после этого умер. Нааман лично отправился переговорить с Маврикием, который был еще "цезарем", и, следовательно, при жизни Тиверия. Маврикий обещал Нааману, что его отец будет отпущен, если арабы примут участие в войне с персами. Тогда же Нааману было предложено признать халкедонское вероисповедание, на что он не согласился, указав, что все арабы - яковиты. На обратной дороге он был схвачен и сослан со своим отцом.149 Это были последние дни Тиверия и первые после его смерти и воцарения одного Маврикия. Достоверно, что Мундар был сослан на остров Сицилию с женой и некоторыми своими детьми. Что касается Наамана, то, подтверждая его нападения на области Финикии и обеих Палестин, Евагрий говорит, что он был за это наказан, взят под стражу, но не находился в заключении, а "на свободе" (?? ????????).150 Так, закончили свою жизнь последние видные представители рода гасанидов.

Как известно, конца единственной уцелевшей рукописи 3-й части "Истории" Иоанна Ефесского не сохранилось. Имеется полное оглавление этой части, где глава 41-я сообщала "О возвышении и затем падении главенства ромейских арабов", и 42-я - "О тех из шейхов () арабских, которые отправились и предали себя персам".151 Соответственно в Хронике Михаила сирийца имеются сведения, которые отвечают содержанию этих заголовков, а именно, что государство арабов измельчало и было разделено между 15-ю "главами", т. е. шейхами, а также что "христианское государство арабов" прекратило свое существование. Сороковые главы 3-й книги и рассказы 6-й книги III части "Истории" Иоанна в известной мере повторяли друг друга, что было связано с тяжелыми условиями, в которых он писал, часто не имея перед собою предшествующих частей своего труда. У Михаила Сирийца в сокращенном виде уцелели эти сведения.152 Судя по расположению материала в оглавлении книги VI, присоединение арабских шейхов к персам и распадение гасанидского государства Иоанн относил ко времени до 3-го года индиктиона, события которого он описывает в 44-й главе "О другой войне третьего (?????) года и победе, которую даровал бог ромеям". Третий год индиктиона соответствует 585 г. н. э.153

Отдельные представители рода гасанидов еще всплывают в различных эпизодах истории персо-византийских войн, но государства арабов, дружественного Византии, находившегося в известной зависимости от нее, не стало, и империя жестоко за это поплатилась. Возможность опереться на единоплеменников завоевателей в период арабских завоеваний могло бы в значительной мере смягчить жестокость столкновений и помочь в наиболее острые моменты. Самое обращение в ислам, принявшее массовый характер вследствие принудительных мер завоевателей, могло иметь иной вид при наличии "христианского государства арабов", дружественного Византии.

ОБОРОНА ВИЗАНТИЙСКИХ ГРАНИЦ И АРАБЫ

Военная история государств теснейшим образом связана с изменением их границ в ходе побед и отступлений. Меняют свою принадлежность города, переходя из рук в руки, возникают новые рубежи. Восточная граница Византии, ее limes, имеет специальную историографию, в которой лучшие страницы вписаны рядом выдающихся французских ученых, создавших целую школу, преемственно передававшую из рук в руки свои достижения и ставившую новые задачи.1

Археологи, эпиграфисты, историки, географы проводили разыскания, применяя новейшие методы, в том числе воздушную разведку. Общий вид границ Византии до арабского завоевания VII в. был нанесен на карты; историческая география оказала неоценимую услугу науке.

Византия унаследовала от Рима как систему пограничных укреплений, так и методы их обороны, которые она в значительной степени усовершенствовала. Одной из первых забот империи тотчас после захвата Сирии, а затем Месопотамии было устройство дорог, при этом дорог защищенных. До побед императора Траяна была протянута мощная трасса от Пальмиры на Суру. Траян по южным склонам горного массива Синджара соединил Междуречье с Тигром. Длинная столбовая дорога с севера на юг потянулась после завоеваний в 107 г. от "границы Сирии к Красному морю".

Однако в течение всего II в. сохранялось положение, при котором, в сущности, limes не существовал в том смысле, как впоследствии. Граница с парфянами шла по Евфрату, который представлял достаточно труднопреодолимое препятствие. Пальмира, как торговая держава, оберегала свои пути, она располагала собственной подвижной кавалерией, которая была способна предотвратить грабеж и контрабанду, а ее сторожевые отряды поддерживали порядок лишь у источников и колодцев, на местах отдыха караванов.

Кризис III в. изменил положение. Победоносные походы первых сасанидов ослабили общее положение империи на Ближнем Востоке. Возможно, что не последнюю роль сыграло в этом случае то, что Рим уничтожил мелкие буферные объединения, облегчавшие борьбу с кочевниками пустыни. Захвачена была Пeтра. В 273 г. пала Пальмира. Персидский залив оказался в руках персов. Сложилось новое положение, при котором речи уже не было о защите дорог для караванов. Все основные нити торговли, тянувшиеся из Индии и с Дальнего Востока, находились в руках персов, удерживавших часть Месопотамии. Империя по Евфрату располагала территорией лишь до Киркесия и имела все основания опасаться нападений со стороны воинственного Ирана. Поэтому были укреплены дороги, связывавшие Пальмиру с Дамаском, Бострой, Сурой.

В Междуречье после разрушения Осроены граница империи опиралась на Эдессу и Харран, защищая эти области северной Месопотамии. Неудачи похода Юлиана Отступника привели к тому, что граница легла от Дары к Хабору и потребовала усиленной защиты, о чем пришлось заботиться и в дни Юстиниана.

Экономический и социальный кризис III в. наложил на все свой отпечаток, обмен на Ближнем Востоке оказался под ударом.2 Караванная торговля пошла по другим дорогам, несколько возросло значение морского транспорта благодаря использованию при плавании муссонов на Красном море. Появились другие центры торговли. Несомненно, однако, что зависимость от персов давала себя знать: недаром делались такие решительные шаги, чтобы их обойти и получать товары из первых рук.

С первых шагов тактика Рима заключалась в том, чтобы защиту от кочевых бедуинов осуществляли арабские же полуоседлые племена. Тяжеловооруженные легионеры, римская пехота мало годились для того, чтобы сражаться с верховыми, вооруженными луками. Отдельные арабские племена, возглавляемые шейхами, представителями родовой знати, осевшие близ и вдоль границ империи, с неизмеримо большей легкостью и успехом выполняли задачу защиты от бедуинов-кочевников, какими они были совсем недавно сами.

Существенно значение вопроса о положении арабов у границ. и за их пределами, о роли, которую отводила Византия арабам в защите этих границ. Предметом спора являлось прежде всего положение о существовании двух границ внешней и внутренней. Поводом для разногласий были как данные письменных источников, так и археологические материалы. Хронограф Малалы называет в своем повествовании ?? ????????? ??????? и ?? ???????? ???????.3 Но эти тексты подверглись "исправлению" в изложении Феофана,4 вследствие чего нельзя выяснить, что именно он имел в виду, о какой же границе в его представлении идет речь.. В связи с работами предшествующих исследователей анализ термина limes был определен как имеющий несколько значений: слово limes обозначало как военную укрепленную границу государства, так и его пограничные области. Встречается оно также и в значении провинции или территории.5 Несмотря на такое разнообразие в употреблении термина, представление о границе государства было совершенно определенным: это политические его пределы, линию которых укрепляли как военную границу. Теория двух границ, внешней и внутренней, едва ли может быть оправдана. Это особенно ясно из того, как обстраивалась эта граница целой цепью укреплений, мелких фрурий, создававших твердую опору и возможность бдительного наблюдения за соседствующими государствами. Эта линия укреплений была изучена и в Междуречье, и в Сирии, особенно много внимания было уделено Халкису. Помимо государственной линии крепостей и мелких укрепленных пунктов, отдельные сторожевые аванпосты или башни выносились вперед за эту линию. То, что можно назвать "внешней" границей, составляли военные посты; их целью было наблюдение, (Предупреждение об опасности, сообщение о наступлении врага. Такое понимание более всего отвечает сообщениям источников и археологическим изысканиям. Граница, limes, с ее укреплениями имела еще одну функцию: защиту дорог, коммуникаций, которые являлись торговыми и стратегическими артериями.6