Горький пепел победы - Иващенко Валерий В.. Страница 3
- Хорошо, барон. Обещать ничего не стану, но я попробую, - и весьма невежливо захлопнул дверь перед самым носом их сиятельства.
Поскольку обретался он лишь в той одежде, что дана каждому из нас от рождения, Валлентайн не счёл возможным пройтись в ней по городу даже душной летней ночью. Да и горячие объятия Мазуни, стоит признать, не оставили его равнодушным. Чего уж тут греха таить, красотка с тугой попкой смело может рассчитывать у мужчин на что-то большее обычной вежливости.
- Спасибо, боги, - расслышал он вдруг жаркий шёпот бесстыже разметавшейся на горячей и смятой постели девицы.
Уже надевая брюки, Валлентайн поинтересовался:
- А за что благодаришь?
Мазуня кое-как перевернулась набок, подпёрла рукой голову. Вздохнула, взлохматила лениво ладонью рыжие даже сейчас волосы.
- Да говорила мне как-то старая гильдейская шлюха, из беженцев, что через город проходили. Мол, не стоит под магика ложиться ни за что в жизни. Я-то не поверила тогда, а сейчас вот отчего-то вспомнила.
Волшебник недоверчиво повёл бровью, пока его руки застёгивали пряжку пояса да прилаживали на место шпагу.
- Не сказал бы я, чтоб тебе больно было или страшно. Орала так, что приходилось ладонью губы закрывать, и вроде вполне довольна была.
Глаза Мазуни блеснули в полутьме.
- То-то и оно. Говорила та потаскуха вроде того, что с магиком запросто можно саму себя от счастья забыть. Всё соображение уходит в одно место между ног…
Вообще, каждая умная женщина говорит нечто подобное при нежном расставании с любовником - если не собирается с ним расстаться насовсем. Хоть Валлентайн и знал о том прекрасно, а всё же легонько улыбнулся. Ну какой дурак придумал, что если у магика дар к чёрному, то его хлебом не корми, дай кого-нибудь угробить? И что высшее наслаждение для такого - всякие душегубства? Ерунда всё это, между нами говоря. Дать капельку нежности женщине, слышать как по ней прокатываются незримые сладкие волны и обдают тебя брызгами счастья - разве это не прекрасно? Пусть всего лишь и мимолётная встреча с провинциальной гулёной…
- Ой-ой, можно подумать, тебе нежное обращение в диковину.
Мазуня пожала плечом, наматывая на палец рыжий локон.
- Всяко бывало. Хотя, не в обиду вашей милости будь сказано, большая часть мужчин просто грубые животные. И каждый третий отчего-то тумаков отвешивает, словно мне от того радость. Иди сюда…
Волшебник в общем-то уже собирался выходить - негоже заставлять ждать хоть и провинциального, но всё же барона - однако подошёл. А девица приподнялась на постели, села, и стала поправлять лорду и волшебнику край воротника, завернувшийся под плащ.
- Надо же, - восхитился он, а затем посерьёзнел. - Когда вернусь, не знаю. Но чтоб тебя здесь уже не было. Слова те твои глупые у кузни прощаю, но на глаза мне лучше не попадайся.
В лёгкой ответной, чуть с горечью улыбке Мазуни легко было прочесть, что всё это она прекрасно знает и сама. Ведь с вечера почти сразу она разобралась, что же их милости нравится и что они любят делать в постели - и предоставить оное к обоюдному удовольствию.
Потому, едва за волшебником в чёрном закрылась дверь, как рыжая девица небрежно накинула на бёдра простыню, обняла с лёгким нежным вздохом подушку и постепенно провалилась в сладкое забытьё. Всё равно не обидишь, лорд… да и сам о том знаешь.
А Валлентайн уже легко сбежал по лестнице в общую залу постоялого двора, где хозяин стоял перед своим бароном чуть ли не навытяжку, а тот устроился на лавке и в ожидании коротал время за стаканчиком лёгкого вина.
- Я готов, барон. Чуть задержался, отобрал из припасов, что может пригодиться, - некромансер небрежно похлопал себя по карману, куда и в самом деле сунул кое-что из хранящихся в заплечной сумке зелий и припасов.
Барон Эрбис подхватился, уронил на стол недопитый стакан.
- Пойдёмте же, лорд Валлентайн - право, не стоит боле мешкать…
Волшебник чуть прищурившись смотрел в стрельчатое окно, из-за частого переплёта которого на него недоверчиво пялилась уже заходящая Луна. Со стороны могло бы показаться, что скинувший плащ и бархатный камзол чернокнижник, который омыл руки перегнанным вином и осмотрел зардевшуюся от смущения роженицу, просто задумался. Однако губы Валлентайна шевелились - он считал. Ага! Волк в созвездии Змеелова, а Стожары тогда были в расцвете - надо же, как оно так совпало дивно!
Только невежи, к коим относится подавляющее число людей и не только, думают будто надо брать отсчёт от рождения ребёнка на свет. На самом-то деле куда важнее оказывалось время зачатия. Впрочем, для чернокнижников это вовсе не тайна, и умение определять под какими звёздами зародилась чья будущая судьба, составляет непременную часть их мастерства и отправную точку для дальнейших вычислений, зачастую весьма с неприглядной целью…
- Вы смелая женщина, баронесса, - голос его оказался на удивление мягок - несмотря на то, что та крайне недоброжелательно отнеслась к идее супруга.
И всё же она не осмелилась перечить полноправному барону. И хоть залившая лицо и шею алая краска смущения виднелась даже из-под салфетки, которой по её приказу накрыла лицо госпожи служанка, осмотр самых деликатных частей тела та вынесла стойко, как и подобает знатной даме.
- И не только потому что решились на подобное в тридцать восемь.
Присутствующий при этом барон Эрбис хоть и отводил осторожно глаза от раздувшегося в предродовом ожидании живота супруги, но всё же единственная ладонь его то стискивала рукоять кинжала, то словно опомнившись, мягко поглаживала её.
- Да, лорд, всё верно - я тогда отбывал на решающую битву под стенами столицы королевства, - голос его прозвучал глухо.
Ещё бы не слыхать о той битве, унёсшей едва ли не половину цвета рыцарства! Да и отборные отряды троллей, неизвестно какими посулами привлечённые на свою сторону королём людей, эльфы и гоблины проредили более чем изрядно. Не чаял вернуться оттуда барон. Хоть и остановили тогда вторгшихся и даже повернули обратно, но что-то надломилось в обеих армиях. С тех пор война пошла на убыль, а зимою и мир обе стороны заключили.
Не потому что так уж очень хотели. А потому что ещё немного, и воевать уже просто некому было бы.
- Руку там потеряли? - Валлентайн положил ладонь на живот баронессы и вновь прислушался, как будущий человечек в нетерпении бьёт пяточкой.
Барон угрюмо кивнул. А чернокнижник вздохнул, сделал повитухе знак - накрой госпожу простыней - и вновь отошёл к окну.
- Я всё понимаю, но та пора была крайне неудачным временем для вашего рода. На будущее, надо составлять гороскоп да сверяться с ним, - чернокнижник вроде бы беззаботно балагурил, а сам никак не хотел смотреть в глаза барона, жадно ловящие его взгляд.
Наконец, он всё же решился. Мягко подхватил повелителя замка под локоть и увлёк через приоткрытую дверь на галерею.
- Единственный способ - разменять жизнь на жизнь, - невесело заключил он приглушённым голосом, едва убедился, что их никто не подслушивает. - Возраст и состояние здоровья баронессы оставляют мало шансов - а тут ещё и крайне неудачное расположение звёзд и планет.
Барон Эрбис слушал молча. И лишь заходившие на скулах желваки говорили, что вовсе не бесстрастно.
- Тут и опытный целитель был бы бессилен. Я могу провести обряд и заключить некую сделку… с той стороной. Но! Он будет полностью чёрным и совершенно незаконным. Мне нужна чья-то жизнь - и официальное разрешение от барона и сюзерена этого манора.
Дворянин не колебался ни мига.
- У меня в подвалах замка ждут решения несколько осуждённых, подпадающих под соответствующие уложения и параграфы. Но скажите, лорд, скажите правду - будут ли последствия для моего сына?
Невесёлый смешок был ему ответом. Разумеется, если есть действия, будут и последствия. И чем сильнее эти действия, тем сильнее и разлетающиеся по всей реальности волны возмущений.
- Помните фехтовальный приём с двойным переводом? - Валлентайн изобразил кистью в воздухе соответствующее движение. - Нечто подобное я и собираюсь провернуть, поместив мать и сына в точку равновесия сил. Отдачу приму на себя, а где-нибудь в глухом месте сброшу втихомолку. Лет за сотню постепенно развеется.