Молодые волки старого королевства - Иващенко Валерий В.. Страница 42

– Но учение друидов отвергает сословные деления. Мало того, оно отрицает сами понятия добра и зла — потому-то во всех больших и малых странах оно запрещено, — мрачно добавил он, и голос его дрогнул. — Но если они выучат того парня, это и в самом деле будет незабываемым уроком оркам и кочевникам!

– А пока что, господа — следует разобраться с делами небесными, — король несколько поумерил его пыл. — Тут есть вроде бы сведения, что положение светил не очень-то?

Сам волшебник не считал, что можно тут как-то разобраться. Да, астрологи безусловно правы — пресловутые дела небесные откровенно влияют на события и судьбы. Иной раз удавалось внять грозным знамениям и предостережениям светил. Однако повлиять наоборот, в противоположную сторону? Нет, поделать с этим решительно ничего нельзя!

– Впрочем, это не совсем моя специальность, и если уж с кем проконсультир… — невесело закончил Архимаг и запнулся на полуслове. Всё его существо обдало жаром, когда он сообра… ох, сообразил, что: — Послушайте! А ведь лучший астролог королевства, блистательный ван Дельвиг, которого отправили в ссылку за дуэль с герцогом Сеймуром, живёт в пограничном Майсинге — и как раз через него ведёт путь того парня, Лена-недоучки!

Все трое мужчин вскочили с такой стремительностью, словно обитые кокетливым розовым бархатом стулья разом цапнули своих хозяев за соответствующее место. Да уж, если это всё случайное совпадение — бабушке то своей рассказывайте!

А когда чуть смущённый Архимаг поведал об отправившейся с молодым ведуном компании, к которой на следующий же день примкнула долженствующая вот-вот проснуться ведьма, барон не выдержал. Дрожащей рукой он вытер побледневшее чело и обвёл полутёмную комнату борделя безумным взглядом, в котором явственно выделялись красноватые прожилки в потускневших от усталости глазах.

– Четверо? Сложившийся крест? Да тут дела похлеще даже просто астрологии, клянусь девичьей честью своей маменьки! — прошептал он бледными губами и без сил упал на стул.

Его величество тоже разволновался и потребовал объяснений. Кое-что сумел прояснить Архимаг, всё-таки хоть крохи сведений о всяких не относившихся к чистой магии науках в его седой голове имелись. Волшебник понизил голос до бархатистой интимности, склонился над столом, и собеседники придвинулись поближе, мигом почуяв, что есть возможность скоротать на редкость спокойный вечер за интересными и захватывающими историями…

А этот зимний вечер и ночь в самом деле удались на славу. Мирно серебрился под задумчивой луной снег, присыпавший собою Старнбад словно пудрой, подвыпивших гуляк или пробирающихся в тенях лихоимцев имелось чуть меньше обычного. Морозец хоть и пощипывал щёки, однако не кусался подобно бешеному псу — в горних высях задремал повелитель ветров, позабыв нынче спустить с привязи своих неистовых посланцев.

Ах да — ещё, именно в эту ночь наконец-то стал лёд на строптивой и непокорной Раве.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОГРАНИЧЬЕ

В стылом небе месяц ясный словно молодец прекрасный. Одинёшенька-сама прошлогодняя зима в чистом поле ночевала. Эй, застуда, не видала ль ты зазнобушки моей, что ушла до вешних дней?

Да, да, да. Примерно так оно всё и было на самом деле. Круглая как серебряная монетка луна, неестественно большая в бездонном, кое-где испачканном звёздами небе. Замёрзшая до такой степени, что так и хотелось ей посочувствовать, она тем не менее держала фасон. Форсила, глядела ярко и выстуженно, однако светила так, что на заснеженной улице впору хоть бы и письмо читать…

Лен опустил взгляд чуть ниже — туда, где под призрачным до неестественности лунным сиянием серебрился двойной косой крест. Ещё ниже пузырём вздувался купол храма, сделанный строго по ихнему писанию — словно куриное яйцо чуть более острой стороною вверх. А уж дальше, собственно, и располагался сам дом божий… будто и в самом деле тому Белому Богу нужна какая-то отгроханная полоумными почитателями хибара.

Из высоких раскрытых дверей лилось золотисто-оранжевое сияние множества свечей. А ещё песнопения — длинные, тягучие и заунывные до такой степени, что прмо так и хотелось заглушить это непотребство если не волчьим воем, то крепким словцом точно. Ведун явственно видел, как протяжные звуки псалмов вылетали на беспощадный мороз, тут же обрастали клубами синеватого пара и на удивление беззвучно воспаряли куда-то вверх. Надо же, а раньше не замечал…

Привычно опёршись на посох, молодой крепкий парень стоял, мрачно и задумчиво вперив взор в сооружение. Вспоминался отчего-то последний взгляд Вьюжинки, безумно выкаченные гляделки попа. И настороженно-колючие глаза своих… вернее, тех, кого парень и в кошмарном сне не назвал бы чужими. И всё же, по одному только велению жреца все они безропотно забросали колдуна камнями.

Как же оно так? За одними дело, за другими слова. Выходит, свершения и подвиги заради людей то всё так, пустое — главное, как о том сказать? Как повернуть, хорошенько смазав скользкими словами и к месту подобранными изречениями? Перевернуть всё с ног на голову, да против тебя же и использовать?

Лен сам не заметил, как где-то глубоко в груди родилось глухое, низкое рычание. Заклокотало горло, забегали по плечам мураши — была б шерсть на загривке, встала бы дыбом. И всё же, звук умер, так и не вырвавшись из губ на мороз. Нет, парень, ни один порядочный волк не зарычит прежде, чем рванёт клыками вражье горло. Не выдаст себя, не даст ворогам лишнего шанса…

Звуки хора взлетели вверх в своей нежной и печальной торжественности, наконец смолкли. В освещённом проёме замелькали одетые в длинные балахоны фигуры с неестественно тонкими длинными свечечками, из дверей выглянул здешний жрец. Окинул усталым взглядом площадь, хотел было прикрыть дверь. Понятное дело, морозом тянет по ногам! И тут поп словно споткнулся — взор его приковала к себе одиноко стоявшая в лунном сиянии крепкая фигура.

– Эй, паря, ты чё удумал?

В принципе, Лену начхать было на попа, на его приход. На храм и вообще на весь этот немалый город, куда путешественники едва поспели к закрытию на ночь ворот. Но вот проходя мимо по своей неуёмной привычке пошастать в новом месте, померять его ногами да вчувствоваться, остановился он почти посреди площади — да так и замер в раздумьях.

Воспоминания и в самом деле нахлынули мутные, нехорошие. Но вот чего парень не собирался делать, так это учинять здесь какое-нибудь непотребство. Хотя, стоило отдать должное этому тощему жрецу, идею он подкинул интересную.

– А не умыслил ли ты, колдун, злое? — прошипел подобравшийся поближе низенький поп и в испуге отшатнулся — Лен с высоты своего роста всего лишь перевёл на того задумчивый взгляд.

Право, словно важно вышагивающий по улице рыцарский конь вдруг обнаружил под ногами заходящуюся от лая собачонку, неистовствующую от того, что её не замечают…

Оценив красную и потную от натуги физиономию жреца (это ж надо с таким усердием глотку драть!), Лен не без злорадства подумал, что на морозе того живенько протянет, и чирьи слугу божьего потом обсядут знатные. Но открыть рот, а уж тем более ответить, молодой ведун счёл ниже своего достоинства.

Стоило признать, этот Майсинг выяснился прелюбопытнейшим местом. Ожидался этакий заштатный провинциальный посёлок… однако город этот оказывался последним форпостом на восходных рубежах королевства. А значит, всемерно укреплённым и весьма недурственно обустроенным. Да и управлялся он неплохо — уж какое-то сходство с родным Дартхольме намётанный взгляд парня приметил сразу.

Чего стоил один только въезд в ворота, которые тамошний наряд стражи чуть придержал закрывать, завидя в стремительно падающей темноте спешащую к городу карету. Не какие-нибудь увальни, только и умеющие драть мзду и втихаря чего утянуть. Сразу полуокружили, арбалеты навели. А поданные бумаги старшой их прочёл до последней буковки, да внимательно.

Больше всего путешественники переживали за подорожную Славки — уж свиток тот за серебрушку и кружку пива сочинил полупьяненький писарчук в какой-то придорожной корчме. И подписей всяких залихватских начёркал разными перьями, неразборчивых и витиеватых как у министра. Даже две печати — одну влепил замотанный до ругани почтовый письмоводитель на станции, а другую обманом выдурили у купеческого приказчика. Лен самолично посыпал затем сушёным порошком толчёных гнилушек, шепнул чего надо — сияли теперь так колдовским светом, словно и в самом деле, королевской канцелярией да магиками ставлены.