Отблески Тьмы - Иващенко Валерий В.. Страница 68

- Тебе чего? - едва уставший и уже едва шевелящийся парень с блаженным вздохом растянулся на своей постели, краем уха прислушиваясь к доносящимся сюда из залы взрывам хохота продолжающегося там буйного веселья, как рядом мелькнула в полутьме чуть остроухая тень.

Эльфка осторожно присела на край кровати.

- Послушай… здесь вокруг все мне ненавистны - да и меня от повторной петли и кое-чего похуже спасает только твоё расположение, - она запнулась на миг и покраснела так, что это оказалось заметно даже в потёмках. - А фаворитку лорда и благородного рыцаря ведь не посмеют тронуть?

Куда уж понятнее - хотя, в чём-то эта остроухая таки была права. Из постели донёсся тяжкий вздох, а затем сквозь зевоту кое-как просочился шёпот.

- Ладно, что же с тобой делать… залезай под одеяло… ох боги, а ноги-то холоднючие!… и вообще - будешь толкаться во сне локтями, выгоню на вон тот собачий коврик… покойной ночи, Хэлль…

Среди ночи он проснулся. Лёгкий перезвон прокатился по телу, словно то озябло - да вот только, это было нечто совсем иное. И даже определить, с какой стороны оно пришло, оказалось затруднительно. Во всяком случае, не от Хэлль, прижавшейся всем телом в поисках тепла…

Когда ноги тихо несли своего обладателя через залу, спящий на лавке Шрокен лишь тонко заскулил во сне да засучил лапками, словно демоны святой инквизиции уже поджаривали его пятки на медленном огне. А у рдеющего почти прогоревшими углями очага сладко причмокивал Урук, и судя по блаженной улыбке, перед сном он принял на грудь преизрядно.

На крыльце оказалось холодно и сыро. Некоторое время он стоял, не столько вслушиваясь в напитанный темнотою мир, сколь воспринимая его всем телом и всеми органами чувств, коих у обладающего Силой куда более пяти.

Где-то за озером тревожно завыли волколаки, сбитые с толку отсутствием на небе круглой как серебряная монета Луны - проказница спряталась за тучи и никак не хотела вдохновить их на подвиги. Словно издеваясь, оборотням откликнулся филин. Заухал, зашёлся дьявольским хохотом, а потом вновь сердито завернулся во тьму и исчез.

В конюшне сонно фыркнул конь - но не обеспокоенно, а так, скорее на всякий случай и для поднятия духа. Как бы напомнить дремлющим рядом четвероногим товарищам - одно ухо у меня всё-таки начеку.

Ноздри медленно, с чувством втянули ночной воздух. Нет, ничего - похоже, по-прежнему тревожащее, еле заметное тянущее чувство сродни магическому. И значит, разбираться с этим надо на свежую голову, как говаривала мэм Фирелла.

Стоп! А кто такая эта Фирелла?

Перед внутренним взором всплыла задорная мордашка, обрамлённая русоволосой шевелюрой. А чуть пониже воображение так и дорисовывало упрямо вьющийся на незримом волшебном ветру светло-синий плащ магички. Нет - для матери молода, а для подруги сердешной слишком взрослая…

Странные дела - хоббитская повариха Венди, к которой вместо ненависти к племени полуросликов отчего-то чувствовалась самая искренняя приязнь, вспоминалась отчётливо. Но стоило попытаться вспомнить что-то хоть немного поближе к себе и своей пока остающейся таинственной персоне, как голова на свежем воздухе опять начала легонько ныть.

Так, отставить пока! Он ещё некоторое время прислушивался. И всё же, словно что-то то ли тянуло, то ли звало его - да, примерно вон в ту сторону. Утром надо будет наведаться… хотя нет, дождь будет.

Угревшаяся под горячим боком своей живой грелки-на-всё-тело эльфка разметалась во сне, заняв почти всю ширину весьма немалой кровати. Но стоило только парню забраться под одеяло, как девица не просыпаясь высвободила покорно место. И вновь обняв руками, тут же залезла головой на плечо и уютно засопела куда-то под ухо. Тоже мне, фаворитка - обхохочешься! Дрыхнет без зазрения совести, даже чуть обидно. Хотя, с другой-то стороны, день прошёл весьма хлопотно, не грех и отдохнуть.

И едва его ладонь ласково взъерошила лёгкие как шёлк, отливающие в полутьме старым золотом волосы, как вслед за зевком опять пришёл сон. Сладкий и совсем незапоминающийся, он медленно и вкрадчиво унёс его… куда-то вооон туда…

- Вот такая похабень длится целый божий день…

В самом деле, день пошёл наперекосяк с самого утра. Началось всё с того, что Хэлль проснулась отчего-то злая как мокрая кошка. И хотя так и не соизволила сообщить причину своего раздражения, всей своей довольно-таки кислой эльфийской мордашкой выражала сиру рыцарю весьма недвусмысленное недовольство. Сам рыцарь, правда, хоть немного утешился тем обстоятельством, что в умытом и причёсанном виде эльфка смотрелась не в пример пригляднее, чем намедни.

Болек и Лёлек пытались по простоте душевной позубоскалить над окаянной девицей, за что озлившийся парень чуть не разбил кулак об эти ухмыляющиеся зеленушные физиономии. Правда, накачку тем продолжил Урук. Нависнув над коротышками-гоблинами эдакой внушительной горой, орк в весьма живописных выражениях расписал этим двум, по его глубокому убеждению, олухам и недоумкам, что от подружки лорда неприятностей можно огрести по самое немогу - куда больше, чем от самого рыцаря.

- Их милость морду набьёт, да и остынет. А баба, она по зловредности своей ночью опять на ушко нашепчет, злость растравит по-новой…

Втихомолку сунув охнувшему сержанту кулак под рёбра, чтоб не лихословил так уж сильно дворянское сословие, парень занялся было весьма недурственно приготовленной лично Шрокеном глазуньей - с салом да ветчиной. Однако, тут его взгляд нечаянно упал на тролля, и аппетит на некоторое время пропал.

Здоровяк всё время возился и совался на месте, словно его то ли вши заедали стадами и толпами, то ли от непривычного ощущения чистоты зудело и чесалось немилосердно всё тело. Но весьма быстро выяснилось, что с вечера за неимением мыла недотёпа-служка выдраил тролля с корнем мыльнянки - а это им что серпом по известному месту или же нам крапивой пониже спины.

Разумеется, понурившийся гоблинский слуга получил своё… яичница к тому времени остыла, так что довеском по той же причине досталось заодно и Шрокену. Корчмарь бегал весь взъерошенный, и с горестными причитаниями вопил - дескать, всё с остроухой стерви началось!