Бархатная песня - Деверо Джуд. Страница 19

Пока Рейн горел в лихорадке, Джослин старался держать в узде бродяг, заставляя их продолжать военную подготовку, которую ввел Рейн, и всячески пытаться помешать им перерезать друг другу глотку.

— Не думаю, чтобы о них стоило так заботиться, — заметил как-то Джос, сидя в шатре у постели Рейна. — И почему он, — и Джос указал на спящего хозяина, — взвалил на себя такое бремя? — С этими словами он взял у Розамунды миску студня.

— Рейн всех принимает под свое крыло, — ответила тихо Розамунда, склонив, как всегда, голову. — Он искренне верит в то, что мы все достойны спасения.

— Мы все? — переспросила Аликс, глядя на Рейна. Она ни на минуту его не оставляла и даже спала, сидя на табурете и положив голову на край постели. — Но я не желаю, чтобы меня равняли с убийцей.

— А ты. Роза? — спросил Джос. — Какое ты совершила преступление?

Розамунда не ответила, но, когда Джос отвернулся, она так посмотрела на него, что Аликс невольно вскрикнула и сразу же притворилась, что кашляет. Розамунда была влюблена в Джослина. Аликс переводила взгляд с одного на другую — оба отличались необычайной красотой — и думала, как же они подходят друг другу. Она понимала, почему Розамунда оказалась в таком отвратительном лагере: люди считали, что на ней поставил свою метку дьявол, но почему здесь Джос?

На следующий день лихорадка покинула Рейна. Аликс спала, ее голова лежала рядом с его голой рукой, и она во сне почувствовала, что жара у него нет. Взглянув, она увидела, что он открыл глаза. Рейн обвел взглядом шатер и наконец посмотрел на Аликс. И сразу же у нее сильно застучало сердце и лицо предательски покраснело. Как он отнесется к тому, что они любили друг друга?

Через минуту он отвернулся с непроницаемым выражением и спросил:

— Я давно болею?

— Три дня, — ответила она хрипло.

— И вы содержали лагерь в порядке? Или они все поубивали друг друга?

— Они… они в порядке. Джослин все время сдерживал их угрозой меча, и все было тихо.

Он не ответил, и она осеклась. Вот сейчас он заговорит о них двоих, о их страстной любви.

Вместо этого он попытался сесть, а когда Аликс хотела ему помочь, Рейн ее оттолкнул, словно постороннюю. Отбросив шерстяное одеяло, он сорвал с бедра перевязку и, осмотрев рану равнодушным взглядом, потрогал ее.

— Заживает, — осмелилась вставить Аликс. — Розамунда говорила, что не рана опасна, а лихорадка. Мы боялись за твою жизнь.

Повернувшись, он смерил ее холодным, жестким взглядом, и она почти могла поклясться, что в глазах его сверкнул гнев.

— Принеси какую-нибудь еду, да побольше. Мне надо восстанавливать силы. Она не шевельнулась.

— Черт тебя побери, — загремел Рейн, и стенки шатра содрогнулись. Взрыв гнева явно истощил небольшой запас его энергии, и он приложил ладонь ко лбу. — Исполняй, — сказал он тихо и снова лег. — И, мальчик, — прибавил он, когда она подошла к дверному отверстию, держа в руках ведра, — принеси горячего вина.

«Мальчик»! — Аликс чуть не задохнулась от возмущения. — «Мальчик»!

— Аликс? — спросил подошедший Джос. — Это голос Рейна я сейчас слышал? Она угрюмо кивнула.

— Что с тобой? Почему он кричал? — Откуда мне знать, почему этот бык ревет? — отрезала она. — Как может такое ничтожество, как я, знать, о чем думает друг короля?

К ее негодованию, Джослин громко рассмеялся И ушел, насвистывая чересчур озорную, по мнению Аликс, песенку.

— Мужчины! — выругалась она, швыряя ведра в реку и зачерпывая вместе с водой песок и глину, отчего ей пришлось заново зачерпнуть. Во второй раз она действовала медленнее, но в глазах у нее стояли слезы. — Мальчик, — шепнула она холодным, стремительным волнам. Неужели она так мало значит для него, что она даже не помнит о ночи, проведенной вместе?

«Может, он все вспомнит через несколько часов», — подумала она, возвращаясь в шатер, и остановилась сказать Бланш, что Рейн хочет есть.

— А я уже знаю, — сладким, ехидным голоском ответила Бланш. — Он уже звал меня к себе. И должна сказать, что он силен и хорош, как всегда, — прибавила она погромче, чтобы ее как следует услышали стоявшие вокруг, и нарочито, напоказ, застегнула воротник своей грязной кофты. — Я уже отнесла ему еду.

Аликс вошла в шатер, сгибаясь под тяжестью двух полных ведер.

— Почему ты так долго ходил? — спросил Рейн с набитым ртом.

Аликс круто обернулась.

— У меня много других обязанностей, кроме как таскать вам еду, — ответила она сердито, — тем более, что, наверное, ваша шлюха хорошо о вас позаботилась.

— Вполне, — ответил он ровным голосом, вгрызаясь в окорок. — Нам надо позаботиться о твоих манерах. Женщина есть женщина, она хрупкое, беспомощное существо, которое надо защищать и любить независимо от того, каково ее положение. Если к шлюхе относиться как к настоящей леди, она и станет леди, а леди может превратиться в шлюху. Все зависит от мужчины. Запомни это. Ты еще не скоро станешь взрослым, но когда это произойдет…

— Когда это произойдет, мне ваших советов не потребуется, — почти крикнула она, прежде чем выйти, и, уходя, наткнулась на Джослина. Бросив на него сердитый взгляд, она быстро вышла из шатра.

Джос посмотрел на Рейна, сел на табурет и стал лениво перебирать струны лютни, пока хозяин молча ел. Через минуту Джослин перестал играть.

— Вы давно узнали насчет Аликс? — спросил Джос.

Рейн перестал есть, и только поэтому можно было судить, что он понял вопрос.

— Всего лишь несколько часов назад, — ответил он спокойно. — А ты давно знаешь?

— С самого начала. — И Джос рассмеялся, видя выражение лица Рейна. — И меня удивляло, что я единственный, кто догадался. Для меня она всегда была девочкой, переодевшейся в дублет брата. И когда вы ее называли мальчиком, мне не верилось, что вы это всерьез.

— Черт возьми, как бы я хотел, чтобы ты мне об этом рассказал пораньше, — ответил Рейн с чувством, и на щеке у него появилась ямочка. — Когда несколько дней назад она писала письмо от моего имени, я едва ее не поцеловал. Мне после этого было не по себе несколько часов.

— Но вы ее заставляете работать больше, чем кого другого.

— Ну, может быть, я просто хотел, чтобы у нее фигура изменилась. — И Рейн рассмеялся. — Я одно время с ума сходил от ее ног.

— А теперь какие у вас планы насчет нее?

Оттолкнув поднос, Рейн лег на подушки. Он был еще слаб и очень устал.

— Насколько ее история правдива, не знаешь? И что ей сделал Пагнел?

— Он обвинил ее в краже, объявил ведьмой и назначил награду за ее голову.

Рейн вздернул бровь, он был смущен, что так мало знает об Аликс и о том, что у него происходит под носом.

— А как поведут себя отбросы общества, узнав, что в лагере появилась молодая девушка, за выдачу которой они получат награду?

Джос только фыркнул в ответ.

— Да, ей лучше оставаться мальчиком, — задумчиво произнес Рейн, — и под моим покровительством. Чем меньше людей знает, кто она на самом деле, тем лучше.

— Но вы сами ведь скажете Аликс, что знаете, кто она?

— Ха! — проворчал Рейн. — Пусть тоже помучается, как я. Она по любому случаю задирает на меня свой хорошенький хвостик, и сегодня утром, когда я понял, что она меня дурачила, я чуть не свернул ей шею от злости. Нет, пусть немного потомится. Она думает, что я ничего не помню. — И он быстро взглянул на Джоса. — Она думает, я не знаю, что она женщина. Пусть и дальше так думает.

Джослин встал:

— Но вы не будете с ней очень суровы, правда? Может, я ошибаюсь, но она считает, что влюблена в вас.

Рейн широко улыбнулся:

— И хорошо. Нет, я не причиню ей зла, но заставлю Аликс отведать немножко ее собственного зелья.

Через час, когда, гордо задрав подбородок, Аликс вернулась в шатер, Рейн и Джослин лениво играли и кости, не проявляя к ним особенного интереса.

— Аликс, — сказал Рейн, не удостоив ее взглядом, — ты занимался сегодня физическими упражнениями? Ты достаточно тощ, чтобы не бояться растрясти свои жалкие мышцы.