Честь, шпага и немного волшебства - Иващенко Валерий В.. Страница 56
Мать Питера попыталась было благодарить ее за совершенное пусть и случайно, спасение сына, но волшебница в кратких и весьма энергичных выражениях на корню пресекла эти поползновения, а затем по той же методике, что эльфийские лучницы когда-то применили к Стелле, повела мягкий допрос.
Выяснилось много интересного и любопытного, но ничего особо существенного. И в конце концов, отпустив собеседницу с невидимой привязи, Локси почувствовала, как неимоверно устала за этот длинный и весьма бурный день.
– А где Питер? - спросила она, зевнув.
– Да спит в верхней комнате, - ответила Мэри-Энн и всплеснула руками.
– Ох, да что же это я заболталась? У меня сауна топлена - пойдемте вдвоем?
Локси мельком осмотрела ее. Девица так себе - ничего особенного. У себя в родном мире она (вернее, он) на такую бы и внимания не обратила бы. Хотя от скуки и с ней запросто развлеклась бы…
– Не стоит, право. Видите ли, Мэри-Энн - в своем-то настоящем облике я мужского рода. Но по какой-то прихоти бессмертных сюда попал в женском, да еще и эльфийском теле. Но мысли-то и сознание - все осталось то же самое.
– Да как же такое может быть? Просто невероятно! - воскликнула женщина, и в глазах ее плескалось изумление.
– Не дергайся, - шепнула ей бесстыжая эльфийка. Ее губы нашли удивленно раскрывшиеся навстречу губы женщины, шаловливый язычок, дразня и лаская, принялся за дело, а смелая рука неслышно расстегнула светло-серое шерстяное платье и погладила именно там и именно так, как привыкла…
Когда Мэри-Энн немного отдышалась, на щеках ее пылал очаровательный румянец, а сама она смущенно заметила:
– М-да - сноровочка-то чувствуется именно мужская - тут и сомнений быть не может. Как интересно!
Заметив, что платье ее расстегнуто до пояса и почти не потерявшая свежести грудь с любопытством выглядывает наружу, а сама она полулежит на тахте, почти готовая полностью и безоговорочно, а главное - с радостью капитулировать, женщина бросилась было приводить себя в порядок. А затем бросила это занятие и смело посмотрела прямо в глаза.
– И все же - пойдем?
Локси с некоторым интересом ощущала по себе, что ее и саму проняло не на шутку. Да Падший побери, почему бы и нет? По крайней мере - будет что вспомнить, если удастся отсюда выбраться…
– Я слыхала, что и в моем родном мире бывают женщины, предпочитающие себе подобных. Но признаться, подробности мне не известны. Будь при мне моя шпага, было бы куда проще… - и она смущенно провела ладонью по передку своих коротких штанишек.
– К тому же, мне не хочется перебегать дорогу Джону Маркусу - он к тебе изрядно неравнодушен.
Мэри-Энн улыбнулась.
– Я знаю, - просто ответила она. - Только, Джон так несмел, и вечно занят важными делами. А я… три года - три проклятых года одна.
Последний довод перевесил все сомнения Локси.
– Ладушки, пошли, - мурлыкнула она и добавила шаловливо:
– Неужели две девицы, руководствуясь инстинктами и женской мудростью, ничего не придумают?
И обе проказницы охотно придумали. И с удовольствием попробовали. И еще немало пофантазировали - да так, что продолжение из сауны как-то само собой перекочевало в спальню. И затихло там далеко за полночь - под неуемный шорох летнего дождя по черепице и легкое гудение прогоревшего камина.
Глава 21-я, банальная.
Заметив далеко впереди светлую полосу голубого неба, а под ней долгожданную белую ниточку вечно цветущих садов, Локси почувствовала, как сердечко стукнуло с такой силой, что едва не выпрыгнуло из измаявшейся и усталой груди.
Позади осталось все - и каторжный труд почти двух седьмиц, и брошенные дома поселка, и разнесенный яростными файрболлами перекат, где тяжело груженая баржа едва не села на мель, и остров со словно залитым белой эмалью камнем, с которого сбегала вниз зеленая прихотливая вязь старинных надписей, и все это нелегкое плавание. Пусть по берегам еще тянулись мертвые, отравленные неведомой заразой земли, но впереди уже показался краешек иного мира, по прихоти богов пронзившего реальность и терпеливо дожидающегося, когда новые дети ступят на его просторы и бросят семя в его землю…
Локси победно усмехнулась.
– Я сделала это! - выкрикнула она в надменные, неохотно уплывающие назад тучи.
– У меня все получилось! - от этого вопля шарахнулась подальше невесть зачем залетевшая сюда орлица.
Не дождавшись ответа, волшебница спикировала вниз, где из ржавой железной коробки через круглые оконца на нее таращились десятки глаз.
– На палубу уже можно выходить, но в воду лучше не прыгать! - хрипло от ветра сообщила она. Заметив, как открылись округлые двери и наружу хлынули взрослые, разумно оставив детей пока что внизу, она спросила.
– Финчли, кто из ваших учеников самый остроглазый?
Учитель устало усмехнулся, озираясь по сторонам.
– Пожалуй, Виктория Валкенхем. А что?
Локси вытребовала из трюма девчонку и заставила ее, чуть поддерживая, залезть на ржавую скрипучую мачту. И отсюда, с пугающей рыжую двенадцатилетнюю Викторию высоты, прекрасно видны были безжизненные поля по сторонам и разрезающая их надвое серая лента реки. И мерно скрипящие большие весла, коими переселенцы нетерпеливо подгоняли свое неуклюжее плавсредство, гордо названное ими странным словом "Ковчег". И болтающиеся рядом несколько яхт с убранными парусами.
– Посмотри назад, Виктория, и сообщи взрослым, что ты там видишь, - Локси сидела рядом с девчонкой на какой-то толстой трубе и осторожно придерживала ее.
Темно-свинцовые, почти черные тучи сплошным кипящим покровом устилали небо там, откуда хумансов терпеливо принесла река, и Виктория звонким голосом, с ужасающими подробностями сообщила об этом вниз.
– А теперь, девочка моя, посмотри вперед, - шепнула волшебница. - Внимательно посмотри и запомни на всю жизнь.
Рыжая веснушчатая девчушка посмотрела туда, куда указывала испачканная в ржавчине рука волшебницы. От волнения у малышки перехватило дух, и Локси даже пришлось поддержать ее, дабы та не свалилась вниз. Приблизившийся уже край нового мира, освещенный ласковыми лучами доселе невиданного солнца - это было самое прекрасное зрелище, что ей доводилось наблюдать. Но, справившись с собой, Виктория не подкачала, и в лучших традициях одной столь полюбившейся ей старой книги звонко крикнула:
– Земля! Земля на горизонте!
В речной бухте, куда с немалыми усилиями удалось повернуть, а затем и загнать громадную неповоротливую баржу, кипела работа. На берег уже были переброшены мостки… извините, сходни - и на зеленую траву высыпали хумансы. Следом выводили детей, недоверчиво и испуганно поглядывающих в бездонное голубое небо с редкими белыми облаками - обычными облаками, как объяснили им старшие.
На прибрежном холме стояли четверо. По еще покрытым вездесущей на барже тонкой пылью ржавчины щекам мэра стекали светлые дорожки, но он ничуть не замечал своих слез - мужчины не плачут. Пастор и учитель были не то, чтобы менее впечатлительны - просто им уже доводилось ступать сюда и они отнеслись к здешним пейзажам более спокойно.
За тонкой полоской вишневых садов обнаружились уходящие вдаль поля с виднеющимися кое-где величавыми дубравами, а чуть слева от солнца взгляд различал видную из-за горизонта снежную макушку какой-то высокой горы. Ничего этого Локси не помнила из своих снов, но восприняла спокойно - боги они на то и есть, чтобы творить. Или разрушать.
А пока что она забавлялась, с немалым злорадством наблюдая за мучениями тетушки Саманты. Пять дней назад та затаскивала на борт свою козу примерно с такими же трудностями и руганью, с какими теперь пыталась увещевать и вытащить на берег упрямое животное.
От созерцания ее отвлек звонкий голос влетевшей на холм Виктории как-то-там-ее-хэм.
– Дядюшка мэр! Смотрите - что это? - и девчонка показала рукой им за спины.
Мир за серой, даже отсюда кажущейся мертвой рекой дрогнул. Из края словно волшебным образом отрезанного над ней тяжелого облачного покрова вырвались такие могучие, сотрясшие воздух ослепительные молнии, что боевой маг в Локси мысленно присвистнул от зависти. Пространство за рекой стало постепенно бледнеть, тускнеть и размываться.