Авторская сказкотерапия - Гнездилов А. В.. Страница 15

– Это мои рабы, и ты не смел трогать их!

– Да, пока они не задели честь хозяйки.

– Шут имеет право на все, что вызывает смех! - заявил рыцарь,- И ты завтра же ответишь мне за свою поспешность.

Толпа внезапно расступилась. Элейн, сняв плащ, растерянно вошла в круг.

– Где мой принц? - обратилась она к людям. - Где? Я слышала, что кто-то нашел его.

Гости отворачивались и молчали.

– Не ты ли мой принц? - опять, как в первый раз, обратилась она к оруженосцу.

Не в силах выдержать ее страдающий взгляд, он кивнул.

– Музыку! - крикнула Элейн, и они закружились в каком-то фантастическом танце. И лишь рассвет остановил их. Элейн поцеловала Ирроля.

– Ты танцуешь почти так же, как он, - сказала она.

– Кто он? - спросил Ирроль.

– Мой принц, - отвечала Элейн с блуждающей улыбкой.

А утром его ждал поединок. С тяжелым чувством он ехал к месту ристалища, где рыцари обычно копьем и мечом решали свои споры. Он еще не имел опыта боя, и противник его не имел права вызывать его. Но поскольку он молчал, схватка должна была состояться. Если бы он заговорил первый, его сочли бы трусом. Каково же было изумление Ирроля, когда он увидел слуг своего противника, которые несли ему навстречу своего бездыханного господина.

– Ты еще раз хочешь насладиться своей победой? - промолвил угрюмо один из сопровождавших.

Осторожно расспросив людей, Ирроль понял, что кто-то в доспехах, назвавшись его именем, опередил его и, явившись на поединок раньше, сразил врага.

Это было маленьким чудом, но рядом с Элейн это происходило часто. Одно ее присутствие приносило людям удачу и счастье. Ирроль с удивлением узнал, что многие крестьяне из окрестных сел специально привозили больных, чтобы леди Элейн коснулась их и они выздоровели. Иные всячески завлекали ее в свои жилища, чтобы ее приход повлиял на немилосердную судьбу. Верно, не зря боялся за дочь старый крестоносец, поручая Ирролю хранить ее. За ней охотились колдуны и цыгане, веря в то, что ее присутствие поможет открыть сокровища. Однажды Элейн все-таки похитили, и Ирроль с трудом отбил ее у шайки разбойников. Опять были маскарады, и по-прежнему она искала принца и снова и снова страдала, что не может найти его. Много раз порывался Ирроль разубедить ее, но лишь встретив ее взгляд, умолкал. «Нет, она не безумна, - думал он. - С такой уверенностью она ищет его и ждет. И раз в жизни она танцевала с ним. Ведь именно в танце она почувствовала его присутствие и в танце пытается снова найти его».

Но не только танцами ограничивалась Элейн. В ненастье, в бурную непогоду, велела она седлать коня и носилась по бездорожью, взывая к неведомому принцу. И однажды безумие ее передалось Ирролю. В невиданную дотоле грозу, когда разъяренные молнии полосовали небо, оруженосец гнал коня, разыскивая Элейн. Наконец, среди раскатов грома, он услышал ее зов.

– Принц! Принц! Где ты?

– Я здесь! - закричал Ирроль, бросаясь ей навстречу. Они встретились и, взявшись за руки, поскакали рядом.

– Наконец-то ты признался. Я так боялась, что никогда не найду тебя. Теперь пора покинуть этот край. Мы едем в твои владения, - торопливо говорила она.

Еще мгновение, и их кони застыли над краем обрыва. Элейн повернула к нему лицо, озаренное счастьем.

– Вперед, мой принц. Да светит нам надежда!

Она стегнула коня, и он с диким ржанием рванулся в бездну. Ирроль не смог последовать за ней. В последний момент ему показалось, что рядом с Элейн, с другого бока, оказался всадник в золотых доспехах и, схватив под уздцы коня девушки, взмыл к разверзшимся тучам.

Страшный удар грома сопроводил их порыв. Не помня себя, не веря своим глазам, оруженосец спустился с обрыва, ожидая найти у подножья тело безумной. Ни коня, ни Элейн он не нашел и повернул к замку. Мучительное чувство переполняло его. Элейн нашла Принца, но кто он был? Неужели я, или любой, кто признал себя в этом образе?

На склоне холма, у дороги, он встретил старого крестоносца. Ни слова не спросил о дочери владелец замка, но велел Ирролю спешиться. Тяжелый меч

сверкнул в его руках. Опустившись на колени, оруженосец приготовился принять смерть. Но меч лишь ударил его по плечу и затем пал на землю к его ногам.

– Ты посвящен в рыцари! - раздался голос крестоносца. Когда Ирроль поднял голову, светило солнце. Вокруг было пусто. Он вздохнул, взял меч и, сев на коня, стал спускаться к замку.

Что-то неуловимо изменилось в нем. Был первый день июня, - и начало лета. Нежный голос, то обрываясь, то вновь возникая, несся навстречу Ирролю. Он вспомнил, что и сам не чужд этому искусству и, подхватив мелодию, запел ответную песнь. И опять, как прежде, ему навстречу вышла юная женщина. Мнимое спокойствие моря стояло в ее изумрудных глазах. Золотистая копна волос, как корона, венчала голову, высокий лоб перехватывал тонкий золотой обруч. Мягкие нежные черты лица словно растворялись в воздухе, являя собой гармонию, присущую царству изысканных южных растений.

– Ты пел мне, рыцарь? - спросила она.

– Я, - ответил Ирроль.

– Входи в замок и прими его гостеприимство, - вежливо пригласила его леди. Ее звали Найла, и она обладала волшебным голосом. Среди ночи, запев

песнь, она могла разбудить птиц, и те начинали вторить ей, словно наступило утро. Изменив тон, она могла собрать или разогнать волков, повелевать табунами лошадей, управлять другими животными. Никто не осмеливался петь в ее присутствии, зная ее талант. Лишь незнание Ирроля нарушило этот неписаный запрет. Но странно, Найла не рассердилась на него, а скорее обрадовалась.

Много раз она просила петь рыцаря с ней вдвоем, и когда он, как эхо, подхватывал ее мелодии, она улыбалась и посылала ему благодарные взгляды. Кроме того, ей нравилось, как он аккомпанирует ей на лютне. В иную же пору он будил ее фантазию, приводя к ручью и прося спеть под его простую мелодию. В непогожие дни леди Найла подражала голосу ветра и плеску волн.

Рядом следи Найлой Ирроль чувствовал свои возможности, которые удваивались от ее присутствия, и были исполнены полноты и гармонии.

Красота звука вела их за собой, и они не замечали, как сгущаются тучи. Меж тем многие знатные рыцари искали руки леди Найлы, и появление Ирроля вызвало целую волну гнева среди его соперников.