Авторская сказкотерапия - Гнездилов А. В.. Страница 49

Глава 3

ТЕРАПИЯ ПОТЕРЬ

Когда человек теряет близкого, для него теряют смысл и сказки со счастливым концом. Но, с другой стороны, ему очень важно разделить с кем-то свое горе. Поговорить об этом с тем, кто понимает его состояние без слов, кто не дает полезных советов и рекомендаций, кто готов сопереживать, открывая новые стороны явления потери. Психотерапевтические сказки в этом случае незаменимы. В них нет «уроков», «полезной» информации, но в них есть описание ОПЫТА потери, горевания, возвращения к жизни. Идея бесконечности жизни является ключевой идеей таких сказок.

Эти сказки просто читают или рассказывают и редко обсуждают. Задача психолога в этом случае - помочь клиенту пережить горе, постепенно изменяя отношение к себе и жизни.

ГРЕМУЧАЯ ЗМЕЙКА

На земле нет никаких дел…

Доктор Эд Лесли не мог отвязаться от этой мысли. Ранней весной, ощутив себя на грани нервного истощения, он все бросил и сбежал в горы. Интенсивность городской жизни, перегруженность работой, бесконечная вереница больных вдруг оборвались. Их место заняла яркая зелень просыпающегося леса тысячи ароматов, притаившихся на альпийских лугах, немыслимые краски, в которые одевались заснеженные хребты. И, главное, удивительная тишина, исходившая от природы. Ее не нарушал грохот водопадов и шум ветра в деревьях. Она царила всюду, и Лесли был оглушен ею. Разговаривая, он невольно пони-жал голос, оставаясь один, затаивал дыхание и прислушивался. Чистый воздух заставлял его забывать о еде, прозрачности потоков было достаточно, чтобы утолить жажду.

Очарование жизни дополняла восьмидесятилетняя старуха, хозяйка дома, в котором поселился доктор. Худая и сморщенная, как высохший лист, она ходила медленно, пошатываясь, часто присаживалась на корточки и замирала. Тогда она словно превращалась в уродливый пенек, поросший древесными грибами, или фантастическую корягу, какие попадаются на морском берегу. От нее-то Лесли и получил свое откровение: «На земле нет никаких дел».

Поначалу он рассмеялся:

– Как нет? Вот, например, если б врачи не лечили, люди бы умерли.

– Они все равно умрут, - последовал мрачный ответ.

– Да, но тогда представьте другое, если все перестанут заниматься делами, наступит голод.

– Еда не дело, - возразила вещунья, и он понял ее мысль.

Действительно, добыча пищи вряд ли составляет десятую долю того, чем занят мир. Конечно, Лесли мог продолжать спор, но в это время взгляд его скользнул к горам.

На вершинах словно осыпались лепестки пышных пионов, распустившихся в облаках. Это заходило солнце. В красоте заката растаяли слова.

И вот, бродя по окрестным ущельям, доктор вновь и вновь раздумывал над мыслью старухи. Она казалась темной и абсурдной, но в то же время хранила какой-то скрытый смысл. Жизнь Лесли и подобных ему была проникнута духом «дела». Они надрывались, спешили, куда-то стремились - и все ради «дела». О сколько кажущихся необходимыми, все новых средств для жизни создавало общество, но кто смог бы утверждать, что он умеет жить, что смысл этой безумной погони ему открыт, что он, наконец, счастлив, выполнив свои дела? Лесли отбросил привычные взгляды, и вдруг ощутил радость свободы. Каким грузом висели на нем все зги… «надо», вечные мысли о делах, заботах!

«На земле нет никаких дел», - вдруг стало чуть ли не его молитвой. Для докера открылся другой мир, и он, будто вспомнил язык животных, понял настроение деревьев, заметил характеры камней.

По праву, Лесли мог считать себя заново рожденным. Теперь он глядел на старуху без прежнего превосходства и в словах ее находил для себя немало полезного. Но она говорила редко.

Как-то перед отъездом доктор забрел в глухую долину высоко в горах. "Пропитанный смолистым воздухом хвойный лес остался позади. Лесли окружал кустарник, прижавшийся к земле, да кое-где редкие деревца, на которых еще не распустились почки. Склоны гор стояли обнаженными, местами в балках лежал снег. Потрескавшиеся скалы поросли буйным лишайником, Унылый вид долины тягостно подействовал на Лесли, и чтобы отвлечься, он вытащил свирель. Не раз она избавляла его от неприятных настроений в городе, а здесь он еще ни разу не играл на ней. Лесли приложил ее к губам, Тотчас отозвалось эхо. Случайное расположение гор вдруг выявило странный акустический эффект. Мелодия исчезала в одном месте, через минуту появлялась в другом, наслаивалась на ту, что летела из третьего. Горы перебрасывали ее, как мяч, и вот словно целый оркестр зазвучал в долине. Пораженный доктор давно уже опустил инструмент, испугавшись вызвать обвал, а музыка все продолжалась, то нарастая, то слабея. Наконец последние звуки смолкли.

Снизу пахнул холодный ветер. Тяжелая туча, почти на том же уровне, что и путник, скрыла солнце и потянулась в долину. Стало темнеть. Лесли решил подниматься выше и, может, найти убежище от дождя.

На обломке плоской скалы, нависшей над ручьем, сидел крошечный человечек, уткнув голову в колени. Его можно было принять за годовалого ребенка, но длинные ногти на руках, седая борода и лоб, покрытый морщинами, опровергали это предположение. Фиолетовый камзол из бархата, перехваченный золотой парчой, облачал его фигуру. Волосы стягивал обруч, украшенный сверкающими камешками. Заметив Лесли, человечек чуть улыбнулся и кивнул.

– Ты мне не кажешься? - воскликнул невольно доктор.

– Нет! Так же как и ты мне, - ответил гном. - Спасибо тебе за музыку. Она немного рассеяла мою тоску.

– А что ее вызвало? - спросил Лесли.

– Вопрос врача, - заметил собеседник. - Но я не могу ответить, хотя называю это тоской одиночества. Скоро год, как меня ничто не радует, ничто не трогает мое сердца. Все сокровища, которыми я владею, королевская власть, самые веселые духи природы не дают мне утешения. И с каждым днем мое тело становится все тяжелее, так что в конце концов я должен окаменеть. Среди моих предков уже случалось такое. Там, в конце долины, спят семь каменных королей. Однако тоска не оставила их. И они растут вместе в ней. Даже ты, увидев их, назвал бы их великанами. Но к ним нельзя приближаться. Их каменные глаза продолжают глядеть и после смерти. Никто не выдерживает их взгляда, и потому они поставлены охранять дорогу к нашим сокровищам. Теперь мой черед, но я хочу жить, а если умереть, то только после моей тоски. Скажи мне, есть ли средства исцелить меня? Я уже не раз