Начало - Смит Лиза Джейн. Страница 12

— Я знаю, что все это очень необычно, — произнесла Эмили, прерывая мои грезы, — но моя хозяйка желает вам только добра. — Она кивнула в сторону кушетки, приглашая меня присесть. Я послушно сел и посмотрел на нее. Она была замечательно красива и держалась с такой грацией, какой я прежде ни у кого не видел. Ее жесты и манеры были столь продуманны и неторопливы, что возникаловпечатление ожившей картины. — Она бы хотела увидеться с вами, — сказала Эмили после минутной паузы. Лишь только эти слова слетели с ее губ, я понял, что этому не бывать. Сейчас, когда я сидел в гостиной с посторонним человеком при свете дня, а не блуждал в потемках моих собственных мыслей, все встало на свои места. Я был вдовцом, и моим долгом было оплакивать Розалин, а не свои мальчишеские фантазии на тему любви с Катериной. Кроме того, Катерина была лишь прелестной сиротой, не имевшей ни друзей, ни родных. Этому не бывать никогда.

— Мы виделись. У Розалин… на похоронах, — сухо ответил я.

— Это было выполнение светских обязанностей, — заметила Эмили. — Хозяйка хотела бы где-нибудь повидаться с вами наедине. Когда вы будете к этому готовы, — торопливо добавила она.

Я знал, что мне следует сказать, знал единственно правильный ответ, но не мог его вымолвить.

— Я подумаю, но в своем теперешнем состоянии, боюсь, я не настроен на прогулки. Будь так любезна, передай своей хозяйке, что я сожалею, хотя без компании она не останется в любом случае. Я уверен, мой брат будет рад сопровождать ее, куда бы она ни направилась, — проговорил я, почти физически ощущая тяжесть сказанных слов.

— Да, ей очень нравится Дамон. — Она подобрала юбки и поднялась. Я тоже встал и тотчас же почувствовал, что, хотя, я и выше ее на голову, ее сила намного превосходит мою. Это было странное чувство, хотя в целом оно не казалось неприятным, — но невозможно противостоять истинной любви.

С этими словами она скользнула за дверь и пошла через сад, и маргаритка в ее волосах теряла на ветру свои лепестки.

Нe знаю, был ли тому причиной свежий воздух или принесенные Эмили цветы, но я беспробудно проспал всю ночь. На следующее утро меня разбудил яркий солнечный свет в спальне, и впервые со дня смерти Розалин я даже не притронулся к напитку, оставленному Корделией на тумбочке. Из кухни доносились запахи яиц и корицы, с улицы слышалось фырканье лошадей, которых запрягал Альфред. На секунду меня охватило радостное предвкушение и робкое чувство возможности счастья.

— Стефан! — громко позвал из-за двери отец, трижды ударив по ней тростью или кнутовищем. В этот миг я вспомнил все, что произошло за последнюю неделю, и ко мне вернулась прежняя тоска.

Я молчал, надеясь, что он просто уйдет Но вместо этого он распахнул дверь, одетый в брюки для верховой езды, с кнутовищем в руку, улыбкой на лице и фиалкой в петлице. В цветке не было ни красоты, ни аромата; он походил на одно из тех растений, которая Корделия собирала у домика для прислуги.

— Мы едим кататься, — объявил отец, распахивая ставни. Я прикрыл глаза от солнца. Неужели мир всегда был таким ярким? — В этой комнате нужно убраться, а тебе, мой мальчик, нужно солнце.

— Но я должен продолжать занятия, — возразил я, вяло указав рукой на раскрытой томик «Макбета» на рабочем столе.

Отец взял книгу и решительно захлопнул ее.

— Мне нужно поговорить с тобой и Дамоном вдали от любопытных ушей, — он подозрительно оглядел комнату. Я проследовал за его взглядом, но не заметил ничего, кроме горы неубранной Корделией грязной посуды.

Словно по команде, в комнату зашел Дамон, одетый в бриджи горчичного цвета и серый китель солдата Конфедерации.

— Отец! — Дамон закатил глаза. — Только не говори мне, что нас снова ждет этот разговор о нечистой силе.

— Это не вздор! — рявкнул отец. — Стефан, я жду вас с братом в конюшне, — разворачиваясь и выходя из комнаты. Дамон кивнул и пошел следом за ним, а я остался, чтобы переодеться.

Я натянул костюм для верховой езды — серый жилет и коричневые бриджи — и вздохнул. Я не был уверен, что достаточно окреп для конной прогулки и для того, чтобы выдерживать нескончаемые споры отца с братом. Открыв дверь, я увидел, что Дамон ждет меня у подножия изогнутой лестницы.

— Тебе уже лучше, братишка? — спросил Дамон, когда мы, выйдя из дома, пересекали лужайку.

Я кивнул, несмотря на то что как раз смотрел на то место под ивой, где я нашел Розалин. Высокая ярко-зеленая трава, белки, мечущиеся по искривленному стволу, чирикающие воробьи… Пышные ветви плакучей ивы были полны жизни. Ничто не напоминало о том, что здесь произошло.

Добравшись до конюшни, я с облегчением вдохнул хорошо знакомый и так любимый мною запах ухоженной кожи и опилок.

— Здравствуй, моя девочка, — прошептал я в бархатное ушко Мезанотт. Она благодарно заржала. Ее шкурка казалась даже более гладкой и шелковистой, чем раньше, когда я чистил ее в последний раз. — Извини, что не заходил, но, кажется, мой брат хорошо заботился о тебе.

— Вообще-то, это Катерина наводила лоск в ущерб своим собственным лошадям. — Дамон с довольным видом улыбался, указывая подбородком на двух угольно-черных кобыл в углу. И правда, они перебирали ногами и не поднимали головы от пола, словно демонстрируя, какие они одинокие и заброшенные.

— Ты проводил довольно много времени с Катериной, — наконец сказал я. Это было утверждение, а не вопрос. Конечно, проводил. Я был уверен, что он близко знал многих женщин, особенно после года службы в войсках Конфедерации. Он рассказывал мне несколько историй о женщинах, которых встречал в больших городах вроде Атланты и Лексингтона, и эти истории заставляли меня краснеть. Интересно, знал ли он Катерину настолько близко?

— Да, — сказал Дамон, перебрасывая ногу через спину своего коня, Джейка. Он не стал вдаваться в подробности.

— Готовы, парни? — окликнул нас отец. Его лошадь уже нетерпеливо перебирала ногами. Я кивнул, пристраиваясь позади отца и брата, и мы направились к мосту Викери, находившемуся в противоположной части наших владений. Переехав мост, мы углубились в лес. Я с облегчением прикрыл глаза. Солнечный свет был слишком ярким, и мне гораздо больше по душе были темные тени деревьев. Лес встретил нас прохладой; не смотря на то что в последнее время не было дождей, землю покрывала влажная листва. Кроны деревьев были такими густыми, что над ними виднелись лишь клочки голубого неба. Время от времени я слышал, как в кустах копошился енот или барсук. Я отгонял от себя мысли о том, что эти звуки мог издавать хищник, напавший на Розалин.

Мы все дальше забирались в лес, пока не оказались на поляне. Здесь отец внезапно остановился и привязал свою лошадь к березе. Последовав его примеру, я тоже привязал Мезанотт к дереву и посмотрел вокруг. Поляна была обозначена лежащими по неровному кругу камнями, деревья над ними будто бы расступились, образовав естественное окно в небо. Я не был в этом месте очень давно, с тех пор, как уехал Дамон. Мальчишками мы любили здесь играть в запрещенные карточные игры с другими ребятами из города. Все знали, что эта поляна — место, где парни играют в азартные игры, девчонки сплетничают и все делятся своими секретами. Если отец действительно хотел сохранить наш разговор в тайне, лучше бы он позвал нас в таверну.

— Мы в беде, — начал отец без предисловий, глядя в небо. Я тоже посмотрел вверх, ожидая увидеть приближающуюся летнюю грозу, но небо было ясным и голубым, оно в очередной раз напомнило мне безжизненные глаза Розалин.

— Это не так, отец, — хрипло сказал Дамон. — Знаешь, кто действительно в беде? Солдаты, сражающиеся в этой Богом забытой войне. Проблема в войне, и еще в твоем постоянном стремлении всему противоречить. — Дамон в ярости топнул ногой так похоже на то, как это делала Мезанотт, что я едва удержался от смеха.

— Не перебивай меня! — закричал отец, потрясая кулаком перед Дамоном.

Я смотрел то на одного, то на другого, вертя головой, как на теннисном матче. Дамон возвышался над поникшими плечами отца, и я впервые осознал, что отец стареет.