Бархатный ангел - Деверо Джуд. Страница 8

Элизабет не знала о причинах ухода Брайана из дома, Роджер никогда не говорил об этом. Но она была уверена, что его уход каким-то образом связан с семейством Монтгомери. Брайан отличался чувствительностью и нежностью. Возможно, он не смог более выносить страдания, причиняемые кланом Монтгомери его семье. Но что бы ни заставило Брайана покинуть дом, это не имело никакого отношения ко лжи, услышанной сегодня. Она даже засомневалась, знал ли вообще Роджер о том, что у братьев Монтгомери была сестра.

Всю дорогу Элизабет тщетно пыталась заправить оторванный клок платья под высокий воротник. Когда Майлс остановил караван, девушка с удивлением заметила, что уже стемнело. В течение всего длительного перехода она, оказывается, думала только об одном.

Прямо перед ними находился довольно старый постоялый двор, выглядевший довольно приветливо. На пороге стоял улыбающийся краснолицый хозяин.

Оказавшийся перед Элизабет, Майлс протянул руки и лукаво произнес:

— Дорогая, не ставь себя в глупое положение, отказываясь от моей помощи. — Он посмотрел на ее ногу, приподнятую для прыжка.

Поразмышляв с минуту, Элизабет позволила помочь ей спуститься с лошади, но, ступив на землю, сразу же отошла в сторону.

— У меня есть кое-что для тебя.

Не сводя с Элизабет глаз, Майлс протянул ей дивную, чудесной работы золотую брошь в форме пеликана, спрятавшего голову под расправленное крыло. Брошь крепилась к ленте, усыпанной бриллиантами.

Элизабет даже бровью не повела.

— Я не нуждаюсь в этом.

Отчаявшись, Майлс подколол брошью ее разорванное на плече платье и решительно приказал:

— Проходи в дом, Элизабет.

Очевидно, хозяин гостиницы знал об их приезде: уж слишком все вокруг суетились. Пока Майлс что-то обсуждал с сэром Гаем, Элизабет молча стояла в стороне, недалеко от них терпеливо ждал указаний хозяин.

Они находились в большой комнате, заставленной столами, лавками и с огромным камином в углу. Пожалуй, впервые за все это время Элизабет осмотрела людей из свиты Майлса, насчитав их ровно дюжину. К ее удивлению, они почти никому не причиняли беспокойства. Прохаживаясь по гостинице, они открывали двери и без шума проверяли, не подстерегает ли где-нибудь опасность. Неужели у Майлса Монтгомери столько врагов, что ему постоянно приходится быть начеку, или он просто очень осторожен?

Хорошенькая молодая служанка склонилась перед Майлсом в поклоне, и он одарил ее чуть заметной улыбкой. Элизабет с любопытством наблюдала, как под взглядом Майлса она вспыхнула и зарделась.

— Слушаюсь, мой господин, — пролепетала служанка, улыбаясь и не переставая приседать. — Надеюсь, вы останетесь довольны моей стряпней.

— Разумеется, — сухо произнес Майлс, но было очевидно, что сказано это совершенно искренне. Покраснев в очередной раз, девушка скрылась в кухне.

— Изголодалась, Элизабет? — обратился к ней

Майлс. — Да, но не по вашим ласкам, которые вы расточаете другим, — кивнула она в сторону уходящей служанки.

— Хотелось бы верить, что в твоих словах я слышу нотки ревности! Я терпелив, — с улыбкой добавил он и, не давая опомниться, слегка подтолкнул Элизабет к столу.

Они присели за небольшой столик в стороне от свиты Майлса, но в одной с ними комнате. Им подносили блюда одно за другим, но Элизабет почти ни к чему не притронулась.

— Ты, кажется, страдаешь отсутствием аппетита?

— Интересно, принимали бы вы пищу из рук врага, захватившего вас в плен? — Скорее всего, я бы не терял времени, а искал возможность убить его, — честно признался Майлс.

Элизабет молча и пристально посмотрела на Майлса, вынудив его склониться над тарелкой.

Ближе к середине долгой безмолвной трапезы Майлс взял за руку одну из служанок, ставившую на стол блюдо с только что приготовленным лососем. Подняв в изумлении глаза, Элизабет увидела, что руки девушки все в ссадинах и кровоточат.

— Где ты так поранилась? — ласково спросил Майлс.

— Собирала ежевику, мой господин, — испуганно ответила та, удивленная вниманием Майлса.

— Эй, хозяин! — позвал Майлс. — Присмотрите, чтобы вылечили руки этой девушки.

— Но, мой господин! — запротестовал было хозяин. — Она всего лишь судомойка! И подает вам сегодня лишь потому, что одна из служанок серьезно больна.

В этот момент сэр Гай приподнялся из-за стола, за которым сидели люди Майлса, и, увидев этого гиганта, хозяин сразу же уступил.

— Иди за мной, — сердито бросил он девушке.

— Спасибо… спасибо вам, мой господин. — И, перед тем как выйти из комнаты, она присела в поклоне.

Элизабет отрезала себе ломтик французского сыра.

— Интересно, сэр Гай пришел вам на помощь ради девушки или по собственному желанию?

Удивление на лице Майлса сменилось радостью.

— Сэр Гай не любит вмешиваться в такие дела, тем более из-за служанок.

— А вы?

Улыбнувшись, он пожал плечами:

— Я предпочитаю избегать любых драк. Я по сути своей миролюбив.

— Тем не менее, вы бы вступили в драку с этим толстым хозяином из-за поцарапанных рук какой-то дрянной девчонки.

Это прозвучало, скорее, как утверждение, нежели вопрос.

— Я не считаю ее дрянной девчонкой. А теперь, — сменил он тему, — не желаешь ли отдохнуть? Ты, должно быть, устала.

Люди Майлса пожелали ей спокойной ночи, и, кивнув им в ответ, Элизабет последовала за Майлсом и хозяином гостиницы вверх по лестнице в приготовленную комнату с единственной кроватью.

— Наконец-то вы дождались момента, чтобы заставить меня лечь к вам в постель, — сказала она, оказавшись наедине с Майлсом. — Наверное, полог палатки показался вам слишком тонким, чтобы заглушить мои крики.

— Элизабет, — произнес Майлс, взяв ее за руку. — Я буду спать на диване у окна, а ты можешь расположиться на кровати. Я не могу разрешить тебе остаться в комнате одной, так как ты постараешься найти способ оставить меня.

— Вы хотите сказать — сбежать.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, сбежать. Иди ко мне. Я хочу поговорить с тобой.

Слегка подтолкнув Элизабет к дивану у окна, Майлс сел сам и, потянув ее за руку, усадил рядом. В ответ на ее громкое возмущение он сказал:

— Спокойно, Элизабет. Я только обниму тебя за талию, ничего больше, но я не выпущу тебя из объятий до тех пор, пока ты не успокоишься и не побеседуешь со мной.

— Я могла бы поговорить и не сидя рядом с вами.

— Я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к тебе! — воскликнул Майлс с чувством. — Мне все время хочется тебя ласкать, чтобы заглушить и унять твою боль.

— Я не чувствую боль! — Элизабет оттолкнула его руки.

Майлс был крупным мужчиной, высоким и широкоплечим. Элизабет едва доставала плечом до его выпуклой груди.

— Тебе больно, Элизабет, и даже, возможно, больнее, чем ты думаешь.

— А-а, теперь понятно. Со мной не все в порядке, потому что я не схожу с ума от сладострастия каждый раз, когда вы оказываетесь рядом.

Хмыкнув, Майлс поцеловал ее в шею.

— Возможно, я заслуживаю этого. Сиди спокойно, а то я начну целовать тебя еще сильнее.

Она тут же замерла, и его лицо исказилось от боли.

— Мне бы хотелось, чтобы ты рассказала, что тебе нравится. Застолье, как, впрочем, и красивые платья, тебя не интересует. Золото и бриллианты не вызывают ни малейшего блеска в глазах. Мужчин ты не удостаиваешь даже беглого взгляда. В чем же твоя слабость?

— Моя слабость? — переспросила Элизабет задумчиво.

Майлс поглаживал ее волосы на висках, и, сама того не желая, она начала расслабляться. Последние два дня, полные напряжения и ярости, истощили ее силы. Она теснее прижалась к нему.

— А в чем ваша слабость, Монтгомери?

— Женщины, — пробормотал он, ставя на этом точку. — Расскажи-ка лучше о себе.

Сидя с Майлсом, Элизабет чувствовала себя почти невесомой. Было что-то приятное в том, что она находится в кольце таких сильных мужских рук и при этом никто не тискает грудь, не срывает одежду, не причиняет боль.