Черный Лев - Деверо Джуд. Страница 2

Уильям с горьким юмором подумал, как сложно было снабдить каждого из его двенадцати рыцарей самой простой кольчугой. А этот щеголь словно собрался на турнир! Даже его люди были великолепно одеты – в доспехи, выкрашенные либо в зеленое, либо в черное: цвета Мальвуазенов.

– А вот и моя жена, леди Мелита. Познакомься: это Ранулф де Уорбрук, третий граф Мальвуазен.

Услышав тираду Уильяма, Ранулф с легким удивлением вскинул брови.

– Для меня наше знакомство – большая честь, миледи, и я надеюсь, что мой приезд без приглашения не доставит вам больших неудобств, – с поклоном заметил он.

Уильям вечно обвинял Мелиту в слишком поспешных суждениях, и потому она перестала откровенничать с ним, часто выжидая неделями или даже месяцами, пока он придет к тому же мнению, которое она составила за несколько секунд. И теперь острый ум сослужил ей неплохую службу: она мгновенно поняла, что за человек Ранулф де Уорбрук.

– Вы всегда желанный гость в этом доме, сэр. И оказали нам огромную честь… Мы рады вашему присутствию и сделаем все, чтобы здесь вам было хорошо.

Ее тон изменился на середине фразы, от официального до искреннего и теплого, ибо этот молодой человек понравился леди Мелите.

Ранулф даже растерялся от неожиданности. Обычно матери, имеющие дочерей на выданье, привечали графа за титул и деньги или просто побаивались, прознав о его репутации. Но в этой изящной миниатюрной женщине не чувствовалось ни алчности, ни страха.

– Прошу вас, сэр, садитесь у огня и расскажите о новостях. Здесь, в Лоренкорте, мы так редко принимаем гостей, – пригласила она, протягивая руку. Ранулф снова поклонился и повел ее к двум стульям, стоявшим у очага, в котором горел огонь.

– Но, насколько мне известно, в последнее время вас то и дело навещают молодые рыцари.

Женщина небрежно отмахнулась:

– Они мечтают посмотреть на Лайонин, узнать о приданом и пообедать за нашим столом. Приезжают, чтобы бахвалиться друг перед другом, выставляя напоказ свои достоинства. Ни у кого не хватает времени поговорить с пожилой женщиной, соскучившейся по новостям. Но вы, надеюсь, посидите со мной и все расскажете?

Уильям встал за спинкой стула, чувствуя, как подкашиваются ноги. Мелита, разумная и рассудительная женщина, взяла под руку самого свирепого рыцаря во всей Англии и повела в уголок, как старую сплетницу! И что там она плела насчет желания рыцарей взглянуть на Лайонин и узнать о приданом? Такие подробности вряд ли прилично открывать чужому человеку! Нет, нужно построже поговорить с ней!

– Опишите эту новинку, называемую пуговицей! – попросила Мелита.

– Это такое украшение на крошечной ножке, которое пришивают к одежде. Женщины делают прорезь на другой стороне сюрко или камизы и продевают сквозь нее пуговицу. Получается модная застежка.

– Значит, больше нам не придется пришивать рукава на туники.

Уильям опустился на скамью у огня. Черный Лев, величайший воин во всей Англии, а может, и во всем христианском мире, рассуждает с его женой о модах?!

Мелита обернулась к мужу и с милой улыбкой попросила:

– Дорогой муженек, не пошлешь ли Люси за Лайонин? Я желаю, чтобы дочь представили нашему гостю.

– О, какой же он красавец, этот Черный Лев! – выпалила запыхавшаяся Люси. – Волосы завиваются на шее, совсем как когда-то у моего мальчика.

Люси, хоть и гордилась сыном, ставшим монахом-бенедиктинцем, временами грустила о нем.

– Высокий и сильный, а ваша матушка мигом его покорила. Он, можно сказать, ест у нее с руки. Может, он и великий воин, но, могу поклясться, человек добрый и мягкий.

– А как же насчет черных глаз и волос? Ты не испугалась?

– Честно сказать, было немного страшно, но твоя мать с первого взгляда распознала его натуру, а ей я доверяю.

Склонив голову, горничная вопросительно поглядела на Лайонин:

– Неплохо бы тебе получить такого муженька!

– Муженька?! Люси, да ты слышала, что о нем рассказывают?

– Сплетни! Уверена, в них и капли правды не сыщешь!

– Он граф, а графы не женятся на баронских дочерях. Что это тебе в голову взбрело? Ты знаешь, почему он приехал в Лоренкорт?

– Я… я кое-что подслушала. Лайонин старательно скрыла улыбку.

– Его брат – оруженосец сэра Томпкина, и, поскольку этот рыцарь скоро будет здесь, граф желает повидаться с ним.

– Что же, я рада, что в Черном Льве еще сохранилась любовь к родным. Говоришь, что мать спокойно беседует с ним и что он красив?

– Больше чем красив – прекрасен. Но если вы и дальше будете медлить, он состарится, прежде чем увидит вас.

Лайонин стала неспешно спускаться по каменным ступеням, касаясь выщербленных временем стен. Лестница закручивалась спиралью, заканчиваясь в большом светлом зале. Обнаружив, что руки ее дрожат, девушка попыталась успокоиться. В голове теснились истории, слышанные об этом человеке. Мнения о нем были крайне противоречивы.

Наконец она добралась до нижней ступени, приостановилась, расправила юбки, пригладила волосы и глубоко вдохнула, чтобы унять стук сердца. С этого места на темной лестнице она видела все происходящее в большом зале. В гигантском очаге горели целые бревна. На некотором расстоянии от рвущегося ввысь огня стояли два стула. На одном сидела ее миниатюрная мать. Лайонин не видела того, кто был рядом. Только руку в кольчуге, поблескивавшей матовым серебром в свете пламени.

Усилием воли заставив себя успокоиться, она посмотрела в противоположный конец зала, где в таком же очаге потрескивали поленья. На низких скамьях и устланном тростником полу сидели семеро мужчин, все в кольчугах и плащах с гербом Черного Льва, и тихо переговаривались. До девушки донесся веселый смех. Они совсем не походили на слуг дьявола. Скорее, на очень усталых людей.

Лайонин вдруг захотелось подойти к ним, приказать, чтобы служанки принесли еду и питье этим проскакавшим столько долгих миль людям. Но если «черные стражи» не показались ей опасными, может, и Черный Лев такой же?

Она ступила в круг света.

– Это Лайонин, моя дочь.

Лайонин упорно продолжала смотреть в пол, хотя ее так и подмывало взглянуть на Черного Льва. Но следует помнить о хороших манерах! А вот мать обращалась с Черным Львом так, словно знала его много лет.

Девушка вдруг поняла, что «черные стражи» поднялись на ноги и Черный Лев тоже стоит перед ней. Она еще больше занервничала.

Ранулф давно уже не чувствовал себя так непринужденно. Только с королевой Элеонорой ему было столь же легко, как с этой женщиной. Но, даже увидев Мелиту и поняв, как та была прекрасна в молодости, он был потрясен необычной красотой Лайонин. Хотя голова ее была опущена и лица он не видел, все же невольно залюбовался массой густых вьющихся рыжевато-золотистых волос, ниспадавших до самых бедер. Волос, в которых играли блики разбушевавшегося пламени. Узкая туника выгодно обрисовывала фигуру. Во рту у него вдруг пересохло. Тонкая, гибкая талия, округлые бедра и упругая, зовущая к ласкам грудь. Он и припомнить не мог, когда испытывал такое сладостное желание.

Лайонин застенчиво подняла глаза на Ранулфа де Уорбрука, не зная, чего ожидать, но боясь худшего. Он и в самом деле показался ей темным демоном: глаза, черные как угли, и непокорные волосы цвета воронова крыла. Макушка ее головы не достигала его плеч. Но ее заинтриговало выражение его глаз. Подобно матери, она умела распознавать людей с первого взгляда. Глаза графа Мальвуазена напомнили ей виденную однажды собаку. Бедняжка попала в капкан, и зубья почти оторвали ей ногу, а боль едва не довела до безумия. Лайонин очень долго пришлось успокаивать раненое животное, чтобы оно ей поверило и позволило освободить себя из железных челюстей капкана. И все это время собака смотрела на нее со смесью настороженности, боли и почти погибшей надежды. Совсем как стоявший перед ней человек.

– Я очень рада, что вы смогли приехать в Лоренкорт, милорд, и прошу простить, что не поспешила встретить вас.

Ранулф протянул руку, и она вложила маленькую ладошку в его, теплую и большую. Его прикосновение подействовало так, словно он поднес к ее пальцам раскаленное клеймо. Она едва не охнула, но сдержалась, боясь его оскорбить. В один миг исчезло все окружающее. Остался он один. И все ее чувства словно перелились в кончики пальцев, которые он держал. Девушка молча смотрела на две соединенные руки: одну маленькую и белую, другую – большую и сильную, покрытую короткими черными волосками.