Князья тьмы. Пенталогия - Вэнс Джек Холбрук. Страница 46
С глухим стуком закрылся люк шлюзовой камеры, послышался пульсирующий звук — сработали насосы; отодвинулась внутренняя перегородка. Герсен зашел в салон. Келле, Деттерас и Войноткач, сидевшие поодаль друг от друга, встретили его недружелюбными взглядами. Никто из них не двинулся с места.
Герсен снял сферический шлем: «Я вернулся».
«Примите наши поздравления», — сухо обронил Деттерас.
«Моя авантюра завершилась успехом, — сообщил Герсен. — Я привез с собой пленника — Хильдемара Дасса. Должен вас предупредить: этот человек — беспощадный убийца. Он готов на все. Я намерен предотвратить любые его попытки освободиться. Прошу не вмешиваться и не общаться с этим человеком. Со мной вернулись также два других человека: мужчина, которого Дасс продержал в пыточной клетке семнадцать лет, и молодая женщина, которую Дасс недавно похитил — вполне возможно, что она помешалась от страха. Я предоставлю ей свою каюту. Дасс будет заперт в трюме. Не сомневаюсь, что Робин Рампольд, многолетний узник Дасса, с радостью согласится спать на диване в салоне».
«Наша экспедиция с каждым часом становится все более невероятной», — заметил Войноткач.
Деттерас нетерпеливо поднялся на ноги: «Почему нужно было привозить сюда этого Дасса? Меня удивляет, что вы его не прикончили».
«Можете считать, что я слишком щепетилен».
Деттерас разразился озлобленным, гавкающим смехом: «Поспешите! Нам не терпится закончить эту поездку как можно скорее».
Герсен провел в салон корабля Робина Рампольда и Паллис Этроуд, после чего переместил платформу под лебедку, поднял платформу вместе с Дассом в трюм и, закрыв трюм, снял с Дасса сферический прозрачный шлем. Тот молча уставился на Герсена.
«На борту ты можешь увидеть знакомое тебе влиятельное лицо, — сказал ему Герсен. — Он не хочет, чтобы его личность стала известна двум его университетским коллегам, так как это помешает осуществлению его планов. Советую тебе держать язык за зубами».
Дасс ничего не ответил. Герсен обеспечил его неподвижность с величайшим вниманием к деталям. Посередине длинного металлического троса он соорудил петлю, тесно обхватившую короткую шею Дасса, и закрепил эту петлю хомутами. Концы троса он так же прочно закрепил с противоположных сторон трюма, туго натянув трос. Теперь Дасс был вынужден оставаться посреди трюма, в трех метрах от обеих стен, правой и левой. Даже высвободив руки, Дасс не мог бы сдвинуться с места или снять с себя петлю. Теперь Герсен разрезал липкую ленту, связывавшую руки и ноги Красавчика. Дасс немедленно нанес удар. Герсен успел увернуться и оглушил Дасса прикладом лучемета. Дасс потерял сознание и повис на тросе. Герсен снял с него защитный костюм и обыскал карманы белых панталон — в них ничего не было. Последний раз проверив путы разбойника, он закрыл дверь трюма на засов и вернулся в салон.
Рампольд уже снял скафандр и тихонько сидел в углу. Деттерас и Келле помогли Паллис Этроуд избавиться от скафандра и одеться в комбинезон из корабельного гардероба. Она присела за столик у стены салона и пила кофе — ее лицо побледнело и осунулось, темные глаза с расширенными зрачками задумчиво смотрели вокруг. Келле устремил на Герсена осуждающий взгляд: «Это мадемуазель Этроуд, секретарша нашего факультета. Каким образом, во имя всего святого, она с вами связалась?»
«Ответ на ваш вопрос неожиданно прост, — отозвался Герсен. — Я встретил ее, когда впервые посетил университет, и пригласил провести со мной вечер. По причинам, известным только ему одному, Хильдемар Дасс огрел меня по голове чем-то тяжелым и похитил мадемуазель Этроуд. Я считал, что обязан был ее вызволить, и я это сделал».
Келле кисло улыбнулся: «Надо полагать, вы не могли поступить иначе».
Войноткач произнес тоном, жгучим, как сухой лед: «Насколько я понимаю, теперь вы могли бы, наконец, приступить к выполнению договорных обязательств?»
«Таково мое намерение».
«В таком случае предлагаю больше не мешкать».
«Да уж! — проворчал Деттерас. — Чем скорее закончится это фантастическое путешествие, тем лучше».
Потухшая звезда и ее тусклый красный компаньон утонули в бездне космоса. В трюме к Хильдемару Дассу вернулось сознание: он монотонно грязно ругался, с бессмысленной яростью атакуя металлический трос. Дасс пытался сломать или разогнуть хомуты петли, стягивавшей его шею, пока не ободрал кожу с пальцев; он пытался разорвать жилы троса, пока не обломал все ногти. Затем он придумал новый способ. Упираясь ногами в пол, он стал резко раскачиваться то направо, то налево, пытаясь выдернуть трос из анкерных гнезд, удерживавших концы троса в стенах. В результате его шея покрылась кровоподтеками. Убедившись наконец в том, что он действительно беспомощен вопреки тому, что его руки и ноги свободны, Дасс внешне успокоился, но тяжело дышал. В его отравленном излишествами мозгу копошились догадки, перемежающиеся яростными взрывами эмоций. Каким образом Герсен нашел погасшую звезду? Кому были известны ее координаты? Никому, кроме него самого — и Аттеля Малагейта. Дасс перебирал в уме все ситуации, в которых он надувал Малагейта, игнорировал приказы Малагейта или не справлялся с поручениями Малагейта, пытаясь понять, какая из этих ситуаций привела к его нынешнему плачевному положению.
В салоне Герсен сидел на диване и предавался мрачным размышлениям. Три университетских администратора, один из которых не был человеком, стояли поодаль, у носового иллюминатора. Любезный, брезгливый, приземистый Келле. Астенический, язвительный Войноткач. Большой, нескладный, беспокойный и капризный Деттерас. Герсен следил за каждым поступком, за каждым словом, за каждым жестом главного подозреваемого в поисках подтверждения, способного придать ему стопроцентную уверенность. Паллис Этроуд молча сидела рядом, погруженная в какие-то мечты или воспоминания. Время от времени ее лицо подергивалось, кулаки сжимались. Хильдемар Дасс заслуживал смерти, ни о каких сожалениях не могло быть речи! Робин Рампольд переминался с ноги на ногу у стеллажа библиотеки микрофильмов и поглаживал длинный тощий подбородок.
Повернувшись, он покосился на Герсена и пересек салон походкой крадущегося волка. Настолько вежливо, что его тон казался раболепным, Рампольд спросил: «Он — он еще жив?»
«Пока что».
Поколебавшись, Рампольд открыл было рот, снова закрыл его. Наконец он смущенно поинтересовался: «Что вы хотите с ним сделать?»
«Еще не знаю, — ответил Герсен. — Я хотел бы извлечь из него какую-нибудь пользу».
Лицо Рампольда стало очень серьезным. Он заговорил, понизив голос — так, словно опасался, что его услышат другие пассажиры: «Почему бы не отдать его мне? Тогда вам не пришлось бы охранять его, кормить его и поить».
«Нет, — сказал Герсен. — Не получится».
Физиономия Рампольда стала еще более отчаянной и несчастной: «Но... но я должен!»
«Вы должны?»
Рампольд кивнул: «Вы не понимаете, вы не можете понять. Семнадцать лет он был...» Рампольд не мог подыскать правильные слова. Наконец он продолжил: «Он был средоточием моего существования. Он был моим личным богом. Он приносил мне еду, он приносил мне питье, он приносил мне страдания. Однажды он принес мне котенка — красивого черного котенка. Он смотрел на то, как я гладил котенка, улыбался, словно это ему нравилось. Но на этот раз я сорвал его планы. Я свернул котенку шею, сразу. Потому что я знал, в чем заключался его план. Он хотел подождать, пока я не привяжусь к пушистой твари, после чего он собирался убить котенка — пытать его у меня на глазах... Конечно, мне пришлось дорого заплатить за его унижение».
Герсен смог только покачать головой: «Мы поговорим об этом позже».
Рампольд многозначительно кивнул и вернулся к стеллажу. Герсен взглянул на Деттераса, Келле и Войноткача, время от времени продолжавших отрывочную беседу у носового иллюминатора. Судя по всему, они согласились — молчаливо или нет — игнорировать новых пассажиров настолько, насколько позволяли обстоятельства. Герсен мрачно усмехнулся. Тот из них, кто был Малагейтом, не хотел встречаться лицом к лицу с Хильдемаром Дассом. Дасс был человек вульгарный и примитивный — того и глядишь, выболтает что-нибудь чреватое неприятнейшими последствиями. Разумеется, Малагейт приветствовал бы возможность перемолвиться с Дассом парой тихих слов, чтобы предупредить и ободрить его — или, что в равной мере согласовалось с характером Палача — возможность незаметно прикончить Дасса.