Двойной любовник - Деверо Джуд. Страница 9

Элеонора подхватила почти нетронутую тарелку Александра, которую он при всем желании не смог бы опустошить и наполовину, с неудовольствием посмотрела на него, но не сказала ни слова. В конце концов, он был сыном ее хозяина. И обратилась к Николаю, который скучал возле двери, подпирая притолоку:

— Вынеси это свиньям. И поторопись! Ник раскрыл было рот, собираясь сказать что-то, и… снова закрыл. В его глазах запрыгали черти.

— Да, мэм, — выговорил он. — Я с женщинами не связываюсь.

Комната буквально взорвалась хохотом, и на минуту Алекс вновь ощутил себя частью того целого, что было его домом, а не тем чужаком, которого из него пытались сделать.

Но их смех стих, как только Александр поднялся, точнее, попытался встать. Он забыл о своем накладном животе и не замедлил застрять между стулом и краем стола. При этом он сильно дернул плечом и потревожил свою едва начавшую затягиваться рану. Испытывая одновременно и боль, и смущение от собственной неуклюжести, Алекс выбрался из-за стола.

Если он видел в этом и смешную сторону, то остальным зрелище казалось жалким.

Александр понял это по их глазам. Отвернувшись, чтобы скрыть гнев, он вышел из комнаты. Настало время встретиться с Джоном Питманом.

Он оказался именно там, где Алекс и думал его встретить, — в конторе, которая исправно служила трем поколениям Монтгомери. Питман был приземистым, коренастым коротышкой с из-, рядно поредевшей шевелюрой, так что определить, где у него кончался лоб и начиналась лысина, было трудно. Алекс не видел его лица, так как Питман зарылся в бухгалтерские книги, разложенные по всему столу. Прежде чем он оторвался от своего занятия, Алекс быстро оглядел комнату и заметил новшества. Со стен исчезли два портрета предков семьи Монтгомери, а на шкафчике, раньше принадлежавшем его матери, красовался здоровенный замок. Похоже, Питман намеревался обосноваться здесь надолго.

— Гх-гх, — покашлял Алекс, прочищая горло.

Питман поднял голову.

И Алекс увидел его глаза. Они, казалось, проникали в душу — большие, яркие, горящие, как два черных бриллианта. Этот человек способен на все, подумал Алекс, как хорошее так и плохое.

Джон Питман смерил его оценивающим взглядом, сопоставляя то, что прежде слышал об этом Монтгомери, с тем, что теперь видел перед собой.

Алекс подумал: если он хочет оставить в дураках этого человека, то ему придется очень постараться. Он вынул отделанный кружевом шелковый носовой платок.

— Так тепло сегодня, не правда ли? Я почти теряю сознание от жары. — Жеманно виляя бедрами, он просеменил к окну и прислонился к раме, деликатно промакивая пот платком.

Питман откинулся на спинку стула и молча рассматривал Алекса.

Тот посмотрел в окно, но не подал и виду, насколько его позабавил вид Николая, кормившего цыплят. Причем делал он это настолько неуклюже, что добрую половину зерна уносил ветер. К Нику бежала Элеонора, за ней по пятам еще двое из таггертовского выводка.

Алекс посмотрел на Питмана:

— Полагаю, вы мой шурин.

Тому потребовалось время, чтобы ответить.

— Да, он самый.

Алекс отошел от окна и направился к стулу. Он сел, деревянно выпрямив спину и скрестив ноги не менее претенциозно. Во всяком случае, принимая во внимание дополнительные рельефы, он вряд ли был способен на большее.

— А что означают эти разговоры вокруг вас, что вы-де обираете жителей Уорбрука? — Он чуть-чуть помедлил и посмотрел на Питмана. Да, поистине глаза человека — зеркало души. Алекс почти зримо видел, как Питман что-то подсчитывал и прикидывал.

— Я не делаю ничего противозаконного, — сдержанно ответил Питман.

Алекс снял воображаемую пушинку с кружевного манжета, потом посмотрел его на просвет, вытянув руку к окну.

— Хорошие кружева — моя страсть, — сказал он томно-задумчиво и вновь обратился к Питману. — Предполагаю, вы женились на этой старой деве, моей сестре, дабы получить доступ к докам и верфям, занимающим восемь тысяч футов, которыми владеют Монтгомери.

Питман ничего не сказал в ответ, но его глаза сверкнули, а рука потянулась к ящику письменного стола. Что же там такое, заинтересованно подумал Алекс. Пистолет?

Алекс капризно произнес усталым голосом смертельно измученного человека:

— Вероятно, нам имеет смысл попытаться понять друг друга. Видите ли, я всегда отличался от прочих Монтгомери, этих шумных, неотесанных мужланов. Я получал удовольствие от музыки, высокой культуры, сидя за столом и наслаждаясь произведениями хорошей кухни, а не на шаткой палубе корабля в компании вонючих матросов. — Алекс передернулся. — Но мой отец, как он сказал, решил сделать из меня «настоящего мужчину» и отослал меня из дома. Деньги быстро кончились, так что я был вынужден возвратиться.

Алекс улыбнулся Питману, но тот продолжал хранить молчание.

— Полагаю, у меня было бы полное право избавить этот кабинет от вашего присутствия, если бы я был одним из моих братцев. — Он указал кивком головы на шкаф. — Наверняка он полон документов, возможно, даже удостоверяющих права собственности, а может, и долговые расписки от имени Монтгомери. И позвольте мне взять на себя смелость предположить, что вы, не стесняясь, использовали средства и документы Монтгомери, то есть соблюдая видимость законности, залезли в карман моего семейства для приумножения своего благосостояния.

Глаза Питмана горели, как угли, казалось, он вот-вот набросится на Александра.

— Давайте заключим сделку Я не испытываю ни малейшего желания провести жизнь в этой комнате за перебиранием клочков бумаги, я также не собираюсь вверять свою судьбу морю, где я, как ожидается, должен героически выполнять свои долг, следуя велению сердца и примеру моих высокочтимых братьев. Вы не трогаете земли Монтгомери — Монтгомери никогда не продают свою землю, — платите мне, скажем, двадцать пять процентов с ваших доходов, а я не вмешиваюсь в ваши дела.

Питман недоуменно смотрел на Алекса, из его глаз исчезло прежнее опасное выражение.

— Почему? — было единственным словом, вырвавшимся у него.

— Почему нет? Ради кого мне стараться в этом городе, когда даже собственная сестра не удостоила меня приветствием из-за того, что я не являюсь идеальным воплощением имени Монтгомери. И кроме того, мне значительно проще, предоставить вам делать всю работу и получать при этом часть прибыли.

Питман заметно успокоился и убрал руки от ящика стола, но настороженность еще светилась в его глазах.

— Почему вы вернулись? Алекс хохотнул:

— Потому, дорогой друг, что они хотели, чтобы я что-нибудь предпринял по вашему поводу.

Питман едва не улыбнулся Алексу в ответ и расслабился еще больше.

— Возможно, мы с вами и сумеем работать вместе.

— О да, полагаю, что сможем. — Алекс продолжал разговор с Питманом в эдакой ленивой манере, надеясь скрыть озабоченность тем, до какой степени Питман посадил семью в долги, насколько глубоко запустил лапы в их состояние и что собирается делать. Должность офицера таможни предоставляла Питману огромные возможности и власть. И в его компетенции было решать, применять ее или нет.

Алекс осторожно пытался выведать у Питмана драгоценные сведения, как вдруг заметил промелькнувшую в верхней части окна перевернутую голову одного из Таггертов, Натаниела Голова показалась всего на мгновение и в ту же секунду исчезла, но Алекс понял, что их подслушивают.

Алекс сделал небрежный жест.

— Сейчас я устал. Вы расскажете мне позже. Думаю прогуляться, а затем соснуть перед ужином. — Он зевнул в платок, молча поднялся и оставил Питмана.

— Ну доберусь я до этого мальчишки. Я ему уши на затылке завяжу, — бормотал Алекс. Он не мог пуститься бегом по коридорам, рискуя разрушить принятый образ, попавшись кому-нибудь на глаза. А спешить в облике ленивого увальня затруднительно. Ему было необходимо перехватить Натаниела и выяснить, что тот слышал.

Выбравшись из дома, он постоял некоторое время, размышляя, куда мог побежать мальчишка, если ему грозило наказание. Алекс помнил, как часто ребенком он сам сбегал в лес.