Колдовская сила любви (СИ) - Нилин Аристарх. Страница 38

— Да, я слышу.

— Я звонил.

— Мама мне передала. Я гуляла по Москве и поздно пришла, слегка устала и решила лечь спать пораньше.

— У тебя всё нормально?

— Да. Как ты?

— У меня все нормально, но я соскучился.

— Я тоже. Скоро приеду.

— Хорошо, тогда спокойной ночи и до скорого. Завтра позвоню.

— Пока.

Она положила трубку и неожиданно почувствовала, как слезы накатились на глаза. Она поняла, что впервые в жизни пошла против собственной совести, впервые обманула и не просто человека, а родного и близкого, своего мужа. Почему она так поступила? Почему жизнь распорядилась так, что она, выйдя замуж, как ей казалось по любви, продолжает любить другого человека и теперь вынуждена так низко себя вести? Она скинула полотенце, которое было у неё на голове и, уткнувшись в него лицом, продолжала рыдать. Она понимала, что, осознавая свой поступок и осуждая его в душе, она не сможет ничего поделать с собой. Это было выше её сил и потому она снова пойдет к Анатолию, и чем всё это закончится, она не знала.

Утром она проснулась с головной болью. Не выспавшись, она прошла на кухню и налила себе крепкий кофе. Вошедшая на кухню мать поинтересовалась её кислым видом.

— Голова болит.

— Это вчерашняя прогулка по городу на тебя повлияла. Выпей таблетку.

— Нет, я кофе выпила, пойду, оденусь и пройдусь.

— Опять? — неожиданно спросила мать.

— Да, я думаю, что это не от погоды. У меня последнее время, часто голова по утрам стала болеть, — соврала Маша. Врач сказал, что мне надо больше на воздухе находиться.

— Возможно, тогда действительно, прогуляйся. К обеду вернешься?

— А сколько времени?

— Десятый час.

— Не знаю, как получится.

— Смотри, тебе виднее… — снова многозначительно сказала Мария Андреевна и, повернувшись, вышла из кухни.

Прошла неделя.

Маша сидела в своей комнате перед зеркалом и приводила себя в порядок, подкрашивая веки. В этот момент в комнату тихо без стука вошла мать.

— Ты уходишь?

— Да, мне надо съездить по делам, — односложно ответила она, продолжая внимательно смотреться в зеркало и держа в руке кисточку.

Мария Андреевна облокотилась на дверной косяк и неожиданно для Маши спросила:

— Ты понимаешь, что ты делаешь?

— Ты о чем?

— А ты не догадываешься?

— Абсолютно.

— Ты улетаешь через три дня, как ты будешь смотреть в глаза Василису или тебе совершенно все равно?

— Я сдала билет, — спокойно ответила Маша.

— То есть, как сдала?

— Так сдала и всё.

— А Василис в курсе?

— Конечно. Я еще позавчера ему позвонила и сказала, что у меня непредвиденные дела, и я задержусь на неопределенное время.

— Ах, даже так?

— Да, так, — жестким голосом произнесла Маша, — и прошу тебя ма, не вмешивайся в мою жизнь. Я взрослый человек и прекрасно отдаю себе отчет в том, что и как делаю. В конце концов, я сама разберусь со всеми проблема. И потом, с чего ты вдруг так переполошилась? — она защелкнула косметичку и повернулась лицом к матери.

— Значит, Анатолий снова возник на твоем горизонте, и как только ты его увидела, в тебе снова возникли надежды, что он женится на тебе?

— А вот это неважно.

— Неважно, что? Женится или…

— Все неважно. Я повторяю, — почти выкрикнула Маша, — не вмешивайся в мою жизнь.

Она впервые так разговаривала с матерью и, понимая это, добавила, понизив голос:

— Давай не будем ссориться и пререкаться. Я действительно взрослая женщина и сама разберусь во всём.

— Смотри, как бы не пожалеть потом, — и повернувшись, она вышла.

— Возможно, — вдогонку ей крикнула Маша.

Настроение после разговора с матерью испортилась, но она собралась и, схватив сумочку, бросилась из квартиры, словно боялась, что мать встанет у двери на её пути и со словами, — не пущу, — перекроет ей путь. Выйдя на проспект, она поймала такси и поехала к Анатолию.

Они лежали на скрипучей софе. Был первый час ночи, но ей, после разговора с матерью, совершенно не хотелось уходить. Она нехотя встала и стала одеваться. Все это время Анатолий лежал и смотрел, как она это делает. Она поправила юбку и, наклонившись, поцеловала его.

— Ну, я пошла?

— Может, хоть до такси провожу?

— Не надо. Тебе завтра на работу. Или ты волнуешься за меня? — вдруг кокетливо спросила она.

— Конечно.

— Все, я пошла, — и она выскользнула из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Выйдя на улицу, она подняла воротник шубы, так как ночь была морозная и температура наверняка перевалила за отметку минус десять. На небе во всю сияли звезды, и яркая луна освещала улицы лучше фонарей. Она направилась ловить такси, а сама в это время мысленно прокручивала в памяти очередную встречу с Анатолием. С каждой новой встречей её чувства росли всё сильнее и сильнее. Её не просто тянуло к нему, а безумно влекло. Она уже не сопротивлялась этой внезапно одолевшей страсти, а плыла по течению и чем дальше, тем оно ускорялось, и вслед за ним неизбежный водоворот ожидал её в конце. Но она старалась не задумываться над тем, что развязка рано или поздно может наступить, а может наоборот, она ждала этого, чтобы раз и навсегда покончить с этим бесконечным потоком лжи мужу, которая сопровождала её все эти дни.

— Вот здесь притормозите, пожалуйста, — она передала водителю деньги и вышла из машины. Поднявшись на лифте на свой этаж, открыла дверь и, стараясь не шуметь, скинула сапоги и босиком направилась в свою комнату. В этот момент в коридоре зажегся свет и перед ней возник Василис. Он стоял около двери комнаты и смотрел на неё. Она испуганно и удивленно посмотрела на него и единственное, что смогла произнести, было:

— Ты?

— Да, я.

— Что случилось, так вдруг неожиданно приехал и без предупреждения? — все еще с испугом в голосе произнесла она.

— Были причины. Пройдем, надо поговорить, — и он приоткрыл дверь, пропуская её.

— Да что произошло, ты можешь сказать, в конце концов?

Он вошел следом за ней и осторожно прикрыл дверь. Они стояли посредине комнаты и молча смотрели друг на друга. Она первая не выдержала его сурового взгляда и тихо произнесла:

— Да я тебе изменила. Ты всё правильно понял, почему я не вернулась сразу, и какие непредвиденные дела у меня оказались в Москве. Но это выше моих сил, понимаешь? — она подняла голову и посмотрела на него.

— Понимаю и потому, — он сделал паузу и неожиданно спокойно, без истерики и крика, произнес, — я готов дать тебе развод и свободу.

Она ожидала чего угодно, только не этих слов, и потому ошеломленная таким заявлением, не нашлась сразу что ответить. Её раздирали противоречивые чувства. Она неожиданно поняла, что теряет любящего её мужа, спокойную и беззаботную жизнь, а взамен получает свободу и любимого человека. Она молчала, словно стояла у последней черты и не знала, что делать. Пауза затянулась и в этот момент Василис, с давно забытым ей вежливым голосом, произнес.

— Завтра утром я улетаю обратно в Афины. Вопрос о разводе не займет много времени. Чтобы ты и твоя мама не испытывали материальных трудностей, я открою на твое имя счет на двадцать пять тысяч долларов. Думаю, что этих денег тебе хватит на некоторое время.

— Василис? — снова виноватым голосом произнесла она, — ты даже не хочешь ничего услышать в мое оправдание?

— Нет. Не хочу. Я надеялся, что мы сможем любить друг друга. Во всяком случае, я так на это надеялся. Но видимо я ошибся. Я действительно слишком поторопился, посчитал твой ответ принять мое предложение и выйти за меня замуж, за истинные чувства, но это оказалось не так. Я сам виноват. Надо было подождать, дать тебе самой осознать, любишь ли ты меня или нет. Прости, надеюсь, что время, проведенное вместе, не причинило тебе слишком много боли в разлуке с тем, кого ты действительно так любила и любишь.

— Но почему?