Колдовская сила любви (СИ) - Нилин Аристарх. Страница 5

— Не те масштабы?

— Нет, дело не в масштабах.

— А в чем?

— В подходе к делу. Самое главное, найти партнера, который твердо знает, что он хочет именно у себя дома построить фирму, которая будет работать и приносить ему доход. Найти клиентов, рабочих, помещение, первичный капитал и крутиться, двадцать четыре часа в день крутиться, чтобы фирма росла и приносила прибыль. А иначе это все пустые хлопоты.

— А если помочь?

— Мы этим и занимаемся.

— Нет, я имею в виду деньгами?

— Пробовали, пустой номер. Деньги уходили в никуда, и вернуть их потом невозможно. Поэтому сейчас наша политика такова. Помогаем всем чем можем, кроме денег.

— Оригинально.

— Иначе не получается.

— И все же открываете, раз ездите в командировки?

— Конечно. За прошлый год восемнадцать точек, из них треть моя.

— Это много или мало?

— Для нашего бизнеса нормально.

— Понятно.

— А вы?

— Что — я?

— Вы, простите, чем занимаетесь?

— Я, — она секунду помедлила и произнесла, — я просто мать своих детей или попросту домохозяйка.

— Понятно, жена при муже.

— Я в разводе, — просто ответила она.

— Простите, я не знал.

— Ничего, просто ношу кольцо по привычке на правой руке, поэтому вы так и решили, — и она покрутила обручальное кольцо, усеянное по всему периметру мелкими бриллиантами.

— Воспитывать детей, не такое легкое занятие, как может показаться со стороны, тем более, если дети в таком возрасте, как ваши, — произнес я, чтобы как-то сгладить неловкость, которую допустил.

— Не все это понимают.

— Это точно. Помню, как тяжело было, когда дочь была совсем маленькая. Пеленки, распашонки, клизьмочки. Своего рода круговорот мочи в природе. Ох, и доставалось тогда жене, хорошо, хоть теща иногда помогала.

— А сколько вашей?

— Скоро двадцать.

— О, уже совсем большая. Учится или работает?

— Учится, но большого энтузиазма не проявляет. Вот сходить на дискотеку или прошвырнуться по магазинам, это другое дело.

— А учится как?

— Серединка на половинку, правда, хвостов вроде нет, по крайней мере, так утверждает.

— И то хорошо.

— Это точно.

— Ну что же, у вас тоже проблемы. В этом возрасте начинают появляться мальчики, так что глаз да глаз за ними.

— И не говорите. Уже.

— Уже есть?

— Целых два.

— Даже так!

— Увы.

— Почему увы?

— Мне, как мужчине, этого не понять. Сразу представляю свою жену, в период, когда за ней ухаживал.

— И что же?

— Как что же? Представляю, что я за ней ухаживаю, а помимо меня еще кто-то.

— И что же?

— Нет, не знаю, мне не понять, как это так можно.

— А что супруга по этому поводу думает?

— Она со мной согласна, но как-то не вполне однозначно, так бы я выразился.

— Иными словами, она частично на стороне дочери?

— Если честно, то да.

— И правильно делает.

— Вот, и вы туда же. Но почему?

— Ой, ну вы прямо из какого-то средневековья, честное слово. Ей всего двадцать. Она ищет свою любовь, а вы сразу, почему? Чем больше мужчин её окружает, тем больше шансов, что она сделает для себя правильный выбор.

— Извините, но выбор всегда за обоими.

— Безусловно. Я говорю в данном случае, что лучше видеть разные стороны мужского характера и выбрать тот, с которым потом можно связать свою судьбу.

— И все же.

— Знаете, такая позиция свойственна не только вам, но большинству мужчин. Так что не думайте, что вы одиноки в своих размышлениях на сей счет.

— Да!?

— Уверяю вас. Это ревность. Она автоматически распространяется на других мужчин, когда дело касается такого вопроса, и они встают на защиту себе подобных.

— Ну, может, не стану спорить, хотя, честно скажу, не одобряю, когда вечерами звонит то один, то другой, а дочь, в зависимости от ситуации, кричит: — Пап, если это Василий, то скажи, что я ушла, а мобильник забыла дома.

Мария Викторовна рассмеялась.

— Значит, вам не нравится, что дочь ставит вас в неловкое положение и заставляет врать? Смиритесь, это участь многих родителей. Что вы хотите, двадцать лет, золотые годы. Они так быстро пролетят, раз — и они уже позади. Это гораздо интереснее, чем когда вас попросят погулять с коляской или утром сбегать на домашнюю кухню.

— Это да, но об этом я стараюсь как-то не думать.

— И зря, не успеете оглянуться, как станете дедом.

— Нет, нет, я морально еще не готов.

— А вас что, спрашивать будут? В лучшем случае, сообщит, что ждет ребенка, когда будет уже на четвертом месяце.

— Слушайте, вы меня совсем огорчаете.

— Огорчаю, чем?

— Ну, всем этим.

— Разве так плохо стать дедом? Это же так здорово, продолжить род, увидеть первые шаги внука или внучки. Вы меня удивили.

— Нет, вы меня не так поняли. Рано или поздно это произойдет. Это я прекрасно понимаю. Я просто морально не готов, что при встрече с друзьями, меня хлопнут по плечу и вместо того, чтобы сказать, — как дела? — скажут, — поздравляю с внуком, ну дед, ты молоток, — словно я родил младенца.

— Это еще раз говорит, что мужчины очень любят себя, гораздо больше чем женщины. Надо же, не нравится быть дедом. Точка зрения, о которой не вы первый, кто так утверждает, и каждый раз, она не перестает меня удивлять. Нет, положительно, мне не понять этой философии.

— И не надо. Мы по разную сторону.

— В смысле?

— Вы женщина, я мужчина. Мы должны думать по-разному, иначе и не должно быть.

— Я так и знала, что вы нечто подобное скажете.

— Может быть.

В этот момент нашу беседу прервали Маша и Катя, вошедшие в купе с возгласами:

— Мам, там тетенька идет и конфеты разносит, давай купим.

— Какие еще конфеты? — и она хотела было выглянуть в коридор. В этот момент в проходе появилась дама, которую назвали тетенькой и, опустив тяжелую сумку на пол и тряся буквально перед моим носом разноцветными пакетиками, произнесла заученную фразу:

— Грильяж в шоколаде, конфеты Бон-Пари, Чупа-Чупс и другие, миндаль в сахаре, орешки на выбор, семечки жаренные, шоколад молочный, горький, с орехами. Что-нибудь будете брать? — и, видя горящие детские взоры, специально потрясла манящими пакетиками, делая при этом милую улыбку, словно говорящую, — мамаша, давай раскошеливайся, если не хочешь, чтобы твои детки после моего ухода закатили тебе рев минимум на полчаса.

Видя, что трюк сработал, я оценил ситуацию и произнес:

— Миндаль, Бон-Пари и плитку молочного шоколада.

— Так, папаша, с вас за все семьдесят пять целковых.

Я отсчитал деньги и тут же закрыл дверь в купе.

Девочки захлопали в ладоши и хором закричали ура.

— Как мало надо маленькому человеку для счастья, пакетик леденцов и плитка шоколада, впрочем, взрослый человек тоже порой радуется безделушке. Каждому возрасту свое, — подумал я и, улыбнувшись, положил купленные сладости на стол.

Прошло минут десять, и за дверью послышался голос проводницы, проходящей по коридору:

— Так, стоим десять минут, если кто-то хочет выйти на перрон, пройдите к выходу, через пять минут остановка.

— Вы оставайтесь в купе, а я посмотрю, с вашего позволения, вдруг что-то будет из молочного.

— Спасибо, — произнесла она.

Я поднялся и направился к выходу.

Когда поезд, наконец, остановился, дернувшись напоследок, словно в судорогах, и проводница открыла дверь и опустила ступени, я выскочил в числе немногих на перрон. Неподалеку стояли три палатки. Беглого взгляда было достаточно, чтобы оценить ассортимент продаваемого товара. Мне повезло, в одной из них лежали несколько видов йогуртов. Я взял две упаковки, предварительно внимательно посмотрев на дату.

— Гражданин, веселее, поезд стоит всего десять минут, а вы не один, — услышал я недовольный голос продавщицы. Я протянул деньги, так и не разобрав степень годности продукта. Вернувшись в купе, передал их Марии Викторовне со словами: